Ланцов Михаил Алексеевич, Валерий Гуров
Купец. Поморский авантюрист
Пролог
1554 год[1], апрель, Поморская земля, губа Варзины[2]
— Никого, что ли? — задумчиво протянул Олешка, весельщик, всматриваясь вперед.
Рука козырьком прикрывала глаза, дабы лучше видеть. Холодно, но солнце светило ярко, играя лучиками по морщинистому загорелому лицу рыбака. И слепило так, что и не разглядеть, считай, ничего.
— А может, и есть кто… — ответил ему Митька, что на рыбацкой шняке[3] ходил кормщиком и за главного выступал. Он тоже щурился, всматривался, взвешивая все за и против. Митька был помоложе, на лице почти нет морщин, но кожа такая же загорелая. — Проверим, братцы?
— Чего бы не проверить? — с охотой ответил Стенька, тяглец, крупный такой. — Я за!
Этому бы дело найти поскорее. На любое согласится, лишь бы на месте не сидеть, баклуши не бить. Молодой ведь — не по годам, а по разумению своему. На все горазд.
— Вы чего это надумали?! Лезть туда собрались, что ли? — спросил, поежившись, Павлик.
Он ходил наживочником и, в отличие от своего брата-близнеца Стеньки, инициативу не приветствовал. Его не заметишь в первых рядах. Павлик из тех, кто лишний раз рисковать не станет, хоть с надобностью, хоть без. А оно надо рыбаку — на рожон лезть? Ему ведь рыбу ловить надобно, а не проблемы.
— Без спросу лезть? — продолжил он. — Может, ну его, скупников[4] дождемся, не? Они и подскажут, как быть. Кабы дел не наворотили. Всяко нам потом отвечать.
— Кабы не кабы, — проворчал братец Стенька, сплевывая в холодную воду. — Забыл али, что монастырские говорили? Скажи, Митька! Напомни ему!
Митька внушительно кивнул: мол, так и есть, говорили им. Митьке лично монастырские про корабли сказывали. В их рыбацком отряде Митька был за главного. Обычно решения за ним были, его охотно слушали, совета спрашивали. Да и редко кто спорил с ним или не соглашался, если всерьез, а не по мелочам. Рыбак-то он не дюже опытный, всего второй год как на промысел ходит. Но у него что ни решение, все в точку: где и когда на лов встать, какие снасти с собой брать, на какую рыбину, а главное — кому повыгоднее улов потом продать. Считай, ни разу не ошибался, пусть и новичок. Редко когда Митьку чутье подводило. Уродился такой — удачливый и башковитый. Прямо сейчас, правда, другое решение требовалось, но назвался груздем, что называется… Митька почесал затылок, соображая, как по уму поступить, глаза озорно блеснули.
Толк вот о чем.
Митька, рядович[5], зим двадцати от роду (а там кто его разберет), вместе со своей командой из проверенных рыбаков зашел в губу реки Варзины, что аккурат на Кольском полуострове. И здесь обнаружили два корабля-красавца, что под флагом, почитай, немецким… английским, кажись, так монастырские сказывали? Корабли не чета их шняке рыбацкой, статные, добротные, один краше другого — загляденье. С матчами, высоко уходящими вверх так, что шею свернешь, любуясь и вздыхая. Жаль только паруса спущены. Сейчас вот стоят на якорях, тихонько и размеренно покачиваясь на волне. На палубе ни души, никто не отзывается, как сгинули разом. Очень это все необычно на первый взгляд. Где вся команда? Так и Митька хотел бы знать — где?
Действительно, перед рыбаками были английские корабли. Один — 120-тонный красавец «Добрая Надежда». Второй поменьше, но самую малость, с водоизмещением в 90 тонн — «Бона Конфиденца». И тот и другой корабли английских торговцев под командованием предприимчивого Гуго Уиллоби. Купчики те прошлой весной, 10 мая 1553 года, указом Короля Англии Эдуарда VI, были отправлены на поиски северо-восточного прохода из Европы в Китай. Искали новые возможности для торговли с Индией. Отправились, да только далеко не ушли: после шторма 3 августа сэр Уиллоби встал на якорь в устье Варзины, на том его путешествие и закончилось. Там, в губе Варзины, впоследствии в мае 1554 года были обнаружены корабли с… впрочем, не будем забегать вперед. Достаточно сказать, что Митька с рыбаками по воле случая обнаружил корабли чуточку раньше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Как узнал обычный рядович из Николо-Корельского монастыря английский флаг? Флаг-то, может, и запоминающийся, да не каждый знал и ведал о торговой экспедиции с Англии. Но все было достаточно просто. В экспедиции Гуго Уиллоби был третий корабль, великолепный «Эдуард Бонавентура» под командованием капитана Ричарда Ченслора. Того самого Ченслора, который установил торговые отношения между Англией и Русью. Ченслор, в отличие от сэра Уиллоби, не имел знатной и богатой родни, но обладал должными навыками мореплавания, в частности навигации. Так что ему удалось выдержать злосчастный шторм и затем, 24 августа 1553 года, войти в Двинский залив. Там Ричард бросил якорь «Эдуарда Бонавентура» у Летнего берега, напротив селения Ненокса. После чего его судно пристало к бухте Святого Николая, недалеко от Николо-Корельского монастыря. Оттуда и узнали монахи об английской экспедиции и еще двух кораблях «Добрая Надежда» и «Бона Конфиденца», с которыми была потеряна связь. Вот так и последовал наказ — встретите немцев[6]-англичан, что заплутали в Поморской земле, так сопроводите, как подобает, ибо дело у них к самому Царю-батюшке Иоанну Васильевичу прямиком в Москву.
Митька размышлял и так, и этак. По-хорошему бы развернуть шняку к берегу да дождаться скупщиков, а там уже по кораблям решать. Мысль казалась верной, но он отмел ее немедля. Скупщиков, поди, еще ночь ждать, а Стенька прав — монастырские прямо сказали, не перечить же, себе дороже. И если с кораблей не отзывается никто — как пить дать, это к беде, гляди, что с купцами забугорными случилось. Потом же бошки рядовичам оторвут, что не помогли английским купчикам. Решено — была не была…
— Давай-ка, Олешка, на весла налегай, подплывем, чай, поближе к кораблю да проведаем наших гостей заморских, — решил Митька.
Рыбаки переглянулись, покивали. Никто не против, по крайней мере, не перечили вслух. Олешке все до одного места — остались бы, так завалился бы спать, пока скупщики не явятся, а надо — так на корабль пойдет. Стенька улыбается — ему-то всяко лучше на корабль английский слазать. Только Павлик бледный, его бы воля, остался бы сидеть в шняке, но не будет же он супротив, раз остальные за. В конце концов, Павлик такой же член команды, с улова кормится. Сказано Митькой — лезем, значит, полезет.
[1] До 1700 г. в Московском царстве применялось летосчисление «от сотворения мира». Здесь даты приведены для удобства восприятия по современному календарю «от Рождества Христова».
[2] В наши дни река Варзина протекает по Кольскому полуострову с юга на север, впадая в залив Западный Нокуевский, что на 230 км восточнее (ежели вдоль берега идти) Кольского залива (через которых заходят в Мурманск).
[3] Поморская шняка — крупная морская лодка, длинной около 10–12 м, шириной 2–3 м, осадкой 0,8–1 м. Водоизмещением около 10–21 тонн. Имел и весла, и парус на поднимаемой мачте. Самый ходовой тип поморских промысловых «плавсредств» в те годы.
[4] В данном случае не ошибка. Скупник — в прямой речи, скупщик в авторском тексте. Различие дано для стилистики.
[5] Рядович — в старой Руси тот, кто служил землевладельцу по «ряду» (договору), как правило, отрабатывая заем.
[6] Немцами в те годы называли на Руси всех, кто говорил не на русском языке.
Часть 1. Поморская земля
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава 1
Митька сын Павла был родом из Пскова, из купеческой семьи. Его батька, разорившийся купец средней руки, в начале сороковых стал ключником, заключившим ряд с одним из своих бывших партнеров. Как оно часто бывает — стоит один раз со сделкой крупной прогореть, и все рушится, все идет наперекосяк. На былой жизни можно ставить крест, как будто и не было успехов прежних, великим потом добытых. Все сводится к одному горькому поражению, что подводит этакую вполне осязаемую черту. Был купец, стал ключник. Был человек свободный и с деньгами, стал без денег и зависимый.
