Эдвард Элмер "Док" Смит, Стивен Голдин
Имперские звёзды
ГЛАВА 1
ЖЮЛЬ и ИВЕТТА
Гигантская звездная Империя Земли, сложившаяся к двадцать пятому столетию, мало походила на Рим начала новой эры; пожалуй, единственным элементом сходства между ними являлась необоримая тяга людей к развлечениям. Что, впрочем, справедливо для всех времен и всех, государственных образований, кроме наиболее пуританских и извращенных.
Мис, «История цивилизации», т. 21, стр. 824
Среди прочих увеселительных заведений древней Земли, — театров, спортивных арен, ипподромов, бесчисленных синерам, мюзик-холлов и стриптиз-шоу, Имперский Галактический Цирк был явлением уникальным. Прежде всего, своими размерами — циклопическое здание из напряженного бетона, стали и стекла занимало четверть квадратной мили, а купол над главным амфитеатром уходил ввысь на добрых триста футов. Тут выступали лучшие из лучших, уроженцы сотен планет, представители сотен рас — акробаты и жонглеры, фокусники и престидижитаторы, укротители диковинных животных, эквилибристы, клоуны, танцоры, силачи, гимнасты и канатоходцы. Снова и снова, как сотни лет назад, они доказывали восхищенной публике, что волшебное, чарующее искусство цирка не кануло в вечность в рационалистическую эпоху космической экспансии человечества. И хотя Галактический Цирк строго придерживался неписаного девиза — «Сила, ловкость, мужество — и никакой эротики!» — его галереи и яруса всегда ломились от зрителей.
Номер «Летающих д'Аламберов» — эта труппа на протяжении вот уже двух столетий считалась самой знаменитой в Империи — длился ровно двадцать восемь минут и все это время публика, до отказа заполнившая гигантскую овальную чашу Галактического Цирка, пребывала в напряженном молчании, почти что в трансе. Сама арена, усыпанная синтетическим заменителем земных опилок, оставалась в затемнении, над ней, на высоте ста сорока пяти футов, по одиночке, парами и группами летали и кувыркались в воздухе, будто невесомые фантомы, гибкие серебристые фигуры.
В этот вечер, как и всегда, выступление шло без сбоев, приближаясь к кульминации. Внезапно свет прожекторов стал ярче, гимнасты, словно по неслышимой команде, прервали свой грациозный полет и замерли, простирая вверх руки. Там, по натянутой под самым куполом проволоке, удерживая равновесие почти незаметными движениями плеч и коленей, плавно и изящно двигалась Иветта д'Аламбер, наконец, неподвижная, будто изваяние, она застыла над самым центром арены.
Как и все остальные члены труппы, девушка носила серебристое трико, обтягивающее её, словно вторая кожа. Хотя она была невысокого роста, плотной и крепко сбитой — вероятно, ни одно из земных рекламных агентств не предложило бы ей роль фотомодели, — фигурка Иветты с пышными женственными формами производила весьма приятное впечатление на зрителей; расстояние скрадывало её отличия от обычных женщин. Однако вблизи сразу же бросалась в глаза толщина её лодыжек и запястий, которые могли бы принадлежать сильному мужчине. А мускулам, перекатывающимся под гладкой кожей — от плеч до кончиков пальцев на ногах — позавидовал бы не один из юных баловней судьбы, прожигавших жизнь на пляжах Южной Калифорнии.
Выждав несколько секунд, Иветта взглянула на своего брата Жюля, парившего на подвесной трапеции сотней футов ниже, там, где яркий свет прожекторов переходил в мягкий полумрак, окутавший нижние ряды. Нынешнее представление могло стать их последним выходом на цирковую арену. Ни Жюль, ни Иветта ещё не знали этого точно, однако не исключалось, что сегодняшний вечерний спектакль станет завершением их артистической карьеры. Днем раньше Жюль отправил по пневмопочте крохотный патрончик с кристаллической нитью, на которой было записано только одно слово: «Сюзанна». Ответ — «Дьюнедин-Армс, полночь» — поступил этим утром.
Резко приседая, помогая себе взмахами рук, Иветта стала раскачивать туго натянутую проволоку. Жюль д'Аламбер, ухватившись левой рукой за трос, поддерживавший его невесомый снаряд, тоже начал сгибать колени, раскачиваясь в том же ритме, что и девушка под куполом цирка. Когда амплитуда колебаний проволоки достигла предела, Иветта оттолкнулась сильными ногами от упругой стальной нити, готовая совершить изящный пируэт в воздухе и ринуться вниз — туда, где её ждали сильные руки брата. И в этот момент над замершим в тревожной тишине амфитеатром раздался металлический щелчок, резкий, как пистолетный выстрел.
Стальная проволока, ещё мгновение назад походившая на чуть изогнутую, полную скрытой энергии струну, порвалась точно посередине и оба её конца, со свистом бичуя воздух, стали скручиваться в спираль. Под этот тонкий ноющий звук, походивший на вопль отчаяния, Иветта д'Аламбер, лучшая воздушная гимнастка обитаемой Вселенной, беспомощно раскинув руки, начала свое бесконечное падение в пронизанном яркими цветными лучами пространстве. Словно птица, внезапно потерявшая крылья, она летела в гибельный полумрак, с каждой секундой все быстрее, все стремительнее рассекая воздух — легкая серебристая искорка, уже охваченная ледяным дыханием небытия.
Миг растерянности — и все на арене пришло в движение. Остальные члены труппы, секундой раньше неподвижно застывшие на трапециях, теперь с силой, удвоенной ужасом, раскачивали свои легкие снаряды, пытаясь перехватить девушку, задержать её смертельный полет вниз, к стремительно и безжалостно надвигавшемуся кругу цирковой арены. Один раз спасительная рука едва не коснулась её судорожно вытянутых пальцев — однако больше д'Аламберы ничем не смогли помочь своей сестре.
Жюль, висевший гораздо ниже прочих гимнастов, имел больше времени на подготовку — и он не потерял ни одного из отпущенных судьбой мгновений. В момент катастрофы он мчался по пологой дуге вниз, одной рукой сжимая металлический стержень подвесной качели; движения его были четкими и выверенными, направление броска рассчитано до десятой дюйма.
Иветта падала плашмя, лицом вниз и неслась уже с огромной скоростью; Жюль, вероятно, надеялся перехватить её на восходящей ветви своей траектории, хотя двигался он почти вполовину медленнее. Подобное столкновение любых других гимнастов с неизбежностью превратило бы их тела в кровавое месиво, однако сильные руки брата и сестры сомкнулись в нерасторжимом кольце. Иветта, изогнувшись, как огромная кошка, погасила согнутыми коленями и огромным напряжением мышц большую часть инерции удара. Ноги её стиснули талию брата и тот успел обхватить её рукой; трапеция дрогнула и ринулась вниз словно гигантский маятник. Теперь их сомкнутые тела летели по опасной дуге и усилия, которые прилагал Жюль, чтобы удержаться на своем хрупком снаряде, могли бы переломить кисть обыкновенному человеку. Однако молодой д'Аламбер, при росте, немного не достигавшем шести футов, весил двести двадцать пять фунтов и обладал невероятно мощной мускулатурой и крепкими, как у быка, костями.
