ТЮПА, ТОМКА И СОРОКА
ПОЧЕМУ ТЮПУ ПРОЗВАЛИ ТЮПОЙ
Когда Тюпа очень удивится или увидит непонятное и интересное, он двигает губами и тюпает: «Тюп-тюп-тюп-тюп…»
Травка шевельнулась от ветра, пичужка пролетела, бабочка вспорхнула, — Тюпа ползёт, подкрадывается поближе и тюпает: «Тюп-тюп-тюп-тюп… Схвачу! Словлю! Поймаю! Поиграю!»
Вот почему Тюпу прозвали Тюпой.
Слышит Тюпа, кто-то тоненько посвистывает.
Видит: в крыжовнике, где погуще, кормятся серенькие вертлявые пичужки — пенки, ищут, нет ли где мошки-букашки.
Ползёт Тюпа. Уж так таится, прячется. Даже не тюпает — боится спугнуть. Близко-близко подполз да как прыгнет — прыг! Как схватит… Да не схватил.
Не дорос ещё Тюпа птицу ловить.
Тюпа — ловкач неуклюжий.
ТЮПА МАЛЕНЬКИЙ
Тюпу побили. Это Непунька, Тюпкина мамка, его отшлёпала. Сейчас ей не до него.
Непунька ждёт-пождёт, скоро ли у неё будут другие, новые маленькие сосунки.
Она и местечко приглядела — корзинку. Там она будет их кормить, песни петь.
Тюпа теперь её боится. И близко не подходит. Никому неохота получить шлепка.
У кошки обычай: маленького кормит, а взрослого гонит. Но у Непуньки-кошки новых сосунков отобрали.
Непунька ходит, котят ищет, зовёт. Молока у Непуньки много, а кормить некого.
Искала она их, искала и как-то невзначай увидела Тюпку. Он от неё в это время прятался, боялся трёпки.
И тут Непунька решила, что Тюпа — это не Тюпа, а её новый маленький сосунок, который потерялся.
И обрадовалась Непунька, и мурлычет, и зовёт маленького, и хочет покормить, приласкать.
А Тюпа — учёный, он близко не подходит.
Его ещё вчера так приласкали — до сих пор помнит!
А Непунька поёт:
«Иди, покормлю», — легла на бочок.
Молочко у Непуньки тёплое. Вкусное! Тюпа облизнулся. Он давно сам научился есть, а помнит.
Уговорила Непунька Тюпу.
Насосался он молочка — заснул.
И тут начались другие чудеса.
Ведь Тюпа взрослый. А для Непуньки он маленький.
Она перевернула Тюпку и моет его, вылизывает.
Тюпка проснулся, удивился: зачем это, для чего это? Он сам может.
Хотел уйти. А Непунька уговаривает:
«Лежи, ты маленький, запнёшься, потеряешься».
Песни пела-пела и сама заснула.
Тут Тюпа выбрался из корзинки и занялся разными своими делами. То да сё.
Бабочек пошёл ловить. К воробью подкрадывается.
Проснулась Непунька. Ах, где же её Тюпонька? Выбежала на двор, зовёт.
А Тюпа взобрался на крышу и там ползает, бегает — пугает какую-то пичужку. Непунька скорее к нему: «Не упади! Не свались!» А Тюпа не слушает.
Взяла Непунька Тюпку за шиворот и понесла, как маленького, с крыши. Тюпа отбивается, упирается, не желает с крыши идти.
Никак не может понять Непунька, что Тюпа уже не маленький.
ПОЧЕМУ ТЮПА НЕ ЛОВИТ ПТИЦ
Видит Тюпа, недалеко от него сидит воробей и песни поёт-чирикает:
«Чив-чив! Чив-чив!»
«Тюп-тюп-тюп-тюп, — заговорил Тюпа. — Схвачу! Словлю! Поймаю! Поиграю!» — и пополз к воробью.
Но его воробей сразу приметил — крикнул по-воробьиному:
«Чив! Чив! Разбойник ползёт! Вот он где прячется! Вот он где!»
И тут, откуда ни возьмись, со всех сторон налетели воробьи, расселись кто по кустам, кто и прямо на дорожке перед Тюпой.
И начали на Тюпу кричать:
«Чив-чив!
Чив-чив!»
Кричат, галдят, чирикают, ну, никакого терпенья нет.
Испугался Тюпа — такого крику он ни разу не слыхал — и ушёл от них поскорее.
А воробьи вдогонку ещё долго кричали.
Наверно, рассказывали друг другу, как Тюпа полз-прятался, хотел их словить и съесть. И какие они, воробьи, храбрые, и как они Тюпку испугали.
Некого Тюпе ловить. Никто в лапы не даётся. Влез Тюпа на деревцо, спрятался в ветках и поглядывает.
Но не охотник добычу увидел, а добыча охотника разыскала.
Видит Тюпа: он не один, на него какие-то птицы смотрят, не пенки-малышки, не крикуны-воробьишки, вот какие — самого Тюпы чуть поменьше. Это, наверно, дрозды искали местечко, где вить гнездо, и увидали какую-то непонятную зверюшку — Тюпку.
Тюпа обрадовался:
«Вот интересно-то! Тюп-тюп-тюп-тюп! Кто это такие? Тюп-тюп-тюп-тюп! Схвачу! Тюп-тюп-тюп-тюп! Словлю! Тюп-тюп-тюп-тюп! Поймаю! Поиграю!»
Только не знает Тюпа, кого первого ловить.
Один дрозд сзади Тюпки сидит, другой перед Тюпкой — вот тут, совсем близко.
Тюпа то сюда, то туда повернётся — тюпает-тюпает. То на одного, то на другого посмотрит.
Отвернулся от одного, кто был сзади, а другой, передний, как налетит на Тюпку да как клюнет его клювом!
Тюпа сразу перестал тюпать.
Он понять не может, что это такое.
Обидели его! Клюнули!
Спрыгнул Тюпа в кусты — и ходу, где бы только спрятаться.
И если теперь Тюпа видит птицу, он никакого внимания на неё не обращает.
Вот почему Тюпа не ловит птиц.
СОРОКА
Кого сорока увидит — стрекочет.
Что плохо лежит — она тут как тут.
Птичье гнездо приметит — яйца расклюёт, птенцов нелётных съест.
И зверю несладко от сороки: не даёт сорока укрыться от врагов. Всем рассказывает, где кто прячется. Кричит:
«Я вижу!
Вижу!
Вот он где!»
Зверь от сороки таится. А сорока от него ни на шаг. Куда он — туда и она.
Он по полю — сорока над ним стрекочет:
«Я тебя вижу!
Я тебя вижу!
Не беги — догоню.
Не ешь — отниму!»
Вот она какая, сорока!
Ходит тетёрка по полянке, бережёт цыплят.
А они копошатся, разыскивают еду. Летать ещё не научились, ещё не выросли.
Кто побольше, тот их и обидит.
Увидела сорока-воровка добычу. Притаилась, подскакивает поближе, поближе.
Хочет пообедать.
«Квох!
Квох! — крикнула тетёрка. — Враг близко!»
Глядит, глядит сорока — ни одного цыплёнка не видит. Нет никого! Некого хватать! Некого глотать!
Рассердилась: «К-как это так! К-ак это так!»
Тут налетела на неё тетёрка и погнала прочь.
Отогнала.
Вернулась, квохчет:
«Квох!
Квох!
Нет врага близко!»
Все и вылезли, кто откуда: кто из-под шишки, кто из-за сучка, кто из ямки, кто из-за бугорка. Целая компания из-под пенька.
Улетела сорока от тетёрки, почистилась. И снова поглядывает — слушает.
Не идёт ли кто? Нет ли где еды? Нельзя ли у кого чего отнять-отобрать?
Порявкивает медведица. Не слушают её мишки. Балуются. Один по луже бьёт лапами — брызги летят. Мишке это нравится.
Другой на калину залез, качается, как на качелях.
Сорока тут как тут и кричит:
«Вижу!
Вижу!
Вы что делаете?»
Сразу медведица замолчала.
А мишки испугались. Глупые, а понимают: пока рычала, ворчала медведица — никакого врага не было. Можно было баловаться. А замолчала — значит, прятаться надо.
Мишка — из лужи, мишка — с калинки, и поскакали в чащу, где погуще, пока сорока от них не отвязалась.
Волчонкам волчица принесла еду. Каждый еду к себе потянул. Ворчат-рычат.
А сорока сверху как закричит:
«Я всё вижу!
Отдай!
Я вижу!»
Волки врассыпную, кто куда. А волчица от сороки не таится. Сорока над ней стрекочет; не понимает сорока, что волчица нарочно не прячется. От волчат её отводит.
Волчонки тем временем вернулись, добычу съели, сороке ничего не оставили.
Рысь ползёт к куропаткам. А они клюют, кормятся, ничего не замечают.
К ним сорока прилетела. Интересно ей, что эти куры клюют.
Шевельнулся кто-то в кустах. Взлетела сорока на ёлку и видит подкрадывается к куропаткам зверь.
«Вижу!
Я тебя вижу! Вот он где!»
Куры услыхали, на крыло поднялись. Рысь прыгнула, да так никого и не ухватила.
Чует пёс козий след, хочет коз отыскать и словить. А сорока тут как тут — стрекочет: «Вот он! Вот он!»
Услыхали дикие козы сороку — и ходу! Гнался за ними пёс — не догнал.
А сорока снова слушает, выглядывает — нет ли где еды-добычи?
ПУНЬКА И ПТИЦЫ
Кошки — они охотники. Они любят словить пичужку.
Наш Пуня тоже не прочь поохотиться, но только не дома. Дома он никого не трогает.
