Элизабет МУН
ГЕРОЙ ПОНЕВОЛЕ
Глава 1
Корабль Регулярной Космической службы
«Хэрриер», недалеко от Ксавье
Эсмей Суиза попробовала привести себя в порядок. Перед тем, как явиться с рапортом к адмиралу на борт флагманского корабля. Не так-то это просто после всех последних событий — мятежа и последовавшего за ним сражения. Она приняла душ и попыталась отгладить форму. Форма не парадная — после сражения на борту «Деспайта» все внутренние переборки были изрешечены, в нескольких местах начался пожар, в том числе и в кладовой младшего офицерского состава. Теперь она выглядела сносно, хотя очень устала и не выспалась. Толком поспать не удавалось уже на протяжении многих суток. Она знала, что глаза от этого покраснели, а руки подрагивали. Живот сводило от тоскливой мысли, что все равно ничем хорошим предстоящая встреча не кончится, как бы она ни старалась.
Адмирал Серрано как две капли воды походила на капитана Серрано, разве что была немного старше. В остальном та же изящная фигура, тот же бронзовый цвет лица. Темные волосы подернула седина, а на широком лбу пролегло несколько морщинок, Но в общем от нее исходило ощущение неукротимой энергии, которую едва удается сдерживать.
— Младший лейтенант Суиза, сэр. — По крайней мере голос не дрожит. После тех нескольких дней, когда ей пришлось взять командование кораблем на себя, уже гораздо легче справляться с волнением.
— Присаживайтесь, лейтенант. — Голос адмирала был абсолютно бесстрастным.
Она села туда, куда указала адмирал. Хорошо, что колени не подвели. Адмирал кивнула и продолжала:
— Я просмотрела ваш отчет о событиях на борту «Деспайта». Похоже, вам пришлось очень… очень… трудно.
— Да, сэр. — Это безопасный ответ. В мире, где тебя постоянно окружает опасность, это самый безопасный ответ, так ее учили в Академии. Это подтверждал и опыт ее службы на кораблях. Хотя нет. Иногда бывало и не так. Ответ «Да, сэр» капитану Хирн означал предательство, а такой же ответ майору Дэйвису — бунт.
— Вы понимаете, лейтенант, что всем офицерам, участвовавшим в мятеже, придется предстать перед судом, чтобы оправдать свои действия. — Это было сказано так тихо и мягко, словно было адресовано ребенку. Но она уже никогда не сможет снова стать ребенком.
— Да, сэр. — Она была благодарна за это сочувствие, хотя и знала, что толку от него мало. — Мы должны, то есть я должна отвечать за свои поступки.
— Именно так. Вы, потому что вы старшая из оставшихся в живых офицеров и потому, что в конце концов вы приняли командование кораблем. На вас же и падет главный удар и в ходе следствия, и в ходе суда. — Адмирал замолчала. Лицо ее было спокойно и бесстрастно. Эсмей почувствовала, как внутри все похолодело. Им нужен козел отпущения, — видимо, именно это имелось в виду. Ее обвинят во всем, даже несмотря на то, что вначале она ни о чем не знала, потому что старшие по рангу офицеры, которых теперь нет в живых, старались держать младших офицеров в неведении. Представив свое будущее, она запаниковала: ее отправят в отставку, обесчестят, уволят из Флота и заставят вернуться домой. Ей хотелось убедить всех в своей невиновности, но она знала, что это тщетно. Здесь никто не думал о справедливости. Главным здесь считали сохранность кораблей, а она напрямую зависела от беспрекословного подчинения капитану.
— Понимаю, — в конце концов сказала Эсмей. Она и на самом деле начинала понимать.
— Не стану обманывать вас, что подобный суд — чистая формальность, даже в таком деле, как это, — продолжала адмирал. — Суд никогда не бывает простой формальностью. В ходе суда обычно страдают все. Но в данном случае я не хочу, чтобы вы поддавались панике. Из вашего рапорта, а также из рапортов остального личного состава (то есть, как надеялась Эсмей, из рапорта племянницы адмирала) ясно, что вы не разжигали мятеж, и, возможно, суд вас оправдает. (Живот слегка отпустило.) Но совершенно очевидно также, что вас в любом случае необходимо отстранить от командования «Деспайтом».
Эсмей почувствовала, как кровь прилила к лицу — больше от облегчения, нежели от досады. Она так устала от того, что надо думать все время о субординации, о том, как и когда следует обращаться к старшим офицерам.
— Конечно, сэр, — ответила она с большим энтузиазмом, чем собиралась.
Адмирал в ответ улыбнулась:
— Откровенно говоря, я удивлена, что джиг смогла принять на себя командование «Деспайтом». Не говорю уже о решающем выстреле. Сработано на славу, лейтенант.
— Спасибо, сэр. — Она почувствовала, что краснеет еще больше, теперь от смущения. — На самом деле это все экипаж, в особенности старший помощник Весек. Они прекрасно знали, что нужно делать.
— Так и должно быть, — заметила адмирал. — Но у вас хватило ума не мешать им, а также храбрости вернуться назад. Вы молоды… Конечно же, вы наделали ошибок…
Эсмей вспомнила их первую попытку вступить в бой: как она настояла на слишком высокой скорости прыжка и как они вследствие этого просто промчались мимо. Тогда она еще не знала о неожиданной поломке навигационного компьютера, но и это не могло служить оправданием. Адмирал прервала ее мысли и снова заговорила:
— Но я верю, что в вас есть нужный стержень. Примиритесь с неизбежным, стойко переносите все, что выпадет на вашу долю. Что еще говорят в подобных случаях? Удачи вам, лейтенант Суиза. — Адмирал встала, Эсмей с трудом последовала ее примеру и пожала протянутую ей руку. Итак, разговор закончен. Она даже не представляла, куда пойдет и что, станет делать, но вместо ледяного спазма в животе почувствовала, как по жилам разливается тепло.
Служба наружной охраны объяснила, что ей следует отправиться в офицерский карантин на борту корабля. Там уже находились Пели и несколько других .младших офицеров. Они убрали кители в шкафчики, и вид у них был очень угрюмый.
— Ну, ведь она не проглотила тебя живьем, — сказал Пели. — Наверное, теперь моя очередь. Что она собой представляет?
— Настоящая Серрано, — ответила Эсмей. Этого было достаточно. Она не собиралась обсуждать адмирала на борту корабля. — Будет суд, но ты это знаешь.
Они очень мало говорили о предстоящем: стоило только затронуть этот вопрос — и кто-нибудь сразу уводил разговор в сторону.
— В настоящий момент, — продолжал Пели, — я только рад, что командиром корабля оказалась ты, а не я. Хотя мы все в незавидном положении.
В принципе она была рада сложить с себя полномочия командира, но тут ей на секунду захотелось снова получить это преимущество, чтобы приказать Пели замолчать. И чтобы хоть что-нибудь делать. Всего минуты или двух хватило, чтобы повесить китель в отведенный шкафчик, еще минуту, чтобы представить, насколько офицер, которому пришлось потесниться, будет противиться тому, что нужно делить шкафчик с ней. А что дальше: голые стены, безлюдные коридоры и компания собратьев по мятежу. Всех их поместили в небольшую офицерскую кают-компанию, и до дальнейших распоряжений адмирала они не могли покидать этого помещения. Эсмей откинулась на койке и подумала, как бы ей хотелось, чтобы память перестала безжалостно вновь и вновь возвращаться к мрачным сценам. Почему с каждым разом все выглядело хуже и хуже?
— Конечно же, они прослушивают, — сказал Пели. Эсмей стояла у входа в кают-компанию; четверо младших офицеров внимательно слушали Пели. Он поднял глаза и взглядом включил ее в разговор. — Мы должны учитывать, что они следят за всем, что мы говорим и делаем.
— Как всегда, — ответила Эсмей, — даже в обычных ситуациях.
Хотя и ею овладевало сковывающее чувство страха, стоило только представить, что судебная комиссия, прибывшая на «Деспайт», обнаружит, что она говорит во сне. Она в этом не уверена, но что если да и что если она говорила, когда ей снились эти ужасные кошмары…
— Да, но сейчас они особенно внимательны, — уточнил Пели.
— Ну и что, мы ничего плохого не делаем. — Это сказал Арфан, простой энсин. — Мы никого не предавали, мятеж не возглавляли. И я не понимаю, что они могут нам сделать.
— Тебе ничего, конечно, — ответил Пели, и в его голосе прозвучало презрение. — Энсинам это не грозит. Хотя ты лично можешь умереть от страха, когда предстанешь перед судом.
— Почему я должен предстать перед судом?
Арфан, как и Эсмей, попал в Академию не из Флотской династии, но в отличие от Эсмей он происходил из влиятельной семьи, у его родственников имелись друзья среди членов Совета, и поэтому он был уверен, что ему помогут выпутаться из сложной ситуации.
— Правила, — жестко ответил Пели. — Ты был офицером на борту корабля, когда произошел мятеж, и ты предстанешь перед судом. — (Эсмей не имела ничего против жесткой прямоты Пели, пока она была направлена на кого-либо другого, но она прекрасно знала, что вскоре он так же точно наброситься и на нее.) — Но не волнуйся, — продолжал Пели, — тебе это вряд ли придется долго заниматься тяжелым физическим трудом. Нам же с Эсмей совсем наоборот… — Он взглянул на нее и улыбнулся скованной невеселой улыбкой. — Мы с ней старшие из оставшихся в живых офицеров. Будет много вопросов. Если они захотят устроить показательный процесс, то отыграются именно на нас. Джигов никто не жалеет.
