Рут Четтертон
Ловелас
Это случилось в Англии, перед самой второй мировой войной, нежной июньской ночью.
Я выехала из Лондона в полдень, чтобы провести уикенд у Ноэля Коварда в Голденхарсте, его очаровательном загородном доме в Кенте. Автомобиль я наняла и провела полтора часа, полных беспокойства и тревоги, позади незнакомого мне шофера, очень неблагоразумно лавировавшего в потоке машин, направлявшихся за город. Когда наконец мы миновали последний поворот перед усадьбой и я увидела у крыльца тонкий силуэт Ноэля, я почувствовала себя уверенней. В нескольких шагах от него стоял слуга, готовый принять мой багаж.
С обычной для него улыбкой, мягкой и одновременно язвительной, Ноэль двинулся ко мне и сжал в объятиях.
— Все пьют чай в гостиной, — сказал он, когда мы входили под руку. — Вы не собираетесь заходить в приготовленную для вас комнату, нет?
Было чересчур жарко для пальто, шляпы у меня никогда не имелось, а снимать перчатки я не стала, чтобы не пачкать рук. Поэтому мы сразу же направились в гостиную присоединиться к другим. С первого взгляда я поняла, что знакома почти со всеми приглашенными. Улыбнувшись, я адресовала всем «привет» и прошла вглубь комнаты поздороваться с матерью Ноэля, которая разливала чай. К миссис Ковард, маленькой женщине веселого характера, я всегда испытывала нежность.
Наклоняясь к ней для поцелуя, я заметила слугу, входившего с моими вещами в дверь, ведущую в другое крыло дома. Едва осознанное недоумение — почему он уносит мой чемодан на кухню? — смутно мелькнуло в моей голове, но я тут же забыла об этом.
Друзья Ноэля составляли милую и разнородную компанию, ибо Ноэль имел сильно развитый стадный инстинкт, был великодушен и любил развлекаться. Оживленная и веселая беседа продолжалась до тех пор, пока лучи солнца, проникавшие в окно, выходящее на запад, не стали совсем косыми. Виски сменило чай, мало-помалу в гостиной темнело. Поняв, что начались долгие английские сумерки, я поднялась.
Орлиный взор Ноэля следил за мной, когда я направлялась к лестнице.
— Куда же вы? — спросил он.
— Я поднимусь переодеться к обеду. Уже восемь часов.
— Переодеваться не нужно.
— А! хорошо, — сказала я, — тогда умоюсь.
— Нет, моя девочка, умываться вы тоже не будете. Мы решили весь уикенд оставаться грязными. — Он лукаво засмеялся. — Конечно, если природа настаивает на своих правах, воспользуйтесь комнатой в вестибюле. Вы знаете, где это.
Я знала и отправилась туда.
Обед был очень веселым, блюда очень английскими. Нам подали жаркое из говядины, вареный картофель, брюссельскую капусту и русскую шарлотку на десерт. Затем, в качестве закуски, холодные вареные яйца на поджаренном хлебе, обложенные филе анчоуса. Я бросила презрительный взгляд на этот маленький ужас, оставив его в своей тарелке нетронутым. Потом мы пили кофе в гостиной и беседа продолжалась. Остаток вечера? Разговоры и еще раз разговоры. И к счастью, музыка. Повсюду, где находился Ноэль Ковард, всегда была музыка.
После полуночи шутки стали менее тонкими, остроты менее живыми, смех менее радостным. Из угла комнаты слышалась приглушенная зевота. Один за другим гости покидали диваны, на которых они уже полулежали, и мы с Ноэлем остались одни. В конце концов и я потянулась и поднялась.
— Я, пожалуй, отправлюсь спать, Ноэль, — сказала я. — За городом сон удивительно приятен, не правда ли?
— Мне не хочется спать, — улыбнулся он. — Может, продолжим беседу?
— Нет, на сегодняшний вечер с меня достаточно, если вы не возражаете, — ответила я, сдерживая зевоту. — Моя постель и мои книги зовут меня. У меня с собой «Настоящее неопределенное» — (это была его биография), — и я умираю от желания почитать.
Я двинулась к лестнице.
— Вы не подниметесь, Ноэль?
— Я да, — ответил он решительным голосом, — а вы нет.
Я обернулась и посмотрела на него.
— Что вы говорите?
Ноэль улыбнулся своей слегка грустной улыбкой: один уголок его рта опустился и губы дрогнули.
— Дорогая, я искренне огорчен, — сказал он, наконец, довольно весело, — но боюсь, я не уследил и этот уикенд превысил свои возможности. Второй этаж битком набит. Вы знаете, как это происходит… гостевых комнат не хватает на всех приглашенных и…
— И ваши уикенды становятся все более и более уплотненными…
Он положил мне руку на плечо и повел к двери, в которой, как я заметила днем, скрылся слуга с моим чемоданом.
— Вы никогда не ночевали внизу, не так ли? — спросил он.
— Нет. Я даже не знала, что на первом этаже есть спальня. Ну что ж, идем. Где она? — вопрошала я, пока он открывал дверь столовой. — Нет, нет, ничего не говорите. Я Золушка и буду спать на кухне, в золе.
— Печь работает от электричества, — торжественно объявил Ноэль.
Я засмеялась.
— Вы боитесь?
— Чего? — осведомилась я высокомерно. Но этот забавный вопрос меня заинтриговал.
— Спать на этом этаже совсем одной.
— Господи, конечно, нет!
— Знаете, это не очень неприятная комната. Она возле салона моей матери.
— Что пользы мне бояться, — сказала я. — Она бывает здесь только днем?
— И даже если бы она спала там, это мало бы что изменило. Ей не услышать ваших криков о помощи, — ответил Ноэль. — Она глуха, как тетерев.
В коридоре Ноэль открыл одну из дверей с правой стороны.
— Вот мы и здесь, дорогая.
Я прислонилась к косяку и оглядела комнату. Она была квадратной, стены белыми, низкий потолок поддерживался темными балками. Напротив двери находились окна с деревянными переплетами. Между ними у стены располагался туалетный столик, отороченный понизу белым органди. По бокам трехстворчатого зеркала возносились подсвечники, снабженные отражателями. Перпендикулярно двери стояла кровать с тумбами из розового дерева с тонкими резными розетками и двумя ночными столиками, слева и справа у изголовья, на каждом из которых находилась довольно большая лампа, украшенная розовым абажуром. Имелось два или три удобных стула, обитых кретоном; занавеси на окнах были белыми и накрахмаленными, ковер густым и мягким; на стенах висели красиво обрамленные старые английские гравюры.
— Ну, Ноэль, — воскликнула я, — это совершенно очаровательная комната. Почему вы никогда не устраивали меня здесь раньше?
— На втором этаже удобнее, — ответил он. — Вы думаете, вам будет хорошо?
И опять мне показалось, что он необычайно серьезен.
— Конечно же, мне будет хорошо!
— Тогда я исчезаю. Спокойной ночи, дорогая. Приятных сновидений.
И он нежно обнял меня. На пороге обернулся:
— Надеюсь, милая, вам ничего не понадобится ночью. Потому что если вы позвоните, никто не услышит колокольчика.
— Не беспокойтесь, дорогой… мне ничего не понадобится.
— Кстати, ванная находится в конце коридора. Выключатель на стене слева.
— Замечательно, я как раз собиралась ею воспользоваться.
— Лучше не стоит, моя уточка. Вы можете заблудиться в темноте.
Уже закрывая дверь, он снова повернул голову:
— Вы уверены, вам хорошо?
— Да, все в порядке…
— Какая храбрая девушка, — улыбнулся он и закрыл дверь.
Закончив ночной туалет, я выключила свет в маленькой ванной и вернулась в комнату. Закрыла дверь и на мгновение задумалась: не запереть ли ее на засов? Белая, как и стены, дверь выглядела очень старой и была снабжена надежным засовом из черного металла. Когда нажимаешь на защелку, задвижка поднимается и скользит в железную прорезь. Имелся и ключ. Но в конце концов, глупо запираться на ключ в английском загородном доме. Тем не менее, я легонько подергала дверь, желая убедиться, что она действительно захлопнулась.
Я приоткрыла окно и некоторое время созерцала ночь. Это была безлунная ночь, всего с несколькими звездами, мерцавшими в разрывах облаков. В окно проникал влажный и нежный запах полей. Ни дыхания ветерка, ни малейшего шелеста листьев. Ничто не тревожило тишину, за исключением разве что смутного кваканья лягушек в далеком пруду.
Я потушила свет, оставив гореть лишь лампы на ночных столиках у изголовья, и забралась в кровать. Натягивая на себя свежие полотняные простыни, я в полной мере оценила удовольствие остаться одной в этой тихой комнате. Особенно приятно это было после нескончаемых дневных разговоров. Я вздохнула с облегчением и, устроившись поудобнее на подушках, взяла книгу Ноэля. Маленькие настенные часы возле кровати показывали сорок минут после полуночи, и я дала себе слово пробежать лишь несколько страниц.
Однако вскоре я оказалась полностью поглощенной историей маленького серьезного мальчика, который со временем станет тем выдающимся человеком, что спит сейчас на втором этаже. Когда глаза начали моргать, я снова глянула на часы. Что? Было без десяти три! Нет, это невозможно… Я окончательно проснулась. Почему же мне не хочется спать? Тремя часами ранее я валилась с ног от усталости. Необходимо немедленно отложить книгу, но я находилась в самом разгаре действия. Я решила дочитать главу и потом попытаться заснуть.
