Джером Клапка Джером
Миссис Корнер расплачивается
— Я подразумеваю именно это, — объявила миссис Корнер, — мужчина должен быть мужчиной.
— Но ведь ты бы не хотела, чтобы Кристофер, то есть мистер Корнер, принадлежал к мужчинам подобного сорта, — заметила ее закадычная подруга.
— Я вовсе не говорю, что хочу, чтобы он делал это часто. Но я хотела бы почувствовать, что он способен быть таким мужчиной. Вы сказали хозяину, что завтрак готов? — накинулась миссис Корнер на служанку, внесшую в эту минуту в комнату три вареных яйца и чайничек с чаем.
— Конечно, сказала, — с негодованием ответила служанка. Прислуга виллы «Акация» в Равенскорт-парк вечно пребывала в состоянии негодования, даже молитвы, возносимые ею по утрам и вечерам, были полны негодования.
— И что он сказал?
— Сказали, что сойдут вниз, как только оденутся.
— Никто и не хочет, чтобы он выходил раньше, — сказала миссис Корнер. — Когда я позвала его пять минут назад, он ответил, что надевает рубашку.
— Я думаю, что, если бы вы сейчас спросили еще раз, они ответили бы то же самое, — высказала свое на сей счет мнение служанка. — Они ползали на карачках, когда я заглянула в комнату, и шарили под кроватью, потому что потеряли запонку от воротничка.
Миссис Корнер остановилась, держа в руке чайник.
— Он разговаривал?
— Разговаривал? Не с кем им там говорить. У меня времени нет разговоры разговаривать.
— Я имею в виду — с самим собой, — пояснила миссис Корнер. — Он… он не ругался? — В голосе миссис Корнер прозвучало желание, почти надежда.
— Что вы! Это они-то? Да они и не знают, как ругаться.
— Благодарю вас, — сказала миссис Корнер. — Достаточно. Можете идти.
Миссис Корнер со стуком поставила чайник на стол.
— Даже эта девчонка, — желчно проговорила она, — даже эта девчонка презирает его.
— Возможно, — предположила мисс Грин, — что он ругался, пока ее не было в комнате, а потом перестал.
Но миссис Корнер не собиралась поддаваться утешениям.
— Перестал! Другой ругался бы не переставая.
— Возможно, — намекнула закадычная подруга, всегда готовая взять этого грешника под защиту, — возможно, что он и ругался, но она просто не слышала. В самом деле, ведь если он с головой залез под кровать…
Дверь открылась.
— Простите за опоздание, — жизнерадостно произнес мистер Корнер, врываясь в комнату. Мистер Корнер считал, что по утрам человек обязательно должен быть жизнерадостным. «Встречай день улыбкой, и он принесет тебе счастье» — вот уже шесть месяцев и три недели миссис Корнер была замужней женщиной и ровно двести два раза слышала она по утрам этот девиз из уст своего мужа, когда он вставал с постели. Разного рода девизы занимали большое место в жизни мистера Корнера. Аккуратно написанные на карточках одного и того же формата, самые мудрые из них были прикреплены к зеркалу и каждое утро поучали его во время бритья.
— Нашел? — спросила миссис Корнер.
— Совершенно непостижимо, — ответил мистер Корнер, усаживаясь к столу. — Я же собственными глазами видел, как она покатилась под кровать. Может…
— Только не проси, чтобы ее искала я, — прервала его миссис Корнер. — Некоторые люди, поползав под кроватью и расшибив голову о ее ножки, наверняка начали бы чертыхаться, — при этом особое ударение было сделано на слове «некоторые».
— Что же, для воспитания характера, — намекнул мистер Корнер, — невредно время от времени заставлять себя терпеливо выполнять задания, направленные…
— Ну, если ты примешься за одно из своих длиннейших предложений, которые ты так любишь, то не успеешь из него выбраться, чтобы поесть, — испугалась миссис Корнер.
— Жаль, если с ней что-нибудь случится, — заметил мистер Корнер, — ее внутренняя ценность, может быть…
— Я поищу ее после завтрака, — вызвалась любезная мисс Грин. — Я очень хорошо умею отыскивать потерянные вещи.
— Охотно верю, — галантно заверил ее мистер Корнер, черенком ложки разбивая яйцо. — От таких ясных глаз, как ваши, мало…
— У тебя осталось всего десять минут, — напомнила ему же на, — кушай же наконец!
— Мне бы хотелось, — сказал мистер Корнер, — хоть раз в жизни договорить до конца.
— Да ты никогда не выговоришься, — заметила миссис Корнер.
— Может, как-нибудь на днях… — вздохнул мистер Корнер.
— Как ты спала, дорогая? Совсем забыла спросить тебя. — Миссис Корнер повернулась к своей закадычной подруге.
— Первую ночь в чужом доме я всегда сплю очень неспокойно, — ответила мисс Грин. — К тому же, я думаю, что была несколько возбуждена.
— Очень жаль, — изрек мистер Корнер, — что восхитительное искусство драматурга предстало перед нами не в лучшем из сном образцов. Когда ходишь в театр очень редко…
— Должны же люди развлекаться, — оборвала его миссис Корнер.
— Честное слово, — заметила закадычная подруга, — не помню случая, чтобы я так смеялась.
— В самом деле было забавно. Я и сам хохотал, — признался мистер Корнер. — Вместе с тем я должен отметить, что брать пьянство как тему…
— Вовсе он не был пьян, — возразила миссис Корнер. — Просто он был немножко навеселе.
— Дорогая моя, — поправил ее мистер Корнер, — да он и на ногах-то стоять не мог.
— Но был куда забавней, чем некоторые мужчины, которые могут, — отпарировала миссис Корнер.
— Дорогая моя Эми, — указал ей муж, — мужчина вполне может быть забавен и без того, чтобы напиваться пьяным, а также может быть пьяным, не будучи…
— О, гораздо лучше, когда мужчина временами позволяет себе выпить.
— Дорогая моя…
— И тебе, Кристофер, тоже было бы лучше позволять себе… изредка.
— Я бы очень хотел, — сказал мистер Корнер, протягивая пустую чашку, — чтобы ты не говорила того, чего не имеешь в виду. Любой, кто услышал бы тебя…
— Больше всего меня злит, — сказала миссис Корнер, — это когда заявляют, что я говорю то, чего не имею в виду.
— Зачем же ты тогда говоришь?
— Я не… Я в самом деле… Я хочу сказать, что в самом деле имею это в виду, — объяснила миссис Корнер.
— Едва ли ты хочешь сказать, дорогая моя, — настаивал ее муж, — будто и в самом деле думаешь, что было бы лучше, если бы я напивался пьяным… изредка.
— Я сказала не «пьяным», а — «выпивал».
— Но я ведь «выпиваю»… умеренно, — взмолился мистер Корнер. — «Умеренность во всем» — это же мой девиз.
— Знаю, — ответила миссис Корнер.
— Всего понемножку и ничего… — На этот раз мистер Корнер сам прервал свои разглагольствования. — Боюсь, — сказал он, вставая, — что нам придется отложить дальнейшее обсуждение этого интереснейшего вопроса. Если ты, дорогая, не возражаешь, выйдем на минутку в коридор. У меня к тебе несколько мелких вопросов по дому.
Хозяин с хозяйкой протиснулись мимо гостьи и закрыли за собой дверь. Гостья продолжала есть.
— Я подразумевала именно это, — в третий раз повторила миссис Корнер через минуту, вновь усаживаясь за стол, — я бы отдала все… все на свете, — со страстностью повторяла наша леди, — чтобы Кристофер больше походил на обыкновенного мужчину.
— Но он же всегда был таким… ну, какой он есть, — напомнила ей закадычная подруга.
— Ясное дело, когда ты обручена, то хочется, чтобы мужчина был совершенством. Я совсем не думала, что он собирается им остаться.
— А по мне, так он очень хороший и очень славный, — сказала мисс Грин, — просто ты сама не знаешь, чего тебе нужно.
— Я знаю, что он хороший человек, — согласилась миссис Корнер, — и очень люблю его. Именно потому, что я люблю его, я не хочу за него краснеть. Я хочу, чтобы он был мужественным мужчиной и делал все, что делают другие мужчины.
— Разве все обыкновенные мужчины сквернословят и временами напиваются?
— Ну конечно, — авторитетно подтвердила миссис Корнер, — кому это нравится, чтобы мужчина был мямлей?
— А ты когда-нибудь видела пьяного? — осведомилась закадычная подруга, откусывая кусочек сахара.
— Кучу, — ответила миссис Корнер, слизывая с пальцев варенье.
Это означало, что добрых пять раз в жизни она побывала в театре, выбирая наиболее легковесные формы английской драмы. И когда, месяц спустя, она впервые увидела своими собственными глазами, как это выглядит в жизни, то не было на свете человека, пораженного этим зрелищем больше, чем миссис Корнер.
Как это произошло, мистер Корнер и сам себе никогда не мог толком объяснить. Мистер Корнер не относился к числу людей, которых приводят в пример на лекциях об умеренности. Свой «первый стаканчик» он пропустил так давно, что уже и вспомнить не мог, когда это было, и чего только не пил с тех пор из многих других стаканов. Но не было еще случая, чтобы он вышел или чтобы его удалось вывести из рамок его любимой добродетели — умеренности.
