Пуля, начиненная гуманизмом
Сниффи привиделась хрустальная вазочка с шариками восхитительного, чуть подтаявшего, бананового мороженого, посыпанного молотым арахисом. Но чудесный сон был грубо нарушен. Над самой крышей истошно ревел турбинами громадный вертолет. Толком еще не проснувшись, Сниффи скатился с кровати на пол, заполз под ржавую панцирную сетку и замер среди пыли и мусора. За ним охотятся! В груди гулко стучало сердце. Немного погодя, Сниффи почти овладел собой. Ведь он ребенок, так? А кому нужен ребенок?
Свист и рокот вертолета мало-помалу затихли вдали. Сниффи вылез из-под кровати и, чуть-чуть раздвинув светомаскировку, осторожно выглянул в окно. В безоблачно-голубом утреннем небе не было ни пятнышка.
Сниффи почувствовал голод. Конечно, мороженое давно стало легендой, но есть все равно что-то нужно. Сниффи натянул разбитые кроссовки, вылинявшие джинсы и рваную футболку. В брошенном двухквартирном доме на Бруксе он поселился после того как покровительствующие ему бандиты из Торговой Палаты недели две назад захватили эту и прилегающие к ней улицы. Сниффи выволок из-под задней лестницы порядком тронутый ржавчиной велосипед, водрузил поперек руля бейсбольную биту с автографом некогда знаменитого, а теперь позабытого игрока, вскочил в седло и направился к университетскому городку.
Пригород Западного Роли все более превращался в дремучий лес. Многие годы деревья здесь не вырубали, и теперь высокие сосны подпирали небо своими вершинами, а под ними, жадно ловя редкие лучи света, жались дубы и клены. Над самыми узкими улицами мощные ветви, переплетаясь, образовывали толстый зеленый полог – весьма удобное прикрытие от вертолетов.
Перекресток Брукса и Уэйда перегораживали три сгоревших грузовичка с наваленными в кузова дырявыми мешками с песком. Бока давно превратившихся в металлолом машин покрывали полные злобы и болезненного хвастовства надписи, вкривь и вкось начертанные боевиками из местных отрядов самообороны. За грузовиками затаились два бандита, пристально вглядывающихся в верхушки деревьев, хотя вертолета слышно не было.
Сниффи остановился, прислонил велосипед к покосившемуся пожарному гидранту и дальше последовал пешком.
Оказалось, что обоих бандитов он знает. Широкоплечего звали Трампом. На нем были грязные, латаные-перелатанные джинсы и рубашка, на голове – алая бейсболка с изображением угрюмого волка, с поясного ремня свисала черная лыжная шапка. Глядя на молодое лицо Трампа, Сниффи попробовал догадаться, сколько тому на самом деле лет. Сорок? Пятьдесят? Шестьдесят пять? Представить, что этот головорез с жидкой бороденкой гораздо старше, чем выглядит, было невозможно.
На краю изрешеченного кузова «тойоты» лежали ветошь, длинный латунный шомпол и банка вонючего растворителя, с помощью которых напарник Трампа чистил штурмовую винтовку. На спине его форменного камуфляжного жилета красовалась кличка «Гетти», вышитая либо его девчонкой, либо матерью, либо даже бабушкой. Запихав кусок ветоши в ствол винтовки, Гетти сказал:
– Пригибайся пониже, малыш, а то не ровен час пулю схлопочешь!
– Что-то случилось? – с наивным видом поинтересовался Сниффи.
– С самого утра тут кружит неизвестно чей вертолет, – ответил Трамп.
– Может, это вертолет Национальной Гвардии? – предположил Сниффи.
– Вряд ли. Скорее, европейцев. На нем я заметил, вроде бы, швейцарский флаг. Белый крест на красном поле. Город осматривают, заразы, – мрачно изрек Гетти.
Пока они разговаривали, вертолет вернулся и, свистя лопастями всего в сотне ярдов над верхушками деревьев, пролетел прямо над ними. Сниффи инстинктивно бросился на покрытый трещинами асфальт, но, приподняв голову и прищурившись, разглядел, что вертолет грузовой, а не военный. Меж тем люк вертолета распахнулся, и в небе закружилось желтое облачко. Поток воздуха от винта, ударив по облачку, разметал его на отдельные листки, и они устремились вниз, навстречу деревьям и улицам. Вертолет, сделав круг, выбросил еще партию листков и скрылся за домами.
Над перекрестком порхало несколько листков. Сниффи поймал один прямо в воздухе и увидел отпечатанный на дешевой газетной бумаге портрет лысого мужчины в очках с толстыми стеклами. Подпись под портретом гласила:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ!
Сидни Джи Хаверкемп – естественный возраст 42 года, волосы светлые, рост 162 сантиметра, вес 84 килограмма. В недалеком прошлом Хаверкемп был доктором биохимии и действительным членом общества по исследованию человеческих возможностей.
Служба Здравоохранения Европейского Сообщества гарантирует вознаграждение в пятьдесят ампул омолаживателя любому, кто доставит доктора Хаверкемпа живым и невредимым.
РАЗЫСКИВАЕТСЯ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ! РАЗЫСКИВАЕТСЯ!
– Черт возьми, – пробормотал Гетти. – Европейцы, и те разыскивают Хаверкемпа.
– Целых пятьдесят ампул! – Трамп мечтательно закатил глаза. – Года два-три жизни, не меньше.
– Подумаешь, пятьдесят ампул. – Гетти презрительно сплюнул. – Умник, что изловит Хаверкемпа, загребет столько омолаживателя, сколько захочет.
– Всякому известно, что Хаверкемп мертв, – твердо заявил Сниффи. – Мертв давным-давно.
– Ты что-то путаешь, парень, – серьезно возразил Гетти. – Хаверкемп живет в Коста-Рике. Говорят, он заправляет несметными отрядами накачанных дурманом парней, и в его власти – вся страна.
– А я слышал, что его держат люди из Продовольственной Программы в старой тюрьме где-то на Западе, – поделился Трамп.
Гетти, еще раз изучив листок, сказал:
– Чертовы европейцы! Напишут же! Сто шестьдесят два сантиметра! Что за сантиметры такие?
– А как, по-твоему, Сниффи, если по-человечески, то какого Хаверкемп роста? – спросил Трамп.
Сниффи небрежно запихал листок в карман джинсов. Под пристальным взглядом Трампа ему сделалось не по себе, и он потерянно забормотал:
– Думаю, ростом он – дюймов шестьдесят пять – шестьдесят шесть. Гляди-ка, патруль пожаловал!
И действительно, на гребне ближайшего к востоку по Уэйд-Авеню холма показались четыре фургона. Окна фургонов были закрыты ставнями из стальных полос, на раскачивающихся антеннах мотались флажки с черными остроугольными буквами УОЛ на красном фоне. Всякому сразу становилось ясно, что патруль принадлежит Университетской Оборонной Лиге. Фургоны спустились к подножию холма и встали, не глуша двигателей. Видимо, вскоре патрульные убедились, что обстановка здесь спокойная, и в первом фургоне отворилась боковая дверца. Наружу высунулся толстый парень в кожаном шлеме и драном пиджаке, проворно сгреб несколько листков с мостовой и, поскорее убравшись в безопасное чрево машины, гулко захлопнул тяжелую дверцу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
