Энн Вулф
Как прикажете, Королева!
1
Если бы Мартину Ламберту еще несколько дней назад сказали, что его тетушка Леонелла, ныне обретшая покой на белоснежных облаках, клочками ваты повисших на небосклоне, выкинет с ним такую гадкую шутку, он рассмеялся бы в лицо человеку, сморозившему такую глупость.
Но теперь, слушая суровый приговор, составленный в форме завещания, Мартин Ламберт понимал, что ему еще очень нескоро доведется весело смеяться. Нотариусу, судя по бодрому тону, каким он оглашал завещание, было совершенно все равно, в какую глубокую депрессию содержание этой бумаги повергает клиента. Закончив, он бросил на собравшихся в его просторном кабинете веселый взгляд и изрек:
— Что ж, я полностью огласил последнюю волю мисс Леонеллы Таплхед. Думаю, вы, мистер Ламберт, — нотариус обратил свой взгляд к Мартину, до сих пор не пришедшему в себя от неожиданного решения тетушки, — можете обратиться ко мне за разъяснениями.
Мартин и сам неплохо понимал, что сохранить невозмутимый вид в такой ситуации ему не удастся, однако постарался все же выглядеть не слишком огорченным.
— Да, — кивнул он нотариусу, — кое-что мне хотелось бы прояснить. Однако, я думаю, будет уместнее, если мы с вами поговорим наедине.
— Боюсь, — покачал головой нотариус, — что мистеру Дэвелоу придется присоединиться к нашей беседе. Он, как вы знаете, поверенный миссис Таплхед, и именно ему ваша тетушка поручила заниматься вопросами, касающимися завещания, в случае если вы, конечно, решите согласиться на его условия.
Мартин обреченно кивнул, бросив беглый взгляд в сторону Марча Дэвелоу, редко улыбавшегося, сурового, как скала, и неподкупного, как сама Фемида. Взгляд, которым в свою очередь ответил ему Марч Дэвелоу, снова напомнил Мартину о том, какой подвиг требовался от него ради получения наследства, оставленного горячо любимой тетушкой Леонеллой.
— Итак, мистер Ламберт… — нотариус опустился в кресло и жестом предложил сесть Мартину и Дэвелоу, — спрашивайте, и мы с адвокатом ответим на все ваши вопросы. Лучше показаться дураком, чем оказаться мертвым, не так ли?
— Разумеется, — кивнул Мартин, стараясь не коситься в сторону Дэвелоу, разглядывавшего его так, словно это была их первая встреча. — В первую очередь меня, конечно же, интересует причина, по которой моя тетя — и, согласитесь, это весьма странное решение — поставила именно такое условие.
— Я бы и сам хотел ответить на этот вопрос, — улыбнулся Мартину нотариус. — Но, увы, ваша тетушка не пожелала нужным ничего объяснять до тех пор, пока вы не согласитесь выполнить ее волю и срок вашего, так сказать, договора не истечет.
— Очень мило с ее стороны, — мрачно кивнул Мартин. — Ну, хорошо, оставим этот вопрос в стороне. Что же касается той особы… Моя тетя хотя бы выяснила, где она и что с ней?
— Нет, мистер Ламберт, — покачал головой нотариус. — Миссис Таплхед оставила вам лишь имя и фамилию этой особы.
— Что ж, оптимистичная картинка, — иронично усмехнулся Мартин. — А сроки выполнения тетушкиной воли? Этот год, о котором она говорила, отводится мне на все выполнение, если можно так выразиться, ее замысла или же на какую-то его часть?
Нотариус широко улыбнулся, поняв намек Мартина, и ответил:
— Конечно, ваша тетя понимала, что выполнению ее воли могут препятствовать некоторые обстоятельства, поэтому на осуществление первого условия она дала вам три недели. За это время, как она полагала, вы сможете найти эту особу, ну и… — Нотариус выразительно замолк.
— Ну и… — хмыкнул Мартин. — Если бы это «ну и» было самой легкой частью. А как вы себе это представляете, Марч? — поинтересовался он, повернувшись к адвокату, чей пристальный взгляд начал порядочно раздражать его.
Марч Дэвелоу, как всегда, ограничился куцым ответом:
— Мое дело не представлять, мистер Ламберт, а наблюдать за тем, как вы осуществляете волю покойной.
— Вы хотите сказать, что будете контролировать каждое мое движение? — раздраженно покосился на него Мартин.
— Нет, не так буквально, — покачал головой адвокат. — Однако я могу в любое время без предупреждения наведаться к вам и, так сказать, осведомиться о состоянии дел. А вы обязаны меня впустить.
— Что, даже ночью? — уставился на Дэвелоу Мартин.
— Даже ночью.
— Хорошенькие условия.
— Так вы соглашаетесь или отказываетесь, мистер Ламберт? — перехватил инициативу нотариус.
— Я должен решить это прямо сейчас?
— Не выходя из этого здания, — кивнул адвокат.
— Хотя мы, конечно, можем дать вам час-другой на раздумья, — добавил нотариус. — Но вы, мистер Ламберт, должны принять решение, не покидая этих стен.
— Спасибо, вы весьма великодушны, — кивнул Мартин, поднимаясь с крепкого дубового стула. — Я, пожалуй, подумаю об этом в приемной.
— Конечно, мистер Ламберт, — кивнул нотариус.
Мартин вышел из кабинета нотариуса и сделал глубокий вдох. Что же делать? Искать эту особу, осуществлять безумный план тетушки Леонеллы или отказаться от всего, пустив под откос дальнейшую жизнь?
Нет, он не может позволить себе такой роскоши. Но что он скажет Сьюки? Всем остальным? И кто эта чертова девчонка, из-за которой тетушка приняла свое воистину странное решение?
— Во что ты хочешь впутаться, Джек? — нахмурив тяжелые густые брови, поинтересовался Боб Уилсон, больше известный в Совиных Подворотнях как Боб Ловкач.
Молодая девушка с пепельными кудряшками, обрамляющими худенькое скуластое личико, вытаращила огромные синие, как ночь, наполненная светлячками, глаза и всем своим видом выдала, что нагло врет любимому дядюшке Бобу.
— Зуб даю, Боб, все выгорит! — замотала она головой так, что кудряшки обсыпали ее личико. — Ей-богу, Боб, все будет пучком. Ты знаешь, заливать я попусту не буду. Дело того стоит.
— Дело стоит того, чтобы тебя сцапали копы? — полюбопытствовал Боб, неплохо понимающий, куда клонит его «дорогая девочка». — Чтоб тебя упекли лет на десять, а твой любимый дядюшка таскал тебе передачки? Поверь, детка, я знаю, чем кончаются такие делишки. Ну давай, колись, расскажи своему дяде, какой урод предложил тебе это дельце?
Джекки сникла. Врать Бобу Ловкачу было все равно, что обманывать саму себя. Боб очень хорошо знал Джекки, а Джекки не умела врать и всякий раз, тщетно пытаясь перехитрить Боба, выдавала себя с головой. К тому же глупо было рассказывать ему историю о продюсере, готовом заплатить ей, известной лишь в Подворотнях Королеве, такие солидные бабки. Боб сразу понял, что весь рассказ Джекки шит белыми нитками.
