Шпанов Николай Николаевич
Ученик чародея (Часть 1-6)
ШПАНОВ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ
УЧЕНИК ЧАРОДЕЯ
РОМАН
Нил Платонович Кручинин не принадлежал к числу людей, которые легко поддаются настроениям. Но невнимание, проявленное Грачиком, все же привело его в состояние нервозности, которую он и пытался сейчас подавить, прогуливаясь по платформе Курского вокзала. Не слишком-то приятно: молодой человек, воспитанию которого ты отдал столько сил и представлявшийся тебе ни больше, ни меньше как продолжением в будущее собственного кручининского "я", не приехал ни вчера вечером, чтобы посумерничать в последний день перед расставанием, ни сегодня утром! "Уехал за город" - этот ответ работницы не удовлетворил Кручинина. Разумеется, дача в июне - это законно, но Грачик мог бы посидеть и в городе, зная, что предстоит отъезд старого друга и немного больше, чем просто учителя.
Кручинин прохаживался вдоль поезда, стараясь не глядеть на вокзальные часы. Но часы словно сами становились на его пути: то и дело их стрелки оказывались перед глазами. До отхода поезда оставалось пятнадцать минут, когда Кручинин решил войти в вагон.
Именно тут-то запыхавшийся Грачик и схватил его за рукав:
- Нил Платонович, дорогой, пробовал звонить вам с аэродрома - уже не застал. Боялся, не поспею и сюда.
- С аэродрома? - переспросил Кручинин.
- Вчера, едва я вам позвонил, - вызывают. - Грачик отер вспотевший лоб и отвел Кручинина в сторону. - На аэродроме происшествие: самолет из Риги, посадка, одну пассажирку не могут разбудить. Тяжелое отравление. Летела из Риги. Никаких документов и ее никто не встречает.
- Смерть? - заинтересовался Кручинин.
- Слабые признаки жизни...
- Позволь, позволь, - перебил Кручинин. - В бортовой ведомости имеются же имена всех пассажиров.
- Разумеется, запись: Зита Дробнис. Пока врачи делают промывание желудка, успеваю навести справку в Риге: Зита Дробнис не прописана. Заказываю справку по районам Латвии. Но тут под подкладкой жакетика обнаруживаю провалившийся в дырявый карман обрывок телеграммы из Сочи. "Крепко целуем встречаем Адлере". Подпись "Люка", И еще...
- Телеграмма Зите Дробнис? - спросил Кручинин.
- В том-то и дело, что адреса нет - верхняя часть бланка оторвана. Но это неважно. Прошу сочинцев дать справку по служебным отметкам: номер и прочее. Узнаю: обратный адрес найден на бланке отправления в Сочи. Уточняем: отправительница - дочь известного ленинградского писателя отдыхает в Сочи и действительно ждет гостью из Риги. Но ожидаемую гостью зовут вовсе не Зита Дробнис, а Ванда Твардовская. Повторяю запрос в Ригу. Твардовская там оказывается. Даже две: мать и дочь. Дочь по показанию соседей сутки как исчезла. Мать в тот же день уехала, не сказав куда. Предлагаю организовать розыск. Ясно, что имею дело с отравлением Ванды Твардовской - дочери. Фальсификация имени в бортовой записи наводит на подозрение. Заключение лаборатории НТО - яд, у нас мало известный: "Сульфат таллия".
- Да, да, - живо подхватил Кручинин: - сульфат таллия очень устойчив в организме. Эксгумация через четыре года позволяет установить его присутствие в тканях трупа. Яд без цвета, запаха, вкуса, не окрашивает пищу. Продолжительность действия определяется дозой: от суток до месяца. Сульфат таллия был довольно распространен за границей в качестве средства борьбы с грызунами. Поэтому там его легко было достать. У нас не применялся. Отсюда - первый вывод: яд может быть иностранного происхождения.
- Но в Риге он мог сохраниться со времен буржуазной республики, возразил Грачик.
- Ты прав, - согласился Кручинин. - Возможно... Дальше?.. Остается девять минут до отхода поезда. Нужно решать: брать мои вещи из вагона?
- Зачем? - насторожился Грачик. - Вам необходимо ехать. Я справлюсь. Но позвольте сначала...
- Нахал ты, Грач! - добродушно воскликнул повеселевший уже Кручинин. Откуда столько самоуверенности?.. Однако к делу! Симптомы отравления сульфатом таллия: боль в горле, покалывание в ступнях и в кистях рук; расстройство желудка, выпадение волос. Впрочем, это уже на затяжных стадиях. Совпадает?
- Что тут можно сказать: ведь отравленная - без сознания.
- Да, черт возьми! Ее не спросишь, - разочарованно сказал Кручинин. Исход может оказаться и смертельным. - И вдруг спохватился: - Эта телеграмма из Сочи - единственное, что при ней было?
- Нет...
- Так что же ты молчишь?..
- Вы же сами не даете мне договорить... В самолете оказалась вторая отравленная - соседка Твардовской по кабине. Москвичка. Ее состояние много легче. Показала: Твардовская угостила ее, свою случайную спутницу (они познакомились уже в самолете), частью своего бутерброда и дала отпить чая, который был у нее в термосе. Бутерброд, по-видимому, съеден весь, а в термосе осталось несколько капель чая. В них нашелся яд.
- Ну, что же, - проговорил Кручинин. - Яд в термосе, который был залит дома или в каком-нибудь буфете. Скорее всего, в ресторане рижского аэропорта. Держись за эту ниточку. Она куда-нибудь да приведет. - Он покрутил между пальцами кончик бородки. - Но странная идея для самоубийцы: прихватить на тот свет случайную попутчицу... Или Ванда - убийца соседки, а сама глотнула яд случайно, а?
- Исключено, - уверенно возразил Грачик. - Они не только не были знакомы, но никогда в жизни не встречались.
- Положим, это еще не доказательство!.. Однако, действительно, трудно допустить: дать жертве немножко яда, а самой выпить целый термос... Интересно: дело о самоубийстве девицы, желающей умереть в компании. Стоит мне застрять тут, а?.. Старость-то, брат, - не радость: начинаю чувствовать, что и у меня есть скелет и положенные ему по штату суставы.
- Поезжайте на здоровье, - настойчиво повторил Грачик. Ему не хотелось, чтобы Кручинин остался. - Лечитесь, отдыхайте.
- Небось, разберешься?! - с оттенком некоторой иронии проговорил Кручинин. - Ах, Грач, Грач! - Кручинин понял, что его молодому другу хочется провести дело без помощи, и покачал головой. - Только не забудь: за такого рода делом может оказаться и рука тех, оттуда. Но... - Кручинин предостерегающе поднял палец, - не нужно и предвзятости.
- Не посрамим вашей школы, учитель джан! - весело отозвался Грачик.
- Нравится тебе или нет, а, видно, придется отправиться в Прибалтику раньше намеченного отпуска.
- Не беда, там и останусь отдыхать. Побольше покупаюсь в ожидании вашего приезда, - и, заглядывая в глаза Кручинину, просительно: - А вашу "Победу" можно взять? Когда приедете с юга, покатаемся по Прибалтике, как задумали.
- Ежели дело тебя не задержит.
- Этого не случится, - беспечно отозвался Грачик, - хотя порой затяжные дела вырастают на пустом месте. Произошло ограбление или даже убийство, - кажется, просто: нашли нарушителя, изобличили, осудили и дело с концом. А глядишь, дело-то еще только началось - и растет, растет, как лавина. Даже страшно подчас становится.
- А ты не бойся, Грач, - добродушно усмехнулся Кручинин лавина опасная штука, слов нет, но... не так страшен черт...
- Это конечно... - живо согласился Грачик. - Вот, знаете, у нас в горах, в Армении, так бывает: начинается пустяковый обвал. Ну просто так, ком снега, честное слово! Катится с горы, катится и, глядишь, - уже не ком, а целая гора. Честное слово, дорогой, настоящая гора летит. Так и кажется: еще несколько минут, и - конец всему, что есть внизу, у подножия гор. Будь то стада - не станет стад; селение - не будет селения. Лавина!.. Само слово-то какое: лавина! Будь внизу город - сплющит, раздавит! Просто конец мира!.. Но вот стоит на пути лавины скала - так, обыкновенная скала, даже не очень большая. А глядишь, дошла до нее лавина, ударилась, задержалась, словно задумалась, и... рассыпалась. Только туман вокруг поднялся такой, что света божьего не видать. Тоже вроде светопреставления... Что вы смеетесь? Честное слово! А прошло несколько минут, и смотрите: ни лавины, ни тумана - только на долину снег посыпался и растаял на солнце. Вроде росы. Люди радуются, стада радуются, цветут селения под горой...
Кручинин положил руку на плечо друга.
- Это ты мне притчу, что ли, рассказываешь?
- Правильно вы сказали, дорогой, у меня вроде притчи получилось: ком снега - это они. Катятся с грохотом, с шумом - конец мира. А вот стоит на их пути скала...
- Скала - это ты, что ли?
- Все мы, а я - маленький камешек.
- Не шибко видный из себя? - подмигнув, спросил Кручинин.
Грачик потрогал пальцем свои щегольски подстриженные черные усики и рассмеялся.
- Я только говорю: грохот, шум, страху - на весь мир. А один, только один крепкий камень на пути и - туман!..
- Надеюсь, - со смехом подхватил Кручинин, - в июне лавин не бывает, а?
- Конечно... июньское солнце на Кавказе - ого!.. Неудачное время для отдыха выбрали.
- Лучше солнце в июне, чем толпы курортников в августе.
- Вы становитесь нелюдимым?
- Пока нет, но в дороге и на курорте предпочитаю малолюдство. Особенно перед тем, что мне, кажется, предстоит...
