Сэм Борн
Избранный
(в сокращении)
Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.
Пролог
Новый Орлеан, 21 марта, 23 ч. 35 мин.
Не он ее выбрал, она сама его выбрала. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Впрочем, может быть, это было частью ее искусства, показателем ее актерского мастерства.
Он не пожирал ее глазами, не устремлял на нее тяжелый взгляд, от которого, как известно, девчонки теряют разум. Он никого не хотел смущать. И потому притворялся этаким парнем из предместий, простым и беззаботным. Приехал в командировку и вот заскочил в стриптиз-клуб, чтобы потом рассказывать, как попробовал настоящей новоорлеанской жизни, как вкусил греха. Этот город ничего не имеет против таких парней. Более того, Новый Орлеан ими только и кормится.
Так что он счел за благо изображать незаинтересованность и уткнулся в свой «блэкберри», лишь изредка поглядывая на сцену. Собственно, это была даже не сцена. Представление шло на окруженном слабо освещенными столиками пятачке, которого едва хватало, чтобы девушка могла стащить верх от бикини, потрясти силиконовыми грудями, наклониться, продемонстрировав задницу в стрингах, а потом посылать воздушные поцелуи мужчинам, которые засовывают двадцатки ей за подвязки.
Тяге к таким местам уже давно пора бы пройти, но почему-то у него она осталась. Долгие годы он приходил сюда каждую среду. И секс тут совершенно ни при чем. Таинственный полумрак, анонимность — вот что он любил. Он не хотел ни с кем знакомиться, не хотел общаться. Ему нужно было подумать.
Успокойся, сказал он себе. Процесс пошел. Ты забросил наживку, и ее заглотили. Ничего, что пока ни слова. Надо подождать. Он долго смотрел в свой бокал, потом поднес его к губам и одним глотком допил бурбон. Огонь пробежал по жилам.
Он снова взглянул на сцену. Какая-то новая девушка, он ее раньше не видел. Волосы подлиннее, чем у остальных, кожа не такая зашпаклеванная. И грудь, похоже, настоящая. Она смотрела прямо на него. Неужели узнала? Неужели видела по телевизору?
Он покрутил в руках «блэкберри», борясь с искушением вновь взглянуть на нее. Но через несколько секунд сдался. Она продолжала смотреть. Причем не с фальшивым вожделением, которое такие девицы освоили в совершенстве, дабы внушить лысым пьяным мужикам, что они еще о-го-го, а как-то естественнее, чуть ли даже не дружески.
Ее номер закончился, и после обязательного прощального вращения задом она ушла. Даже это вращение, казалось, было адресовано ему.
К счастью, мобильный завибрировал у него в руках, и он отвлекся. Он прочел первую строку. Очередной запрос от СМИ. Нет, не этого сообщения он ждет. И он стал просматривать остальные послания, пришедшие в этот день.
— Знаешь, как говорят: если целый день учиться…
— Может хвост отвалиться, — закончил он, не успев даже увидеть ее лица.
Она подтащила стул к маленькому столику, за которым он сидел в одиночестве. И хотя он никогда не слышал ее голоса, он сразу понял, что это она.
— Не похоже, что у тебя отвалился.
— А ты не похожа на стриптизершу.
— Да? Ты считаешь, плосковата?
— Я этого не говорю. Я говорю…
Она накрыла ладонью его руку, заставляя замолчать. В ее взгляде по-прежнему была дружеская симпатия, которую он рассмотрел, когда она была еще на сцене. Распущенные волосы рассыпались по плечам. Ей было не больше двадцати пяти, он почти в два раза старше, но странное дело: от нее веяло зрелостью, что ли, или как это еще назвать.
Выговор у нее был не южный, может, Средний Запад, а может, и Калифорния.
— Так что у тебя за работа?
Его окатило теплой волной облегчения: значит, она его не узнала.
— Я, ну, в общем, консультант. Даю рекомендации…
— Знаешь что, — сказала она, — здесь как-то слишком много народу. Пойдем прогуляемся.
Он ничего не сказал, и она за руку вывела его на Клайборн-авеню с оживленным, несмотря на поздний час, движением. Интересно, чувствует она, что его пульс участился?
Потом они свернули на боковую улочку, где не было освещения. Пройдя несколько ярдов, она опять свернула налево, в переулок на задах какого-то бара. Он слышал звуки музыки, доносящейся изнутри.
Она остановилась и прошептала ему в ухо:
— Мне нравится на улице.
Кровь бросилась ему в мошонку. Ее голос, ее слова, то, как она дышала ему в ухо, воспламенили его.
Он притиснул ее к стене и полез под юбку. Она нашла губами его губы и стала целовать. Ее руки бродили по его телу, поднялись к лицу, нежно его огладили, потом спустились к шее и вдруг сильно сжали.
— Ты любишь грубо? — мурлыкнул он.
— О да, — ответила она, крепко сжимая ему трахею правой рукой.
Он захрипел, попытался разжать ее пальцы, но ничего не получилось. Она обладала недюжинной силой.
— Слушай, я не могу дышать, — просипел он.
— Я знаю, — сказала она и обхватила его за шею еще и левой рукой. Теперь она сжимала его обеими руками, все сильнее и сильнее, выдавливая из него жизнь. Он упал.
Она одернула юбку, наклонилась, вынула у него из кармана «блэкберри» и растворилась в темноте.
Глава 1
Накануне. Вашингтон, округ Колумбия, понедельник, 20 марта, 07 ч. 21 мин.
— Черт, черт, черт. Черт, какая гадость!
Мэгги Костелло, вывернув запястье, еще раз посмотрела на часы. Никуда не денешься: уже двадцать одна минута восьмого, она опаздывает. Но ничего страшного, это всего лишь встреча один на один с главой администрации Белого дома.
Она бешено крутила педали, напрягая икры и тяжело дыша. Вот уж не думала, что ездить на велосипеде так трудно. Вот тебе и новая жизнь. Но что поделаешь, новая работа — новый режим, твердила она себе. Здоровое питание, занятия спортом, а еще надо бросить курить, не засиживаться по ночам. Если и есть преимущества в одинокой жизни, так это возможность вставать рано утром, свежей и полной сил. В Вашингтоне она будет начинать день так рано, что встреча в половине восьмого утра станет для нее самым обычным делом, словно это разгар рабочего дня.
Во всяком случае, таков был план. Может быть, оттого что Мэгги родилась и выросла в Дублине и в Америку приехала уже взрослой, она патологически не могла синхронизироваться с энергичными вашингтонцами. Как она ни старалась перенять стиль жизни округа Колумбия, подъем на рассвете до сих пор воспринимался ею как суровое наказание.
Она мчалась по Коннектикут-авеню, стремясь скорее оказаться на Дюпон-серкл и понимая, что все равно оттуда до Белого дома еще минут пять. А ведь еще надо привязать велосипед, пройти через службу безопасности, забежать в дамскую комнату, снять пропотевшую футболку, протереть подмышки и напялить тусклую вашингтонскую униформу — женскую версию мужского костюма. Постараться как-нибудь превратиться из не проснувшегося чучела в члена Совета национальной безопасности, доверенного советника президента США по внешней политике.
Было уже семь тридцать семь, когда она, раскрасневшаяся, оказалась наконец перед столом Патриции, секретарши Магнуса Лонгли, который и назначил Мэгги эту встречу.
— Он вас ждет, — сказала Патриция, взглянув поверх очков.
В этом взгляде читалось резкое неодобрение в первую очередь ее опоздания, но не только. Этот холодный, как у ящерицы, взгляд давал понять, что Мэгги выглядит совершенно неподобающе. Мэгги опустила глаза и обнаружила, что ее брюки, так тщательно выглаженные вчера вечером, неприлично измялись, а на коленях остался след велосипедной смазки. Да еще копна длинных рыжих волос, которые она носила свободно распущенными, — а в этом городе женщины, как правило, стриглись коротко и аккуратно. Мэгги провела рукой по волосам, в тщетной надежде привести их в порядок, и вошла в кабинет.
Магнус Лонгли был администратор-ветеран: он служил еще со времен Картера — то в палате представителей, то в сенате, то в Белом доме. Он был незаменим — почтенный седовласый старец, чье предназначение — поддерживать равновесие и сглаживать острые углы, неизбежные при молодости президента и отсутствии у него вашингтонского опыта.
Когда она вошла, он с авторучкой в руке сидел, склонившись над бумагами. Сделал пометку, потом поднял голову. Его лицо было, как всегда, бесстрастным.
— Мистер Лонгли, — сказала Мэгги, — прошу прощения за опоздание, я…
— Так вы считаете министра обороны ослом, мисс Костелло, да?
У Мэгги пересохло в горле.
— Повторить вопрос?
— Я слышала вопрос, но не поняла. Я никогда…
— Хватит, мисс Костелло. Не время для игр. В этом кабинете в игры не играют. И не время для инфантильного поведения. — Он придвинул к ней листок бумаги.
