Е. Н. Опочинин
Сказка о золотой горе
Жил-был царь. Дал ему Бог трех сыновей. Старший — Димитрий-царевич, второй — Василий-царевич, а самый младший — Иван-царевич.
Раз вышли царь с царицей в сад погулять. Нежданно-негаданно поднялся вихрь и унес царицу у мужа на глазах. Горе его обуяло. Как беде помочь? Вернулся царь во дворец, созвал сыновей и говорит им:
— Дети мои милые! Послал нам Господь беду. Гулял я сейчас с царицей по саду; вдруг, откуда ни возьмись, вихрь поднялся, подхватил ее и унес неведомо куда. Нет у меня больше жены, а у вас матери. Надо вам собраться в путь-дорогу: может, еще и вызволим ее.
Живо собрались старшие сыновья, взяли с собой слуг и поехали.
Ждут их дома месяц, ждут и два. Ни слуху, ни духу: без вести оба царевича пропали. Еще пуще затосковал царь: «Не видать мне больше ни жены, ни детей! Видно, нет уж их на белом свете, что не шлют отцу весточки!»
Вот приходит к царю самый младший сын, Иван-царевич, и говорит:
— Пришел я, батюшка, проститься с тобой. Поеду в дальний путь: искать матушку с братьями.
Испугался царь. Один сын остался, и тот его покинуть хочет.
— Нет, — говорит, — Иван-царевич, не отпущу я тебя. Ты у меня младший сын. Твоя мать и братья старшие без вести пропали, и ты не вернешься. Нет, останься хоть ты мне на утешение!
Не послушал отца Иван-царевич, взял с собой только четверых слуг и поехал мать с братьями отыскивать.
Ехал, ехал Иван-царевич и приехал на поле; посреди поля шатер стоит, а в шатре братья сидят. Подъехал к ним Иван-царевич и говорит:
— Что ж это вы, братцы мои родные! Разве так надо матушку искать?
Стыдно стало старшим царевичам: тут же слугу отправили царя утешить, сказать, что Иван-царевич братьев нашел, и поехали все вместе мать искать.
Долго ли, коротко ли ехали братья через чужие земли и приехали к высокой горе, а гора-то вся из золота — как жар горит.
Говорит братьям Иван-царевич:
— Ну, вы, братцы, здесь оставайтесь, а я пойду ход в золотую гору отыскивать.
Ходил он, ходил вокруг всей горы, наконец, ход отыскал и вошел туда. А в горе-то нашлись когти на руки и на ноги.
Захватил их с собой Иван-царевич и вышел к братьям:
— Слушайте, — говорит, — я один на гору полезу, а вы меня ждите девять дней. Если не вернусь, знайте: нет меня на белом свете. А коли жив буду, весть о себе пришлю. Вы же к батюшке поезжайте и все ему расскажите.
Одел Иван-царевич когти на руки и на ноги и полез на гору.
Вскарабкался на самый верх, видит — стоит высокий дуб. Сел Иван-царевич под дуб отдохнуть, а когти снял и рядом положил. Оглянулся, а когтей нет, как нет.
Посидел он под дубом, поотдохнул и пошел опять бродить по золотой горе. Гулял, гулял, вдруг видит перед собой медный колодец; два медные ковша в нем плавают, а рядом два тигра лежат, пасть раскрыта, дышать тяжело — пить хотят. Лежат и проходу не дают. Подошел Иван-царевич к зверям, взял ковш, напоил их — они ему сразу дорогу дали. Пошел он дальше, пришел к серебряному колодцу; в колодце два серебряных же ковша плавают, а рядом два льва лежат, пить хотят и пройти не дают. Опять напоил зверей Иван-царевич, дали они ему дорогу и пошел он себе дальше. Шел, шел и приходит к высокой серебряной стене; за стеной город виден, весь из чистого серебра, так и сияет.
Иван-царевич долго не думал: отыскал в стене ворота, вошел и очутился в серебряном царстве. Видит: стоит дворец; он и туда заглянул, а во дворце-то стоит царевна в серебряном платье. Увидала она Ивана-царевича, да как закричит:
— Что за человек? Как сюда попал? Зачем пришел?
— Матушку ищу, — говорит Иван-царевич.
Испугалась царевна:
— Ступай, — говорит, — лучше отсюда поскорее! Сейчас Вихорь прилетит и ты даром смерть примешь, а матери не найдешь. Видно и ее, как меня, Вихорь унес, только неведомо, где спрятал. А ты иди лучше в золотое царство, оно тут близко будет. Там во дворце царевну увидишь. Не поможет ли она тебе мать отыскать? А назад с горы пойдешь, не забудь за мной прийти, с собой возьми.
Дала она тут царевичу серебряное яичко, да не простое, а волшебное: им все серебряное царство держалось. Простился с ней царевич и дальше пошел.
Вот пришел он в золотое царство и нашел во дворце девицу красоты неописанной. Увидала она его, испугалась, закричала:
— Уходи скорее, коли жизнь тебе мила! Не попадайся Вихрю! Каждый день он сюда летает.
Рассказал Иван-царевич, зачем пришел, а она говорит:
— Нет здесь твоей матери. Иди в хрустальное царство. Там ее и найдешь.
Дала она царевичу на прощание золотое яичко и тоже просила с собой ее взять, как назад пойдет. И так они друг другу полюбились, что тут же кольцами поменялись. Потом простился Иван-царевич с невестой и скорей в хрустальное царство отправился.
Прибыл он в хрустальное царство и только вошел во дворец, как мать увидал. Обрадовался Иван-царевич, кинулся к ней, а она не узнает его, прочь гонит:
— Уходи, — говорит, — скорей, человече, а то пропадешь! Каждый час Вихорь ко мне летает!
Стал ей Иван-царевич рассказывать, как он с братьями ее искать поехал. Тут только его мать узнала, обняла, заплакала и говорит:
— Дитятко ты мое родимое! Не ждала я такого счастья! Много здесь богатства: и серебра, и золота, и камней самоцветных, а ничему душа не радуется: извела меня тоска по отцу твоему, да по деткам моим. А ты, сынок, теперь садись ко мне под кресло: сейчас Вихорь прилетит. Станет он меня допрашивать, отчего русским духом пахнет. Я ему ничего не скажу, а он все будет ответа просить и на колени упадет. А ты не зевай — схвати его за палицу, да покрепче. Тут он полетит и будет с тобой вверх и вниз кидаться и просить, чтоб ты палицу отдал, а ты все держись крепче. И взовьется он с тобой в поднебесье, а потом на землю бросится и в куски разобьется. Ты все куски собери, сожги и пепел в землю зарой, а потом с палицей ко мне вернись.
Только спрятался Иван-царевич, как Вихорь прилетел. Запомнил царевич матушкины речи и все сделал, как по писанному; не выпустил он палицы из крепких рук, а как Вихорь на куски рассыпался, куски сжег и пепел в землю зарыл, а с палицей к матери вернулся.
Пошли они из хрустального царства; по дороге заходили в золотое и серебряное; освободил Иван-царевич обеих девиц, а львов и тигров выпустил.
Вот пришли они с царевнами к тому месту, где Иван-царевич на гору влезал, и остановились. Как на землю спуститься? Загоревала царица и Иван-царевич призадумался. А царевны говорят:
— Не найдется ли в яичках холста?
Повертели яички, открыли и давай холст вытягивать: вышло холста видимо-невидимо. Сшили его и серебряную царевну на нем с горы спустили. Подняли холст на гору, глядь, а на нем братья написали, что внизу дожидаются. Спустили золотую царевну, а потом и царицу. Только она на землю спустилась, как царевичи холст отрезали и в обратный путь собрались. А матери велели царю сказать, что не Иван-царевич ее освободил, а старшие сыновья.
Собрался Иван-царевич спускаться, потянул холст, видит — отрезали. Закручинился он и пошел назад в хрустальное царство. Пришел во дворец, сел на место матери и давай от скуки палицу из одной руки в другую перебрасывать. Вдруг что-то зашумело и встал перед ним Вихорь:
— Что тебе нужно, Иван-царевич?
— Да что? — говорит царевич, — как мне теперь на землю сойти? Хоть век здесь вековать.
Только он это вымолвил, как Вихорь мигом его подхватил и на землю перенес.
Пошел царевич домой. Идет, не торопится, тяжкую думу думает. Встречается ему сапожник.
Говорит ему Иван-царевич:
— Дядя, а дядя! Возьми меня в работники.
— Что ты, братец! — говорит сапожник. — Разве я хозяин? Что заработаю, едва кормиться хватает. Где уж мне работников держать. Вот я какой богач!
— Ничего, — отвечает царевич, — возьми, дядя! Я без жалованья пойду.
Стал Иван-царевич жить у сапожника. Работает так, что хозяин только дивится. Шьет такие башмаки, какие на Золотой горе видел; покупают их у сапожника нарасхват. А царевичу-то волшебная палица помогала.
Начал народ о сапожнике поговаривать; дошел слух и до царицы (она к тому времени уж домой вернулась). Велела она позвать сапожника и заказала ему 12 пар башмаков в одну ночь приготовить.
Пришел сапожник домой и сидит хмурый, ни на кого не глядит.
— Что ты, хозяин, пригорюнился? — спрашивает Иван-царевич.
— Как мне не горевать? — говорит сапожник. — Велела мне царица 12 пар башмаков к утру приготовить, а мне и пары-то таких в неделю не сделать!
— Полно, хозяин, — говорит царевич. — Помолись-ка Богу, да ложись спать: утро вечера мудренее.
Вышел он на двор, перебросил палицу из руки в руку и сказал, чтобы были готовы 12 пар башмаков.
