Владислав Былинский
Сказка о мертвяке и Рыбке
1
Есть на севере Украины, в лесном краю, небольшой и древний городок. Когда-то считался он здешней ягодно-грибной столицей. Почти сразу за городком начинался заповедник. Охотиться здесь не разрешали, но рыбалка с ночевкой не возбранялась.
Восемьдесят шестой год многое изменил в заповеднике. Не стало грибников, не стало и рыбаков. Рыба тоже заразной оказалась, как и грибы-ягоды, как вода и воздух. Зато вдесятеро прибавилось чудес. Разное говорили: медновласые озорницы на ветвях сидят, чешуйчатыми хвостами помахивают; невиданные звери оставляют на опушке следы-воронки; космические пришельцы лесными тропами бродят и, криво ухмыляясь, чужие слова повторяют.
Рыбак -- назовем его, для определенности, Немиром -- разбил палатку наверху, у сосен, где комарье летало не тучей, а отдельными гвардейскими эскадрильями. Солнце опускалось за реку, в лес, к острому аромату древесной смолы и нагретой хвои примешивался дурманный запах трав да густой грибной дух. Птиц почти не было слышно, зато рыба плескалась вовсю.
Оборудовав ночлег, Немир час-другой просидел над удочками, почесываясь и глядя на закат. Рыба тихо смеялась над рыбаком. Комары пели песни, кружились у лица и храбро, как камикадзе, набрасывались на свежачок. Не клевало, да и не могло клевать, потому что зуд вынуждал рыбака искать спасения в воде. Он кидался в речку, доплывал до быстрины и стоял там, вертя головой: комарики всюду доставали. Не клевало -- но на уху много и не требовалось.
Ночь под рассыпными звездами, бок о бок с боязливыми косулями, так любящими вечерние сказки, с огромным рогатым лосем, заглянувшим к Немиру на огонек, оказалась скоротечной. Мигнула она черным крылом и улетела за лес. Вспыхнул рассвет, встал над рекой сияющий туман, наступил час утреннего клева и розовых существ, рожденных водой.
Немиру пришлось закрыть глаза. Никто ведь не подскажет, что возникло там, в тумане. Взглянешь ненароком -- ослепнешь. А не ослепнешь -- умом тронешься.
Что-то или кто-то. Озорница какая-нибудь. Боковым зрением он ощущал ее присутствие. Можно не глядя угадать несоразмерность в тонкой девичьей фигурке. То ли баба там с тощим телом школьницы, то ли кикимора с пропорциями кинодивы, поди узнай.
Странные создания водятся в этой речке. Леший их побери, всю рыбу распугают!
Ох ты рыбина! Поводить ее, поводить… Акула! Кит на крючке! Сейчас мы тебя, осторожненько… все равно тебя вытяну, чудище! -- шептал он.
Сглазил! Сказал -- и, оступившись, взмахнул руками. Устоял, но именно в этот миг рыбе вздумалось деру дать. Удочка стрелой ушла под воду.
Ладно, рыбка. Уплывай, живи. Будь благодарна мне за неуклюжесть.
И тут прямо перед ним -- не спрятаться, не отвести глаз -- вынырнуло одно из розовых созданий. Вышло на берег. Приблизилось. Разглядывает.
– - Ты кто? -- спросил Немир, стараясь держаться просто, естественно и доброжелательно. Именно так держатся заросшие мужики, облаченные в трусы и штормовку, когда в безлюдном медвежьем углу к ним выходят из прибрежных омутов мокрые, перемазанные илом девочки. И смотрят, будто узнают.
– - Местная я!
– - Это твое имя? -- она не поняла. -- Спрашиваю: зовут тебя как?
– - Зовут меня? А кто?
– - Папа с мамой! -- Немир вздохнул: как же, жди ответа… Не хотел бы я с тем папой ночью встретиться, подумал он.
– - Папа с мамой зовут меня Рыбкой! -- сообщила девочка.
– - Как же тебя занесло в эту глушь, Рыбка?
– - Я купалась.
– - Вижу. А почему голенькая?
– - А я не голенькая!
Она руками по телу провела, будто заслониться хотела. И тут Немир увидел: на девочке был купальник. Тонкий, почти прозрачный. Мерещится или нет? -- растерянно подумал он. -- Вдруг она и на самом деле человеческий ребенок?
– - Одежка моя на острове. Недалеко. Разве нельзя?.. Тут же нет никого.
– - А я? Вдруг я людоед? Или бандит. Не маленькая, все-таки!.. -- он снял штормовку. -- Оденься, Рыбка. Тут свежо, простудишься. Твои родители остались на острове?
– - Не скажу. Вдруг ты людоед?
– - Оденься, сказал! Вот так. А людоед -- так что ж теперь? Тогда убегай. А я буду страшно скрипеть зубами и орать: вернись, мой завтрак!
Она залилась смехом. Какая-то пичужка откликнулась с неба. В тон попала. Смех почему-то успокоил Немира, и он отважился посмотреть девочке в глаза. Заглянул, отшатнулся. Зрачки отсутствовали.
Нежить. Речной фантом. Радужки, залитые тушью.
– - Ты меня хорошо видишь? -- спросил он. Молчать -- опасно.
– - Да.
– - И какой я, по-твоему?
– - Веселый. Теплый… -- она облизнулась. Немир отступил на шаг.
– - Я есть хочу! -- объявила девочка.
– - Ступай к родителям, пусть накормят!
– - А ты разве не голоден?
– - А хоть бы и голоден? Нет у меня ничего съедобного…
Немир хотел просто обойти ее. Прикоснулся к холодному плечу -- и вдруг содрогнулся от брезгливости, оскалился и с силой оттолкнул девчонку. Тварь не удержалась на ногах. Шлепнулась в песок тяжелой рыбиной. Вскрикнула.
На ее голени красовалась алая ссадина. О корягу зацепилась.
– - Прости, я не нарочно! Тебе больно?
– - Ничего. Рыбки не плачут.
– - И кровь у них не идет?
– - Почему? Идет иногда… Ну как хочешь. Оставайся голодным. Или отдай мне одно свое желание. А я братика позову.
– - О чем ты, Рыбка?
– - А если тебе жалко отдавать желание, то можешь сам его отоварить. Скажи: "хочу еды-питья-забав вволю!" -- и увидишь, что будет.
– - А что будет?
– - Увидишь! Ну скажи!
– - Скажу -- и перед нами развернется скатерть-самобранка?
– - Нет, конечно! -- Девочка смеялась. -- Это не-ги-генично… Джинны все делают красиво. Например, мы пойдем гулять в лес и увидим там ресторан. И ты окажешься сотым посетителем. Или первым. И поэтому тебя обслужат бесплатно и дадут все, что потребуешь. И еще подарки подарят.
– - А сколько желаний у меня в запасе?
Девочка поняла его:
– - Ты можешь высказать три просьбы. Только они должны быть такими, которые можно ре-ли-лизовать… Аврора нам объясняла, что иногда ей не хватает русерса.
– - Ресурса?
– - Да-да, ресурса. Иногда просят такое! Никто не знает, как это сделать. А некоторые теряют совесть и хотят стать важными существами: владельцами знаменитых картин и замков, орлами с двумя головами. Глупые!
– - Хорошо, Рыбка. Тогда слушай мое первое желание. Тут неподалеку находится шикарный отель "У трех сосен". Я его владелец.
– - Да исполнится воля достойного! -- по-старушечьи провыла девчонка. В ее глазах возникло розовое свечение. Это было страшно: электрический накал на мертвой радужке. А затем слепящее сияние и вспышка. Хлопок выстрела, тень смерти, ужас -- как из двух стволов полыхнуло в упор. Беспамятство…
– - Вставай, пойдем!
Немир поднялся. Что с ним? Обморок? С голодухи ослаб?
Неужто снова кровь гниет? Скверно. И травы не спасают, значит. И комары с пиявками не помогли.
– - Эй, журавлик! -- закричала девочка.
– - Ты кого-то зовешь, Рыбка?
– - Братика моего. Он где-то здесь, на деревьях.
Журавлик оказался долговязым, востроносым и до отвращения тощим отроком.
– - Хау ду ю ду, сир, -- пробормотал он. -- Ай эм пан Журавский Ян.
– - Здравствуй, Ян! -- Немир осторожно похлопал парня по плечу. Парень зашатался. -- Пойдем, счастья поищем. Отдохнешь, покушаешь мит энд батте…
– - Окей, босс. А ты, сестренка милая, пойдешь ли с нами?
Чувствовалось: эту фразу он репетировал часто и в охотку.
– - Фу, какой! -- надулась сестренка. -- Все насмешничаешь, а не знаешь, что меня пригласили в ресторан.
– - Ку-ул! -- Журавский расцвел. -- Май систер есть очень важная персона!
Его трясло ветерком, и он прилагал заметные усилия, чтобы оставаться поближе к земле и не взлететь подобно бумажному змею. Рыбка шла с ним бок о бок, придерживая парня за край белого пухового жилета. Она уже успела переодеться. Золотистый облегающий костюмчик с искрой делал ее старше. Немир обнаружил, что он облачен в черную "тройку" безнадежно могильного оттенка. Алый галстук, темно-коричневая рубашка, ярко-желтая эмблема на груди -- круг, кровавый ободок и три луча, бьющие из центра -- да туфли цвета мокрой глины естественным образом дополняли эту непробиваемую черноту. Он остался доволен собой.
Отель ждал их. При отеле имелся ресторан. Наверное, Рыбка с Журавликом наворковали.
Деревянная изба на светлом пригорке манила путника. Изба казалась высокой и просторной. У крыльца переминались с ноги на ногу два бородатых мужичка-крепыша. Приземистые, широкоплечие, белозубые и видом страшные, они явно олицетворяли идею служения человечеству, однажды пронзившую их людоедские сердца шальной стрелой раскаяния. Немир притормозил. В идеи он не верил. Клыки-то торчат!
"Перекуем мечи оральные!" -- пронеслось в голове. "Труд перевоспитает каннибала… Лешаков -- в домовые…"
– - Хлеб-соль, хозяин! -- проревели лешаки. -- Добро пожаловать на порог!
