Виктор Петрович Мещеряков, Марина Николаевна Сербул
Дела давно минувших дней… Историко-бытовой комментарий к произведениям русской классики XVIII–XIX веков
ПРЕДИСЛОВИЕ
Древнерусские летописи повествуют о событиях только исключительных: война, княжеские распри, появление кометы, наводнение, моровое поветрие… Искать здесь упоминания об одежде пахаря, об убранстве боярских хором или вооружении воеводы не имеет смысла. Подробности быта и нравов минувших веков если и бывали иногда зафиксированы, то не в летописях и житиях или воинских повестях, а в деловых бумагах, да и то без всякого объяснения.
Бытовая культура, обычаи и мораль на протяжении веков изменялись незначительно, и происходило это так медленно, что не нуждалось в разъяснениях. Лишь в новое время (XVII век) преобразования в русском обществе стали набирать темп. Именно тогда стали появляться различные словари и справочники, призванные сохранить в памяти потомков то, что ушло, и растолковать значение и смысл вновь возникающего. Ведь последующим поколениям многие вещи и события в прошлом казались странными и непонятными.
Со временем развитие бытовой культуры и связанных с ней взаимоотношений между людьми стало все более динамичным. Что-то исчезло из употребления, появилось новое, которое сначала было привычным и необходимым, а затем опять устарело.
Это естественный процесс. Так было и так будет. Многие ли знают сегодня, что такое алтын, каганец, юнгштурмовка, жировка, авоська? А ведь все это предметы совсем не такого уж далекого прошлого и имели определенное практическое, утилитарное значение.
С непонятными словами и выражениями постоянно сталкиваются школьники и студенты, изучающие историю и литературу минувших столетий. Правда, во многих учебных изданиях классиков имеются комментарии, но не все они могут охватить.
В 1960—1980-х годах существовала хорошая традиция издания трудов, представляющих собой развернутые комментарии к отдельным произведениям классики («Герой нашего времени», «Евгений Онегин», «Отцы и дети», «Война и мир» и др.). Знакомство с этими работами позволяло учителю и учащимся глубже проникнуть в авторский замысел изучаемого произведения, ощутить «воздух эпохи», но сейчас они уже стали библиографической редкостью. Заменить их полностью словари и энциклопедии, которых в наше время появилось немало, все же не могут.
А именно незнание «мелочей» быта и нравов обедняет представление о литературных героях и их времени. Недаром знаменитый французский историк Марк Блок призывал изучать историю не только по восстаниям и революциям, но и по привычкам и вкусам обычного «среднего» человека. Облик эпохи, доказывал Блок, складывается из наших представлений о нормах красоты, наших предпочтений в одежде, еде и развлечениях, из наших литературных, театральных и музыкальных вкусов.
Авторы этой книги поставили своей задачей показать бытовой фон в произведениях русских классиков XVIII – 70-х годов XIX века, учитывая исторический, социальный, нравственный, речевой и другие аспекты.
Книга предназначена для учащихся 8—10 классов и состоит из отдельных глав, каждая из которых представляет собой связное повествование, исходящее из содержания того или иного романа, поэмы, пьесы. Таким образом, перед читателем – своего рода цикл очерков, предполагающих последовательное чтение «по эпохам», в результате чего формируется представление о важнейших реалиях прошлого, о жизни, быте, нравах, особенностях языка различных сословий (столичная аристократия, поместное дворянство, чиновничество, разночинцы, купечество, крестьянство), для чего используются мемуары и письма современников, исторические документы, научные исследования.
В ряде случаев («Отцы и дети», «Преступление и наказание», «Кому на Руси жить хорошо») необходимо вникнуть и в суть идей, составляющих основу произведения. Это объясняется тем, что и идеи, некогда владевшие умами и казавшиеся прогрессивными, тоже уходят со временем в небытие, и потомки недоумевают: почему эти идеи находили столько приверженцев?
Авторы также сопоставляют некоторые правила жизни и быта в различные периоды времени, анализируя, например, описанные в разных произведениях поединки, образ жизни молодых людей, поместного и столичного дворянства.
Помимо этого каждая глава снабжена комментариями, в которых разъясняется значение некоторых малоизвестных или забытых имен, исчезнувших из обихода предметов, терминов и т. п. Завершающие главы вопросы и задания способствуют систематизации и обобщению новых знаний о бытовой культуре России.
В конце книги дан перечень литературы, рекомендуемой для более углубленного изучения анализируемых в книге произведений русской классики.
КОМЕДИЯ Д. ФОНВИЗИНА «НЕДОРОСЛЬ» (1782)
XVIII век – век Разума, век Просвещения. В слово «просвещение» вкладывался тогда особый смысл, оно характеризовало целую духовную эпоху в жизни Европы. Французы называли ее «веком света», русские, немцы, англичане, итальянцы – Просвещением.
Установление «царства разума», основанного на «естественном равенстве», политических и гражданских свободах, – вот главная задача просветителей. Свет разума и знаний, по их замыслу, должен дать человечеству правильное представление о вещах. Просвещение должно было изгнать невежество и варварство, осудить зло и пороки общественного мироустройства.
XVIII век – это век энциклопедистов. В течение тридцати лет, с 1751 по 1780 год, пишутся и издаются 35 томов «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел», грандиозного систематизированного свода знаний по всем отраслям человеческой деятельности, адресованного самому широкому читателю. В этом беспрецедентном по своему замыслу и воплощению издании принимают участие лучшие умы Франции. Статьи в «Энциклопедию» пишут Д. Дидро, Д'Аламбер, Ж. Ж. Руссо, П. А. Гольбах, Вольтер, К. А. Гельвеций и др.
XVIII век – это век философов. Философия объясняет все. Философствовать становится модно, а потому философствуют все – ученые мужи и пустые светские франты, дамы в салонах и их парикмахеры. Обсуждаются не только философские, но и политические, социальные и научные проблемы. Доморощенные философы и серьезные ученые пишут книги и спорят в парижских и лондонских кофейнях, дворянских гостиных Москвы и Петербурга, и их труды привлекают внимание и высокообразованных людей, и полуграмотных подмастерьев.
XVIII век – это век Вольтера, заразившего эпоху всеобщим скепсисом, уничтожающей насмешкой над всеми авторитетами сословно-монархического общества. Вольтер научил философию говорить «общепринятым и шутливым языком» (А. Пушкин), привил публике «вкус к философии и научил огромное множество людей понимать ее достоинства» (М. Гримм). Быть вольтерьянцем, все подвергая веселому и ядовитому анализу, демонстрируя свое вольнодумство, возводя фрондерство в стиль поведения, – значит быть модным, идти в ногу с веком.
В России середина XVIII века – время блистательного правления Екатерины II, называвшей себя ученицей французских философов-просветителей. У нее далеко идущие планы. Императрица собирается создать в России «новую породу людей». Эти люди, органически усвоившие идеи Просвещения с его проповедью «естественных прав» человека, свободы и равенства, должны были, по мысли Екатерины, радикально изменить нравственную атмосферу русского общества, обеспечить строгую законность в жизни государства и полный порядок в государственном правлении.
Как писала Екатерина II в своем «Наказе» (1767), руководстве, адресованном комиссии по созданию нового Уложения (свода законов), целью самодержавного правления является не то «чтоб у людей отнять естественную их вольность, но чтоб действия их направить к получению самого большого ото всех добра».
Но нравственная атмосфера русского общества оставалась далекой от идеальных просветительских представлений. Для екатерининского «просвещенного» века еще жив «вотчинный взгляд на государство» (В. Ключевский), отношение к государю как хозяину с правами и без обязанностей, а к подданным – как холопам, но не гражданам. Даже Н. Карамзин, автор «Исторического похвального слова Екатерине Второй», в своей записке «О древней и новой России» (1811), написанной специально для Александра I, отмечает и порчу нравов «в палатах и хижинах», и «соблазнительный фаворитизм», и недостаток правосудия, и «преобладание блеска над основательностью в учреждениях».
И все же семена Просвещения нашли в России благодатную почву. Д. Фонвизин, веря в созидательную, исправляющую силу слова, в «Недоросле» ставит вопрос о неуклонном исполнении «должности» каждым гражданином, напрямую связывая его с проблемой «дурного» и «хорошего» воспитания, просвещения ума и сердца. В правильном воспитании, по мнению писателя, заключался единственный источник спасения от грозящего обществу зла – оскотинивания русского дворянства.
