Елена Северная
Дракон и сосиски или Путь к сердцу тёщи
Глава 1.
– Завтра едем к бабушке в деревню! – радостно возвестила мама за ужином.
Мы с братом переглянулись, фальшиво восторгнулись, а следом заинтересованно принялись изучать макаронины в тарелке. Папа заискивающе улыбнулся и осторожно уточнил:
– Только на завтра?
– Игорь! – мама возмущенно шлёпнула папе сосиску в тарелку. – Нечего все выходные воздухом с выхлопными газами дышать! – И феерически украсила произведение кулинарного искусства кетчупом.
– Да я бы не отказался перед телевизором дышать и комнатным воздухом, – пожал плечами папа, сглотнув, то ли от вида сосиски, что одуряющее пахла на всю кухню, то ли от перспективы подышать свежим воздухом у бабушки на огороде.
Угу. Попой кверху. В такой позе получалось только нюхать землю вперемешку с вырванными сорняками, которые, кстати, пахли не всегда , а чаще всего воняли. Не в пример сосискам. Про них отдельный разговор. И, кстати, именно сосиски явились причиной всего того, что произошло с нами и кардинально изменило наше с братом мировоззрение и отношение к посещению маминой бабушки. А всё потому, что эти длинные кусочки варёного мяса мама делала сама. Вот брала филе курочки, кусочек свининки, всё перемалывала, добавляла специи, сливки, лучок, сдабривала сливочным маслицем и закатывала в плёнку. И вот зуб даю, нашептывала какой-то наговорчик. Потому как повторить такой же результат, даже под чутким маминым руководством, никому из желающих овладеть искусством сосисковаяния, не удавалось.
– Ура! – искренне обрадовалась Анька. Это наша с Тимкой младшая сестра. – А Муську возьмём? Ей тоже свежим воздухом дышать нужно!
Муська – полноправный член семьи, – кошка, аглицких кровей. Так-то она Марсельеза, но букву «р» Анька научилась выговаривать всего лишь месяц назад. Поэтому кошка по-домашнему была переименована в «Муську».
– Ну не знаю, – мама задумалась, помешивая в кастрюле макароны с маслом для Аньки. – Вот Муське свежий воздух как раз вреден. Её после этого «раздувает».
Это она про то, что в прошлый раз такие прогулки закончились для нашей принцессы незапланированной беременностью, в результате которой на свет появились три отпрыска совсем не королевских кровей. Так сказать, бастарды. Хотя подросших котят быстро пристроили, и хозяева, особенно их дети, были несказанно довольны.
– Ма, – не воодушевилась Анька мамиными словами, – я сама её выгуливать буду, на поводке!
– Угу, – угукнула родительница, – кто бы ещё тебя выгуливал, я бы не отказалась надеть поводок и на тебя.
А это она намекает на то, как эта мелкая зараза прошлым летом сначала тихо-спокойно играла с бабушкиным псом во дворе, а потом пропала. Мы всей деревней искали целый день, по жаре между прочим, чуть не сдохли, а она в это время так же тихо-спокойно дрыхла у пса в будке. А тот рьяно охранял сон своей товарки по проделкам.
– Ма! Я вот что подумала, – начала сестрица, подозрительно сверкнув синими глазищами.
Мы с Тимкой напряглись. В последний раз после таких слов мне с братом пришлось канаться, кто из нас будет пасти мелкую в детском развлекательном центре. Эта миссия, согласно закону подлости, досталась тогда мне.
– А пусть Санька меня выгуливает, – она коварно захлопала ресницами и продолжила: – ей полезно потренироваться.
– В смысле? – тут же ощетинилась я, даже чуть сосиской не подавилась.
– Ну как же? – Анька с наигранной наивностью вылупилась на меня. – Тебе скоро замуж, а, значит, и дети на подходе.
– Та-а-ак, – протянула маман, – а с этого места поподробнее. О каком таком «подходе» идёт речь?
И сама так подозрительно уставилась на мой живот. Папа, предчувствуя очередной мамин монолог о пользе и вреде брачных уз в моём возрасте, скоренько дожевал сосиску, с сожалением покосился на пустую кастрюлю, затем ободряюще похлопал меня по плечу и храбро смылся с кухни. Вскоре послышался бодрый голос телеведущего вечерней викторины.
– Ну как же? – сдавать свои позиции наглая мелкая не желала, поэтому продолжила с «детской непосредственностью»: – у всех, кто выходит замуж, рождаются дети.
– А вот и нет! – ввязался в разговор Тимка. – У дяди Бори с тётей Людой детей нет!
– Ты ничего не понимаешь в женщинах! – важно выдала Анька. – У тёти Люды уже живот виден, значит, скоро родит.
Блин, вот дети пошли! Сама ещё в садик ходит, а туда же! Или у них там что-то преподают? Да не, такие темы только в школе проходят. Видимо, опять кто-нибудь из киндеров многодетных семей похвастался эрудицией в вопросах демографии.
Тимка вздохнул, виновато развёл руками, мол, прости, сестра, я старался, но эта белобрысая вредина всех достала!
Да, Анька была природной блондинкой с большими синими глазами, молодыми сапфирами сверкающими в опушении густых тёмных ресниц, как и наша красавица мама. Тимка пошёл в папу: такой же широкий в кости, высокий брюнет. Ему всего 14 лет, а от девиц, мечтающих стать его невестой, отбоя нет. А я – не пойми в кого. Рыжая, с весёлыми конопушками, зелёными глазами, которые прячутся за стёклами очков -5 диоптрий. Всё бы ничего, да только волосы вились мелкими пружинками и не поддавались никаким щипцам и утюжкам. Так я и ходила, словно током пришибленная или молнией ударенная. И очень комплексовала из-за очков. Потому, что, если в начальных классах они были -1,0, то к окончанию школы уже -3,5, а после первого курса колледжа – уже -5,0 диоптрии. Мама морщила свой идеальный носик и кручинилась, что линзы вызывают у меня аллергическую реакцию, а невеста в очках – это в наше время нонсенс. И тонко намекала на обязательное ухудшение после родов. Поэтому я и не строила никакие «невестины» планы, да и, собственно, не на кого было их строить. В колледже у нас чисто женский коллектив, а больше я никуда не ходила. Сначала помогала маме с Анькой, потом, когда у Тимки в школе начались проблемы с дисциплиной, бдела, чтоб не попал ни в какую кампанию, а потом просто привыкла. Девчонки уже не старались затащить меня ни в клуб, ни на какую-нибудь тусовку. Хотя, иногда хотелось. Хотелось стряхнуть с себя груз «старшей сестры» и
