Яника Орлова
Не буди лихо, пока оно тихо!
= 1 =
«Практически все считают свою жизнь незаурядной и скучной. Но ещё бывает так, что ты можешь поверить во что угодно, лишь бы не думать об ужасе, который пережил. Не зря говорят: Не буди лихо, пока тихо».
Моя жизнь оборвалась в один день. И как бы это ни звучало смешно, но это произошло тридцать первого октября. В день моего рождения. Мне стукнуло двадцать восемь. И в день, когда грань между мирами стирается, ты начинаешь думать, что видишь призраков… Или сходишь с ума. Всегда нужно думать о том, что и с какими эмоциями говоришь.
— К сожалению, его не спасти. Мне очень жаль, Миш, — тяжело вздохнул мой друг-ветеринар, смотря на ослабшего пса, лежащего на столе.
— Толь, ну как же… — в горле моментально вырос ком огромных размеров.
— Мих, у него почки отказывают. Он медленно умирает, — заключил мой университетский друг.
И я больше не смог сдерживаться. Слёзы горя хлынули из глаз, и крепкая ладонь легла на плечо. Почти неделю я наблюдал, как мой пёс Чёртик медленно умирал: не ел, практически не пил. Страдал. Но я, как эгоист, не мог и не хотел терять его.
— Да как же так-то?
— Он ничего не почувствует, — друг похлопал меня по плечу.
Я практически не слышал, что он говорил, потому что выл, захлёбываясь слезами, лежа на своём верном друге. Чёрная как смоль шерсть пса потускнела и потеряла блеск, а я не мог поверить, что настал день прощания. Какой-то злой рок. И именно сегодня.
Он попался мне на улице щенком шесть лет назад. И стал верным другом. Кроме него и Толика у меня никого не осталось — я с рождения сирота.
«Я готов заплатить любую цену, лишь бы он жил!», — подумал я, проговорив в порыве обиды и ярости от несправедливости, вытерев мокрый нос ладонью.
Тогда я не знал, что мои слова будут для меня фатальными. Именно с них и началась моя история…
Толя попросил меня выйти после того, как он ввёл Чёртику снотворное. Выписывая круги по белому коридору, старался отвлечься хоть чем-то. Но мысли не давали мне покоя.
Мимолётно слышал, когда Толя вводил Чёртику снотворное, что тот предложил кремацию у него в клинике. Но я наотрез отказался. Хотел попрощаться с моим «хвостиком» сам. Увезти подальше, куда-нибудь в лес. И пусть гуляет… Ведь ему так нравилось, когда мы выезжали за город.
Голова гудела от слёз. И я не сразу заметил, как Толя вынес Чёртика, завёрнутого в плед, который был весь в дырках от времени и игр пса. Это был… его любимый плед.
Сердце пропустило два удара, и я на дрожащих ногах двинулся к другу.
— Миш, приезжай сегодня ко мне. Хорошо? — с сожалением в голосе пробормотал Толя.
В ответ я смог лишь гукнуть.
Тогда я ещё не знал, что уже не вернусь домой. Никогда.
Прижав к себе своего любимого дворняжку, который похудел почти на семь килограмм за неделю, практически не ощутил веса. Как в тумане расплатился, покинул клинику и понятия не имел, сколько просидел за рулём, а леопардовый свёрток лежал на заднем сидении.
— А мы едем гулять, — шмыгнул носом, вцепившись в руль. — Слышишь, Чёртик? Гулять.
В таком состоянии нельзя садиться за руль, но выбора не было. Меня тянуло в лес. Как магнитом.
Дорога заняла больше полутора часов, пока я нашёл нужное место. По дороге даже купил лопату и перчатки. Зачем-то верёвку и скотч. Понятия не имел, зачем.
Когда я вышел из машины в лесу, уже вечерело и розовый закат уже готовился спрятаться за горизонтом. Солнце не помогало согреться в прохладном лесу, и я моментально натянул капюшон куртки поверх шапки.
Вытащив лопату, натянул перчатки, прижал к себе свёрток и пошёл вглубь леса. Шёл, пока не стёр себе ноги. Покрутив головой, понял, что, по ходу, заблудился. Сколько я шёл — не знаю. Где моя машина — тоже. А темень уже была практически густой и зыбкой, из-за макушек деревьев.
Остановился, осмотрелся.
Я заметил отличное место. Два дерева интересным образом сплелись между собой, создавая что-то похожее на крест.
— Идеально, — прошептал я и неожиданно почувствовал леденящий душу холод. Не снаружи, а внутри.
Я и не думал, что в лесу будет так морозно. Мертвенно холодно. Решил согреться физическим трудом. Положив на землю Чёртика, потыкал лопатой землю, в поисках более рыхлого участка. Но она была как будто после долгих заморозков или вообще зимы. И, чёрт возьми, я посчитал, что спятил, когда дотронулся и ощутил не просто прохладную, а ледяную землю.
Жутко устал, пока я откопал примерно половину, подсвечивая фонариком телефона.
И я так устал, что свалился на землю, дрожа изнутри от леденящего душу холода.
— Ты руками копай, так легче будет, — от хриплого голоса позади я чуть Богу душу не отдал.
= 2 =
«Меня посещало странное ощущение, что в его глазах я видел саму тьму. Но она была слишком привлекательной, чтобы думать о чём-то плохом».
— Ты ещё кто такой?! — подорвался я на ноги, подсвечивая фонариком на мужчину.
— Я живу здесь неподалеку, буквально в нескольких метрах, — он плотоядно улыбнулся, а меня не покидало ощущение, что передо мной нечто ужасное и страшное.
— Вы не похожи на лесника.
Если я правильно разглядел и мне не показалось, то он выглядел как обычный мужик, с лёгкой щетиной. Весь в чёрном. В накидке с капюшоном. И от него фонило ужасом. Мне на секунду показалось, что я услышал истошный вопль где-то в глубине леса. Крик… от которого волосы зашевелились на затылке.
— Его нужно предать земле, парень, — сухо сказал мужчина.
Меня трясло так сильно, что я уже не понимал от страха или от холода. Пальцы покалывало и сводило болью, и даже дыхание уже не согревало окоченевшие ладони.
— Не копается, — шмыгнул носом и обхватил себя руками, мышцы ныли от работы лопатой.
— Я же тебе говорю, дуралей, — процедил сквозь зубы мужчина, — руками надо копать!
— Руками?! — вскрикнул я от удивления.
— Попробуй, — он дёрнул уголками губ и снова стал жутко серьёзным.
Я рухнул на колени и попробовал пальцами поглубже увязнуть в землю, которая по ощущениям напоминала глину. Земля была как пластилин. И тут я вообще охренел. Она была ледяная, но мягкая. Я как
