Гусейн Аббасзаде
Дверной молоток
Посвящается Азизу Шарифу
Когда Ахмеду Шахбазлы дали квартиру в новом семиэтажном доме на набережной, напротив Приморского бульвара, он сам выбрал пятый этаж. Ему советовали в институте взять квартиру на втором этаже — пожилому человеку лучше жить пониже, — но Шахбазлы настоял на своем. Со второго этажа не увидишь бухты, ее заслоняли густо разросшиеся на бульваре деревья. Разве что зимой, когда опадали листья, она представала взгляду, но обзор все равно был небольшой. Иное дело — пятый этаж. Отсюда синяя бакинская бухта была видна во всю свою ширь. Она лежала перед тобой как на ладони и вдали, где-то за островком Наргин, сливалась с голубым небом.
Квартира была хорошая, из пяти комнат, одну из которых занимал сам профессор Ахмед Шахбазлы, а остальные — его сын с женой и двумя детьми. Кроме того, был длинный-длинный балкон. Тут Шахбазлы со временем устроил настоящий сад. В ящиках с землей росли цветы. Виноградную лозу, высаженную внизу, в ямке у стены, Шахбазлы поднял до своего этажа и пустил вдоль балкона, и балкон будто окунулся в благословенную тень ее листьев.
Славно было по вечерам, когда спадала дневная летняя жара и южный ветер нес дыхание моря, сидеть тут, на балконе, попивать крепко заваренный чай и играть в нарды.
Все в доме знали Ахмеда Шахбазлы и относились к йену с огромным уважением, почтительно здоровались при встрече. Ведь он был известным ученым-геологом, знатоком Каспия. Составленными им картами пользовались нефтеразведчики, закладывая новые морские буровые.
Но не только ученостью был известен Ахмед Шахбазлы жильцам этого дома. О нем еще и вот как говорили: «Это старик, у которого молоток на двери».
И верно, с некоторых пор на входной двери в его квартиру появился висячий молоток. Не деревянная колотушка, а старинный, неведомо в каком веке выкованный железный молоток. У него была изогнутая углом рукоять и закругленный как бы набалдашник, который упирался в железный же диск, вделанный в дверь. Молотком следовало стучать по этому диску. На обтянутой кожей двери, рядом с электрическим звонком, это громоздкое и не очень-то изящное приспособление для подачи сигнала выглядело примерно так же, как грубая баранья папаха на человеке, облаченном в наимоднейший костюм. Но Ахмеду Шахбазлы дверной молоток был мил. С тех пор как он появился на двери, старик не прикасался к кнопке электрического звонка и не отпирал дверь своим ключом обязательно брался за молоток и стучал по железному диску тук-тук, тук-тук… Может, он оригинальничал? Теперь ведь многие люди напридумывали себе всякие хобби, чтобы выделиться, привлечь общее внимание. Да нет, не такой был человек Ахмед Шахбазлы, чтобы гоняться за модой. Он и смолоду не был склонен к таким штукам, а теперь и подавно — не пристало в преклонном возрасте совершать экстравагантные поступки. Просто чудачество, извинительное старику… Но некоторые из соседей, бывавшие в этой квартире, знали от невестки профессора, что тут не просто чудачество, не пустая забава.
Ахмед Шахбазлы родился в маленьком старинном городке на берегу Аракса. С детства перед его глазами была текучая, мутноватая, пересыхающая летом и прибывающая зимой вода Аракса. Неподалеку от речного берега стоял одноэтажный кирпичный домишко с крохотной кухонькой. Шахбазлы слышал в детстве, что этот дом построил тут когда-то его прадед. Тут родились и впервые увидели свет дед и отец Ахмеда, и он сам.
Восемнадцатилетним юнцом он уехал из родного городка в Баку, поступил на работу, потом пошел учиться, стал геологом, — в общем, поселился там на всю жизнь. Но каждым летом приезжал в городок на Араксе, проводил отпуск в родительском доме. Нигде ему так хорошо не спалось, как в маленькой угловой комнатке на деревянной тахте. Нигде так хорошо не отдыхалось, как тут, в тенистом дворике, куда доносился вечный шум бегущей воды.
Но шли годы. Умер отец. Мать пережила его ненадолго. После смерти матери Ахмед Шахбазлы все реже стал наведываться в родной городок. Потом повыходили замуж и переехали к своим мужьям сестры. И дом на речном берегу опустел. Он стоял будто осиротевший, потемневший от времени и дождей, с облупившейся штукатуркой, и большой амбарный замок на его воротах покрылся толстым ржавым налетом.
Прошли еще годы. Сестры писали Ахмеду, что дом совсем обветшал, что хорошо бы ему, Ахмеду, приехать и продать его, покупатель есть. «Приезжай, пока не поздно!» — советовали сестры.
Что-то встревожился старый профессор. Обычно накануне приезда он посылал старшей сестре телеграмму, и ее сын встречал его на вокзале. А тут заторопился, не успел телеграмму отправить, схватил такси и примчался на вокзал как раз перед отправлением вечернего поезда. Наутро он уже был в родном городе. Солнце ударило ему в глаза, когда он вышел на привокзальную площадь. Синели вдали знакомые с детства горы. Ахмед Шахбазлы реышл пройтись до своего дома пешком. Он неторопливо шел, помахивая маленьким дорожным чемоданчиком, и с любопытством смотрел по сторонам. За несколько лет, что он не был здесь, в городе появились целые кварталы новых домов, тут и там высились краны над новостройками. Шахбазлы миновал старинную башню одиннадцатого века — главную достопримечательность города — и тесными кривыми улочками вышел к своему дому.
Дом выглядел бесприютным и запущенным. У Ахмеда Шахбазлы защемило сердце. Бросился в глаза старый дверной молоток. Его рукоятка прежде матово блестела, от постоянных прикосновений ладоней, а теперь покрылась ржавчиной. Шахбазлы взял молоток, с трудом повернув его в заржавевшем ушке, и легонько ударил по железному диску. Тук-тук… тук-тук…
Мальчуган лет десяти, игравший на углу улицы, подбежал к нему и сказал:
— Дяденька, тут никто не живет. Вы что, не видите, на воротах замок висит.
— А ты чей сын? — спросил Шахбазлы.
Мальчишка назвал себя, и Шахбазлы понял, что это подросший за эти годы внук товарища его детства, соседа, погибшего в сорок втором году под Керчью в Крыму.
— Так тебя зовут Джалил? Ну да, тебе же дали имя деда… Послушай, Джалил, ты дотянешься до этого молотка?
Мальчуган был невысок ростом.
— Конечно, дотянусь, — сказал он самолюбиво. Но ему пришлось встать на цыпочки, чтобы достать до молотка.
— Ну, молодец, — одобрительно сказал Шахбазлы. — А теперь постучи молотком.
Джалил нерешительно переступил с ноги на ногу. Ослушаться старшего, да еще такого важного, седого, было невозможно, но стучаться в дом, в котором никто не живет, казалось мальчику странным и бессмысленным.
— Что ж ты не стучишь? Я же сказал тебе.
— А зачем? — пролепетал мальчик, — В доме же пет НИКОГО…
— Знаю. Мне просто хочется послушать, как стучит этот молоток.
— Просто так?
— Да, просто так. Стучи же…
— Ну, раз вы хотите…
Тук-тук-тук-тук-тук…
Ахмед Шахбазлы отступил на несколько шагов. С улыб кой смотрел на мальчишку, орудовавшего молотком. Монотонный стук с легким звенящим призвуком был приятен старику, как самая прекрасная мелодия. В лохматом пареньке он вдруг как бы увидел самого себя в далеком детстве, когда подрос настолько, что смог дотягиваться до молотка. Бывало, он прибегал домой с улицы, где играл со своими сверстниками, и стучал молотком, хотя отлично знал, что дверь не заперта. И мама открывала незапертую дверь. Она не ругала его, Ахмеда, за ненужный стук. Другое дело — сестры. Когда одна из них, услыхав стук, шла открывать и видела, что дверь не заперта, крючок не накинут, она принималась кричать на маленького Ахмеда, ругать за то, что «от него покоя пет никому». Потом, когда Ахмед начал ходить в школу, он, возвращаясь домой, уже не поднимал такой стукотни — он дважды бил молотком: тук-тук… тук-тук… И мать отворяла дверь не спрашивая — она знала, что это он, Ахмед.
— Ай, Джалил, что за тарарам ты поднял на весь квартал? — раздался старушечий голос. Из ворот соседнего дома высунулась голова старухи в темном платке. — Ты что, забыл, что там никто не живет?
Мальчик, увлекшийся стуком молотка, не услышал ее воркотни и продолжал бить по железному диску что бы ло сил.
— А, так ты себе новую забаву нашел! Ну погоди же! — рассердилась старуха и направилась к внуку с явным намерением схватить его за ухо.
И тут она увидела Ахмеда Шахбазлы л остановилась, удивленная.
— Добрый день, Тукез-баджи, — сказал он, разлагая в улыбке седые усы. — Не ругай Джалила, это я попросил его постучать молотком.
— Добро пожаловать, Ахмед-муаллим, — заулыбалась тетушка Тукез. — Давненько мы тебя не видели. Каким ветром тебя занесло?
— Да вот, приехал проведать своих… на отчий дом посмотреть.
— Хорошо сделал, — закивала женщина. — Эх, я и понять не могу, как это можно жить в больших городах F Всюду толпы, давка, все бегут, торопятся куда-то. И дышать там нечем, свежего воздуха даже на один глоток не хватает…
