Иван Игнатьевич Петров. Томчин
Пролог
Был теплый летний вечер, как говорится, кхм, смеркалось. Время бежит слишком быстро, век такой, и я еще не отвык от мягкого перехода в сумрак белых ночей. Жду их с апреля и в мае - июне стараюсь никуда не уезжать из Питера. Самое мое любимое время года: хорошо бродить в этом легком сумраке в улочках вокруг университета на Васильевском, шаги шелестят в тишине... Или уехать в парки Пушкина, или Петродворца, и наблюдать, почти в одиночестве, сначала - розовеющие облака, парящие над кронами деревьев пушкинской поры, а потом лечь в траву и, глядя в небо, открыть душу и запустить в нее состояние отрешенности и одновременного единения с миром. В жарком летнем городе из-за скученности людского сообщества днем расстояние в толпе не более метра, а здесь всю ночь можно лежать в траве и никто не появится вдали на дорожках. Вообще-то, парки открыты только до десяти вечера, есть охрана и собаки, но на мои любимые их уголки это как-то не распространилось. Человек в костюме за две тысячи долларов, гуляющий белой ночью по аллеям парка или лежащий в нем на траве, даже издали не похож на бомжа, вот и не беспокоят. Еще я люблю рыбалку, но здесь мне важно не количество, величина или порода пойманной рыбы, а тишина и окрестные виды вокруг избранного водоема. Так в Эрмитаже фанаты живописи стоят у любимых картин, часами не отрывая от них взгляда, так и у меня, только картина - природа вокруг, лес, вода, облака... Поэтому я не любитель рыбачить с набережных, хотя в детстве, помню, вставал, шел к пяти часам к открытию метро и в шесть уже разматывал удочки. Ну, в детстве я и в парках на прудах рыбачил, родители одного больше никуда не отпускали. Счастье было. Но это все не то, народу слишком много и нет созерцания. Да, природа - природой, но клев должен быть, я все-таки не идиот, а то бы ловил дома в ванной, в одиночестве, любуясь повешенной на стену репродукцией Шишкина или Левитана. Люблю я жаренных мелких карасей в сметане, тех, что когда-то готовила моя тетя Маша, а так - вообще рыбу не ем и запах ее мне неприятен. Так что рядом с водоемом желательно наличие деревеньки для ночлега и главного потребителя моего улова - кота. Некоторые хозяйки говорят, что им приятно смотреть на то, как ест их угощение молодой здоровый мужчина и все такое. Я люблю выложить свой улов у усов осунувшейся морды деревенского котяры и, под его восторженное урчание, сказать:
- Ну, зови друзей, одни не справимся.
Мне это действительно приятно - кормилец. В Пушкине у меня есть три-четыре знакомых белки, которых я подкармливаю, я их не очень различаю, но они меня узнают и, когда я днем появляюсь на их аллеях, выбегают встречать. Вечером, после восьми, по-моему, они уже спят. Зато как занятно, когда из ветвей выскакивают эти хулиганы, и начинают прыгать вокруг, и ползать по мне, заглядывая в карманы. Случается, иностранные туристы, чинно гуляющие в тишине и высматривающие местную живность, чтобы показать своим детям или друг другу, хватаются за фотоаппараты и начинают ими стрекотать, вознося мне хвалу. Я тщеславен, мне это приятно, но, делаю вид, что не понимаю языков, и пусть меня примут за служителя парка, ответственного за беличью радость. Наши туристы и отдыхающие просто присоединяются к кормлению, кто и чем запасся. За время моего знакомства с белками у них сменилась пара поколений, но видимо я - переходящий приз. Жаль, что они так мало живут. И зимой я редко приезжаю, как-то все не удается вырваться в самый нужный для них период. Вот всегда у меня так.
Сегодня наметил провести разведку рыбных мест в Лужском направлении. Знакомый рыбак-любитель проговорился, расхваливая свою удачливость и, пока он токовал, разводя руки в стороны, я осторожными вопросами вычислял маршрут от станции электрички до рыбной сокровищницы. Сейчас сойдем с электрички и вчерне проверим, только поторапливаться надо с устройством на ночлег в ближайшей деревеньке, к девяти-десяти совсем стемнеет и будет неудобно стучаться на постой, а я в джинсах и рубашке по ночи намерзнусь, здесь не Крым, однако. Это там я как-то летом на пляже два месяца прожил без всяких палаток, матрасов и одеял, в дождь голову мыл, а что вы хотите - студенты, такой народ. Дикари-с.
Он просто не успевал увернуться. Этот хлипкий на вид, интеллигентный дедок явно не видел броска ножа спокойно стоящего чуть в стороне смуглого парня и продолжал удерживать кистевым приемом двоих качков на земле, растерянно вертя головой. Напрасно. Пять лет бандитского капитализма в стране отучили даже зевак интересоваться происходящим на их глазах криминалом.
Был все тот же лазоревый вечер начала августа, около восьми, платформа электрички почти опустела, деревянный станционный магазин светился тремя окнами, а пара ларьков рядом уже была закрыта, несколько бабок толпились у автобусной остановки, у входа в магазин стояли трое пыльных "Жигулей" и, неожиданный, пожалуй, для такой глубинки, джип. Четыре быка, с хозяйской ленцой выбравшиеся из него минуту назад, устроили разборку с представителем ненужной прослойки, неудачно, по их мнению, припарковавшимся у крышуемой гигантами секса денежной точки.
А я не успевал, в очередной раз, вбить себе в башку, что это не мое дело... Черт! Нож пробил мне кисть, а головой я прилично приложился о бампер дедовой пятерки. Суки. Время пошло. Перекат, вырванный из моей руки клинок вошел в печень красавца с ремнем от Версаче. Какой, к черту, Версаче, о чем я, я на электричке приехал. Три метра - местный чингачгук получил свой нож в горло. Это я зря. Взгляд на деда. Пальчики мои на ноже. Стереть. Черт, закапался опять. Платок аккуратно на кисть - потом избавлюсь. Шаг к лежащим: первому носком ботинка бью в висок. Проломил? И - дедова рука пытается пойти в захват. Дед, мне уходить надо, не мешай. Коленом, приседая, ломаю шею последнему. Смотрю на деда. Уходить надо. Бабки молча таращат глаза.
Да, тогда мне повезло - в джипе были ключи, а у милиционера на платформе не было телефона. А может там нигде телефона не было, а бардак был. Год был настороже, ругая себя - на рыбалку собрался, места посмотреть, знакомства завести, а сам? Начни я действовать сразу - и можно было попытаться обойтись как-то без крови. Или, все равно - нет? Но пожилой гражданин так уверенно управился с первой двойкой, один из которых попытался смять его лицо своей пятерней, что я остановился и оглянулся на лениво плетущегося по плавленному асфальту перрона унылого мента. И второй раз все повторилось. Год назад так же сорвался, выручая девчонку, но ее лица я не запомнил, а вот дядю Колю...
На своем кордоне в Карелии, три года спустя, он только взглянул в глаза и мне стало понятно - узнал. На другой день, когда мы были вдвоем в лодке, после двухчасового молчаливого наблюдения за поплавком, я услышал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
