Пролог
Ведь мы играем не из денег,
А только б вечность проводить!
А.С. Пушкин. «Наброски к замыслу о Фаусте»
Говорят, все хорошие истории заканчиваются вовремя. Но кто сказал, что там, где закончилась одна история, не может начаться другая? Да, для вас она только-только началась, для меня уже закончилась, а для живущих в этой истории — все еще длится.
Спрашивается, наступит ли конец и для них? Вероятно. Когда? Не знаю. Я же не Бог. Конечно, можно спросить у Нее, но сложность в том, что отзовется не Она, а Метатрон Глас Божий, и с ним по-простому не получится, он обожает долгие церемонии, и пока сформулируешь вопрос, чтоб звучал покрасивее, забудешь, о чем следует спрашивать...
Поэтому давайте-ка оставим вопросы на потом и все-таки приступим к делу, потому что история сама себя не расскажет.
Итак... Из трубы текло.
Глава 1. Кошмар перфекциониста
Из трубы текло. Мутная красноватая струйка сочилась сквозь прохудившийся шов, дребезжала в подставленном ведре. Проклятый неумеха-сантехник, криворукий лентяй!
Хастур вздохнул. Где ж взять умелых, умелые попадают совсем в другое место... А сюда — одни халтурщики всех мастей. Для них даже отдельный круг Ада выделили, где они вечно делают ту же работу, что и при жизни. С тем же небрежением и неизменно скверным результатом.
Ведро наполнилось. Хастур сменил его пустым, поймал за шиворот пробегавшего мимо мелкого демоненка и велел куда-нибудь вылить воду — или что там натекло из проложенной Самаэль знает когда и зачем трубы (обычно в таких случаях говорят «черт знает», но Хастур, будучи чертом, ничего не мог сказать о назначении трубы. Она просто тянулась по потолку в этом месте Адовой канцелярии и постоянно протекала то в одном своем шве, то в другом.).
— Куда прикажете вылить, герцог? — пропищал демоненок. — В ванну?
— В какую еще ванну?!
— Ну, в которую демона макали...
Хастур взвыл и так пнул мелкую тварь, что та с визгом полетела, как лохматая черная ракета, сбивая на пол пирамиды растрепанных папок со столов, и скрылась в темноте коридора. Ведро опрокинулось и залило отчет, над которым Хастур корпел целую неделю. Вот у Лигура заполнять бумажки получалось куда быстрее...
Два воспоминания, столкнувшись в демоническом мозгу, вызвали в нем нечто очень похожее на неуправляемую термоядерную реакцию. И если Хастура не разорвало немедленно на куски, то лишь потому, что в преисподней в подобное состояние то и дело впадал каждый второй, сменяя каждого первого, временно из этого состояния выходящего. Ненависть, жажда мести и зависть в своих запредельных концентрациях являлись обязательными признаками профпригодности демона, а Хастур недаром пользовался у коллег репутацией профессионала экстра-класса.
После неудавшейся казни Кроули прошел всего год. Неудивительно, что воспоминания об испытанном унижении были так свежи. Хастур ломал голову: как этому ублюдку удалось выкрутиться? Ведь вода была наисвятейшая, и окунули гада по горло, и никаких защитных амулетов при нем не было... Правда, какое-то время герцог подозревал, что дело в носках (коварная выдумка смертных, от нее всего можно ждать), но позже понял, что ошибался. Рыжая сволочь просто обхитрила всех.
Лощеный хлыщ с вертлявой походкой, которой не должен ходить ни один порядочный демон, самодовольный червь, нагло скалящий зубы в лицо самой Вельзевул и Совету князей, трус, прячущий глаза за вечными темными очками... Здесь злость Хастура дошла до белого каления, что в нашем случае отнюдь не метафора. И в той самой точке кипения, когда у алхимиков свинец превращается в золото, а философский камень отпотевает эликсиром вечной молодости, в голову Хастура, распихивая немногочисленные мысли, ворвалась идея. «Если Кроули очеловечился настолько, что спокойно купается в святой воде, значит, и уязвим он теперь так же, как человек! Ты, понимаешь, что это значит, а? Понимаешь?!» Ну, еще бы не понять! Пусть Вельзевул и остальные согласились оставить его в покое, — он, Хастур, вправе передумать. Легионы Ада пребывают в бездействии, а первый из герцогов Тьмы вместо того, чтобы возглавить всесокрушающую битву, вынужден царапать бесконечные отчеты... Нет, предатель не должен избежать наказания! И как бы ни был ужасен конец Лигура, для Кроули сыщется казнь пострашнее. На лице Хастура расплылась широкая улыбка, не предвещающая демону ничего хорошего.
***
Толковый секретарь-референт — половина успеха и благополучия любого босса. А дельный пресс-секретарь — вторая половина. И если у вас в референтах состоит архангел Сандалфон, а за связи с общественностью отвечает архангел Метатрон, вы быстро сделаетесь лучшим боссом во Вселенной. Да-да, конечно, не вы — Она.
Сандалфон обожал свою работу. У архангелов такое встречается повсеместно. Он внимательно выслушивал все молитвы людей, бережно собирал, сортировал, систематизировал, обобщал и оформлял в краткие докладные записки. Также он информировал Саму о текущих достижениях земной агентуры. О провалах и неудачах информировать не приходилось: у сил Света ничего подобного не могло случиться в принципе.
То место на Небесах, которое Сандалфон выбрал себе как рабочий кабинет, счел бы Раем самый взыскательный перфекционист.
Идеальная чистота. Мягкий рассеянный свет. Безупречно прямые ряды одинаковых алмазных скрижалей-скоросшивателей, сияющие ровно, со строго выверенной интенсивностью.
Чуть менее ярко, с приятной глазу матовостью, светились на отдельном облачном пьедестале соляные столпы — шедевры строгой пропорциональности, предмет тысячелетней гордости Сандалфона. Жемчужиной его коллекции был столп, в который некогда обратилась суетная жена Лота, позволившая себе обернуться и увидеть дезинфекцию Содома и Гоморры.
Прочие соляные произведения архангельского искусства также когда-то были смертными. В своей нынешней белоснежной и прямолинейной неподвижности они, по мнению Сандалфона, куда больше соответствовали Замыслу, первый проект которого был разработан лично им. Это потом уже вмешались Гавриил и прочие, благодаря которым люди обзавелись конечностями, научились ходить, говорить и вообще сделались отвратительно подвижны. Такой отход от идеала бесконечно огорчал архангела.
Увы, с некоторых пор у него появился еще один повод для огорчения. В самом нижнем ряду скрижалей, в удалении от остальных парила одна, светившаяся слабее соседок. Она грубо нарушала гармонию,
