Ночные стражи
Книга восьмая
Изгнанник
Kathryn Lasky
GUARDIANS OF GA'HOOLE BOOK EIGHT: THE OUTCAST
Пролог
«Ты всего лишь маска! Под ней у тебя нет ничего, даже лица! Я буду летать по ночам! Парить под луной и под звездами, охотиться на крыс и полевок, и может, даже поймаю лисицу. Куда бы я ни полетел, повсюду я буду частью совиного мира. Я должен лететь! И я никогда не вернусь к Чистым. Я отвергаю тебя и твой мир. У меня есть свобода воли!»
Так кричал Нирок, отважно мчась навстречу маске, застывшей над неподвижной водной гладью небольшого озера. Это была маска скрума-призрака его отца, страшного Клудда, который преследовал молодого наследника с тех пор, как тот покинул Чистых.
На глазах Нирока маска начала таять, дрожа и колыхаясь в воздухе. И вдруг она взорвалась: острые осколки металла, много лет скрывавшего изуродованное лицо Клудда, бесшумно упали в воду, канув на дно. Вода озера осталась неподвижной, даже легкая рябь не потревожила ее покоя.
«Исчез? Неужели он наконец-то оставил меня?»
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Нирок три раза облетел вокруг озера, всматриваясь в его золотистую глубину, но не заметил ничего, кроме дрожащей на зеркальной глади отражения золотой луны.
Наследник взмахнул крыльями и полетел, куда глаза глядят.
«Кто я? Теперь у меня нет ни дома, ни семьи, ни даже отцовского скрума… И матери тоже нет, я не должен к ней возвращаться. Что же будет со мной? Куда мне лететь? Где я найду свое счастье? Или я не имею права просить о счастье? Нет-нет, счастье — это слишком много. Я хочу покоя. С меня достаточно и покоя!»
Безымянный изгнанник
«Но и он, похоже, для меня недостижим», — думал Нирок, молча рассекая крыльями ночь.
Не будет у него ни счастья, ни покоя. Сначала он должен что-то сделать. Вот только что именно?
Столько всего произошло с тех пор, как Нирок покинул Чистых, что события последних дней переплелись у него в голове. Сначала в Серебристой Мгле случился пожар. Это было ужасно — и в то же время прекрасно.
Тогда едва не произошла беда. Нирок, инстинктивно понимавший язык огня, неожиданно попал под его чары и оцепенел, не в силах шевельнуть крыльями, чтобы спастись от неумолимо подступающего жара. Лишь в самый последний миг какое-то странное имя из полузабытого сна вдруг всплыло в его памяти и освободило из-под власти пламени. Странное, таинственное имя — Отулисса. Нирок не знал, кто такая эта Отулисса, но почему-то был уверен, что она пятнистая сова.
Вырвавшись из бушующего огненного ада, Нирок повстречал скрума доброй совы, который привел его в странный призрачный лес. Нирок никогда в жизни не видел добрых скрумов, он даже не представлял себе, что такие бывают, но почему-то сразу почувствовал доверие к этой призрачной птице. Она тоже была пятнистой совой, только гораздо старше привидевшейся ему Отулиссы.
Нирок и призрачная сова опустились на серебристую ветку одного из бесчисленных белых деревьев, росших на полуострове, глубоко вонзавшемся в море Хуулмере. Нирок впервые в жизни очутился так близко к морю, и в сердце у него всколыхнулась давняя мечта о путешествии к далекому острову Га'Хуула. Но оказалось, что это пока невозможно.
Скрум пятнистой совы заявил, что сначала он должен что-то сделать, куда-то отправиться… К сожалению, толком он ничего не объяснил и растворился в воздухе прежде, чем Нирок успел задать свои вопросы…
Так куда же ему теперь лететь? Повернув голову, Нирок посмотрел поверх своего правого крыла на лежащий внизу лес. Красивый, разумеется, хотя далеко не такой прекрасный, как Серебристая Мгла, но тоже очень симпатичный.
Густой зеленый мох, лиственные и хвойные деревья… Наверное, тут он без труда сможет подыскать себе хорошее дупло. Нироку до смерти надоели трухлявые пни, земляные норы и расщелины скал, вроде той, в которой он когда-то жил с матерью. Нет, ему бы хотелось поселиться в уютном дупле на вершине крепкого высокого дерева, чтобы день и ночь слышать над головой шелест ветвей.
Он выстелет свое дупло самым мягким мхом, какой только сумеет разыскать. И еще отправится на охоту ночью, как всякая нормальная сова. А когда принесет свою добычу на дерево, то съест ее в тишине и уюте собственного гнезда!
И больше никогда ему не придется прятаться или охотиться при свете дня, когда другие совы спят! Он не станет бояться лазутчиков Ниры или враждебности соседских сов, для которых Нирок лишь отражение его родителей.
Теперь он стал другим. Нирок был крупнее, отважнее и умнее того птенца, который когда-то решил навсегда покинуть Чистых. Он сумеет объяснить остальным совам, что не имеет ничего общего с Клуддом и Нирой.
«Я знаю, что должен сделать какое-то дело и совершить какое-то путешествие, — сказал себе Нирок. — Но это может и подождать. Сначала я хочу найти себе дупло».
Вскоре он заметил внизу красивый ельник. Нирок слышал, что в елях встречаются отличные дупла, поэтому решил не откладывать задуманное. Он спустился пониже и принялся кружить, высматривая подходящее дерево, но едва начал разворачиваться, чтобы спуститься, как из леса на него вдруг выпорхнули три огромные совы.
Нирок похолодел.
«Бородатые неясыти!»
Все совы знают, что это за птицы. Бородатые неясыти не зря слывут одними из самых крупных и грозных представителей совиного мира. Отец Нирока, кровожадный Клудд, тоже пал от когтей бородатой неясыти.
— Кто ты такой? — громыхнула первая сова, подлетая к Нироку слева.
— Нир… — начал Нирок, но дикий совиный визг не дал ему закончить.
— Что я говорил тебе, Красавчик? Это он. Как две капли воды похож на свою мамашу, даже шрам такой же!
«Великий Глаукс! — в отчаянии подумал Нирок. — Меня выдает не только шрам, но и имя!»
— Уноси отсюда перья, парень, — прокричала одна из неясытей.
Неясыти наступали на Нирока со всех сторон, так что он едва мог махать крыльями.
— За что вы меня гоните? — пролепетал он. — Я ведь совсем один!
— И на том спасибо, — огрызнулся один из его гонителей. — У нас в лесу поговаривают, будто твоя мамаша готовится к новой войне. Не зря она повсюду рыщет, вербуя наемников!
— Но я с ней не заодно! Я улетел от нее. Я ее ненавижу!
Нирок замер, потрясенный своими словами. Неужели он все-таки сказал это?
Троица молча гнала его к озеру, над которым рос огромный платан. Подлетев к дереву, совы тяжело опустились на ветку и уставились на Нирока.
Потом самый старший из неясытей сделал шаг вперед.
— Вот что, малец, — проворчал он, — откуда нам знать, что ты не дозорщик Чистых?
— Дозорщик? — не понял Нирок.
— Шпион, — пояснил второй стражник.
— У меня нет ничего общего с Чистыми, — повторил Нирок. — Я ненавижу их, честное слово!
— А чего оно стоит, твое слово? — спросил тот, кого остальные звали Красавчиком. — Почем нам знать, говоришь ты правду или врешь?
— Да-да, с какой стати мы должны тебе верить? — пискнул самый маленький из неясытей, ростом не больше самого Нирока.
Старший покачал головой и снова заговорил:
— Может быть, когда-нибудь ты сумеешь доказать, что тебе стоит верить. Но сейчас тебе лучше убраться отсюда. Улетай или, если хочешь…
— Хватит рассусоливать с ним, Туп! Пусть немедленно убирается из Амбалы!
— Из Амбалы? — прошептал Нирок. — Значит, я в Амбале?
— Да, — подтвердил тот, кого назвали Тупом. — У нас тут спокойно, и мы хотим, чтобы так все и оставалось. Достаточно мы настрадались за все эти годы! Сначала нас терзали совы из Сант-Эголиуса, воруя яйца из наших гнезд, потом на их место пришли Чистые… Слава Глауксу, Ночные Стражи наконец-то разгромили это поганое отребье, и в Амбалу пришел долгожданный покой. Нам не надо больше неприятностей!
— Но от меня вам не будет никакого вреда, клянусь!
— Нам твоих клятв недостаточно, — буркнул Туп, и в его голосе Нирок почувствовал плохо скрытое сочувствие. — Знаете что… Сейчас уже светает, может, позволим ему остаться еще ненадолго?
Спутники Тупа переглянулись и недовольно захлопали крыльями. Наконец, Красавчик нехотя заявил:
— Ладно, пусть только пообещает с этого платана никуда не улетать. Там наверху есть дупло, в нем можно поспать до вечера.
— Благодарю вас, — покорно ответил Нирок. — Вы очень добры.
И тут третья сова покачала головой и осторожно сказала:
— Не знаю, согласишься ли ты там остаться, дружок… Это дупло непростое. Там живет призрак.
— Замолчи, Гортензия! Зачем ты запугиваешь парня?
— Ничего я его не запугиваю! Должен же он знать, что его ждет.
