Лиз Филдинг
Качели счастья
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Брат опаздывал. Гай уже бранил себя за то, что не нашел какого-нибудь благовидного предлога, чтобы не прийти на эту встречу. Первоначальные планы на вечер были, хотя, прямо скажем, неоригинальны, зато куда более эффективны: он собирался работать, а голод утолять бутербродами.
Поток холодного воздуха, ворвавшийся в распахнутую дверь, вселил в Гая надежду, что его томительному ожиданию пришел конец. Он живо обернулся, но это был не Стив.
В ресторан, прячась от дождя, вбежала молодая женщина. Она на мгновение остановилась у дверей, видимо ослепленная яркими огнями ресторана после мрака вечерней улицы.
И время для Гая почти замерло, словно планета внезапно прекратила вращаться вокруг своей оси.
Как в замедленной съемке, когда можно разглядеть даже самую незначительную деталь, все происходящее вокруг неспешно поплыло перед глазами Гая. Он был уверен, что смог бы сосчитать все капли дождя, сверкающие в золотисто-пшеничных локонах незнакомки.
Вид у нее был взъерошенный. Волосы спутаны, подобно колосьям пшеницы под порывами ветра.
И вместе с ней в ресторанчик проник свежий ветер лугов и полевых цветов, заставив чуть ли не всех присутствующих обернуться.
Несколько пар глаз теперь неотрывно смотрели на нее. Возможно, она привлекла к себе внимание своим заливистым смехом. Как будто пробежка под дождем явилась для нее забавой, веселым развлечением.
Ее беспечная радость, как глоток свежего воздуха, оживила и Гая.
Девушка подняла руки, чтобы поправить растрепавшуюся прическу. Пропустила пальцы сквозь волосы, а потом встряхнула головой, откидывая локоны назад. А платье, следуя за движением рук, поползло вверх по ногам, обнажая бедра девушки.
Она опустила руки, поправила платье. Облегающая тело ткань повторяла все изгибы и выпуклости ее тела. Глубокий вырез платья дразнил и соблазнял.
К ней хотелось прикоснуться, хотелось нарисовать ее портрет, хотя она и не представляла собой образец красоты. Ее нос не соответствовал классическим канонам. Рот слишком большой. Но глаза искрились так, словно внутри нее полыхал костер, жар которого мог спалить кого угодно.
И, может быть, потому эта девушка затмила собой всех присутствующих в ресторане дам.
Гай вздрогнул, будто кто-то шепнул ему на ухо:
«Отомри!» Оцепенение прошло, но теперь его телом овладела дрожь. Сладкая, щемящая дрожь.
Сердце бешено застучало, мышцы напряглись. Но эта была отнюдь не похотливая реакция на красивую девушку. Возможно, у половины мужчин в зале так оно и было. Но не у Гая. Он почувствовал нечто большее, чем щекочущую воображение похоть.
Он испытал волнение, какое испытывают, когда внезапно понимают, что столкнулись лицом к лицу с судьбой. Когда осознают, что нашли причину своего существования на этой земле.
Гай медленно встал, не отводя взгляда от лица девушки. Она заметила его, их взгляды встретились. И на мгновение незнакомка замерла, перестав смеяться.
Она почувствовала то же, что и я, радостно подумал Гай.
Но в этот момент в ресторан вошел Стив. Он закрыл дверь, которую девушка оставила открытой.
Холодный воздух перестал проникать в зал ресторана. И оборвалась тоненькая ниточка-связь между Гаем и незнакомкой, словно и существовала-то эта ниточка только благодаря сквозняку.
Стив, положив руку на талию девушки, притянул ее к себе.
Спрашивать «почему» и «зачем» не имело никакого смысла, этот жест был понятен без слов. Брат всему миру объявлял: «Она – моя!»
– Гай, – обратился Стив к брату, – я очень рад, что ты все-таки пришел. Мне хотелось, чтобы ты познакомился с Франческой. – И он посмотрел на девушку, которую обнимал так, как человек, выигравший главный приз лотереи. – Она ждет от меня ребенка.
Не иначе как Стив дважды выиграл в лотерею.
– Мистер Димоук… – Он почувствовал, что кто-то трясет его за плечо, и открыл глаза. Над ним склонилась улыбающаяся бортпроводница. – Мы идем на посадку, пристегните, пожалуйста, ремни.
Гай потер лицо руками, пытаясь отогнать воспоминания, которые не оставляли его в покое в течение трех последних лет, затем пристегнул ремень безопасности и посмотрел на часы. Самолет прибыл вовремя.
Гай Димоук был первым человеком, которого она увидела, когда вышла из автомобиля. И это ее нисколько не удивило, потому что Гай был видным мужчиной. Его без труда можно было заметить в любой толпе: высокий, широкоплечий, загорелый, темноволосый. Все другие казались рядом с ним двухмерными изображениями на черно-белом снимке.
Он буквально гипнотизировал окружающих людей. Даже сейчас это было невозможно не заметить.
И, конечно, Гай Димоук, хотя и занятой человек, нашел время, чтобы прилететь издалека на похороны брата.
Франческа сразу поняла, что Гай из тех людей, кто очень серьезно относится к формальностям и старается строго придерживаться традиций и ритуалов. От других, кстати, он требовал того же самого.
Для каждой вещи должно быть отведено определенное место, и в каждой ситуации должны соблюдаться соответствующие правила поведения, этикета и т. д. Таково кредо Гая Димоука.
Немудрено, что Гай даже не пытался скрыть неодобрения, когда Стив и Франческа заявили ему, что не собираются оформлять свои отношения. И демонстрируя им свое несогласие, Гай взял да и просто-напросто исчез из их жизни.
«Право же, как будто это касается его самого! – недоумевала Франческа. – Ему-то какое дело до того, зарегистрируемся мы или нет!»
С другой стороны, имел он право вмешиваться в их жизнь или нет, теперь уже было совершенно не важно.
Франческу удивляло другое. Что он решил-таки объявиться после трех лет почти полного безмолвия, в течение которых не видел их и ничего не сообщал о себе. Нет, Франческу это особенно не огорчало, но как расстраивался Стивен!
«Бедный Стивен», – тяжело вздохнула она.
К счастью, ей не нужно было как-то реагировать на его присутствие, проявлять свои чувства. И когда их взгляды встретились, Франческа не испугалась того, что он способен понять, о чем она думает.
Нет, по ее лицу ничего невозможно прочитать.
Никаких эмоций, никаких чувств, ничего! Словно и не лицо вовсе, а маска. Словно и нет ничего, кроме пустоты, образовавшейся в ее сердце после смерти Стивена.
Гай окликнул ее по имени:
– Франческа…
Он произнес ее имя так мягко. Почти нежно. Как будто искренне заботился о ее судьбе и хотел помочь ей. Комок слез подступил к горлу.
Чувства, которые она так старательно прятала от окружающих, грозились вырваться наружу.
Ее спас гнев. Возмущение накрыло ее волной, перекрывая все другие эмоции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
