Евгений Евдокимов
Если ты меня любишь, то докажи
Начало письма
Как и все что существует в нашей вселенной, имеет начало и конец. Звезды, хоть мы и видим как они горят в ночном небо, возможно уже сгорели, и до нас долетают их последние огни жизни; рушатся империи, как это происходит на наших глазах; великие личности умирают и оставляют после себя историю. Приверженцы гипотезы квантового бессмертия со мной не согласятся, но это уже их проблемы. Человек не может жить вечно, и каждому предначертан свой срок. И нам не известно, когда мы последний раз смотрит на мир живыми глазами. Кто-то умирает от неизлечимой болезни, кто-то от старости, кто-то от несчастного случая, а кто-то прибегает к самоубийству. Хотя, если так подумать, то последние как раз-таки и управляют своим временем, и только они знают, когда пришло время умирать. К сожалению или к счастью, мне известна дата и время моей смерти. Завтра утром, когда я допишу предсмертную записку, мне придется последний раз окинуть взглядом живой мир, сделать своей последний вздох, взять в руки нож, перестать мучатся и уйти в небытие. Я не знаю кто ты, читатель моей записи, но мне нужно поделиться с тобой всем сокровенным и важным, что произошло в моей жизни за последнее время. Мне не хочется тебя нагружать всей автобиографией, но я должен уважить тебя, и утихомирить твой пылкий интерес к моей скорой кончине. Ты же хочешь знать, почему я решил покончить с собой? Если твой ответ положительный, тогда я не буду тебя больше задерживать и перестану ходить вокруг да около, а сразу перейду к делу. Если я все правильно помню, то все началось месяц назад.
Неожиданная просьба
Было теплое июньское лето в Москве. Я проснулся в три часа дня с немного больной головой и легким похмельем, которое позже исчезнет за кружкой кофе. Встав с кровати и протерев глаза, я окинул взглядом нашу комнату. На столе, рядом с моим ноутбуком, стояли две банки из-под пива, на полу грязные тарелки, полупустые бутылки не дорогого коньяка и вина, и по всюду разбросанная одежда моего соседа. В комнате стоял настолько ядовитый запах, что мне хотелось блевать. Я открыл окно, высунул голову, чтобы подышать свежим воздухом, снова окинул комнату взглядом, чтобы найти свою одежду, надел брюки и вспоминал что вчера было. Мы вчера, с моим соседом, решили немного выпить. Точнее я выпил две поллитровые банки пива, а коньяк и вино мой сосед Егор. Привычный для многих вечер пятницы. Мы снимали комнату в девятиэтажке неподалеку от метро «Пражская». С нами еще жил хозяин квартиры, Антон Викторович, он редко появлялся дома из-за своей работы дальнобойщика. Можно сказать, мы снимали квартиру, в которую иногда приезжает хозяин, ночует несколько дней и снова пропадает на несколько месяцев.
Я принять душ, вернулся в комнату, взял телефон и направился на кухню. На кухне меня ждала неприятная картина – на подоконнике, с немного поникшей головой, сидел Егор с бутылкой минеральной воды в руках. Егор был весь грязный, словно валялся на улице, помятый, будто спал в одежде, так еще от него шел отвратительный, тошнотворный запах, по сравнению с ним, запах в комнате был куда более приятный, чем то что сейчас я чувствую. На прошлой неделе Егор отмечал свое двадцатилетие. Он на два года младше меня, и вчера решил продолжить отмечать свой второй десяток. Егор учится на графического дизайнера, а летом подрабатывает в одной из дизайнерских контор, проверяет качество печати, развозит по домам какие-то документы, короче, разнорабочий. Худощавый, с тоненькими руками толщиной с пятидесяти граммовой рюмки, не высокого роста, чуть выше любого седана, с волосами цветом протухшего апельсина, маленькими как одна рублевая монета глазами и при этом такими же идеально круглыми. Хотел бы я сказать, что у него собирательный образ дизайнера, но одежду он подбирал себе странную, порой ужасную на вид, так еще и с ужасным сочетанием цветов. Егор больше был похож на сисадмина или грузчика, нежели на человека, связанного с искусством. Хотя, на грузчика он похож больше, поскольку часто приходит домой пьяным.
– Тебе стульев не хватает? – Недовольно спросил я Егора, набирая в чайник воды и ставя на плиту.
– Олег, только не начинай, – сделав небольшой глоток минеральной воды, ответил Егор еле живым голосом. – У меня и так голова рассказывается, так ты тут еще со своими нравоучениями.
– Я и не начинал, – упрекнул я Егора. – Ты, кстати, куда вчера ушел? Я глоток не успел сделать, а ты куда-то исчез.
– Я же тебе сказал, что хочу еще раз отметить свой день рождения, – проговорил Егор сделав очередной небольшой глоток. После глотка минералки его голос на секунду стал нормальным, но потом снова принял умирающий возглас. – И когда мы пили, я тебе сказал, что пошел гулять.
– Ты мне этого не говорил, – отдернул я Егора, пока заваривал кофе. – Как ты мог вообще мне что-то сказать, если тебе было трудно и двух слов связать? Да и как ты вышел из квартиры? Ты был вусмерть пьяным.
– Я был нормальным, – медленно проговорил Егор, спускаясь с подоконника и присаживаясь за стол. – Я надел куртку, вызвал такси и поехал на Покровский бульвар. Там зашел в бар, – Егор ненадолго замолчал, видимо пытался вспомнить что было дальше. – А дальше я ничего не помню… Проснулся на кухне в обнимку с бутылкой, – Егор приподнял бутылку минеральной воды, показывая какую именно бутылку он обнимал.
– Завязывал бы ты пить, – сказал я недовольным голосом, попивая кофе.
– На себя посмотри, – дрожащим голосом проговорил Егор, отвернул голову и смотрел на вид из окна.
– Последний раз, когда я бухал до потери памяти, было большее полугода назад, – ответил я злобным, даже угрожающим голосам. – Вчера я решил немного с тобой выпить, поскольку на твой день рождения и не пил. А у тебя каждый второй день забывается из-за алкашки. Лучше завязывай бухать по-черному, и начни уже нормально работать. А то так и будешь бумажки по кабинетам носить и кофе всем наливать.
– Ой, ладно, проехали, – сказал Егор обиженным голосом, поскольку я сказал правду. В последнее время, мне все чаще и чаще приходится ему напоминать, что он не сможет вечно быть пьяным, и что нужно уйти работать в дизайн, а не быть чернорабочим. Но мои слова на него не действуют, и он все продолжает подчиняться словно рабы на Руси до отмены крепостного права. Я конечно не осуждаю работу обычных людей не связанную с творчеством а нацеленную на выполнение приказов, я и сам им работал, но когда у человека есть потенциал и
