Фацелия Райс: сердце дриады
1
© Екатерина Романова, 2021
— Адептка Райс, что мне с вами делать? — многозначительно протянул декан.
И все бы ничего, к безосновательным претензиям и подкатам я уже привыкла, но сегодня в кабинете сидел светлый, и у моего позора нашлись свидетели. Ладно бы только свидетели! Всем известно, человеческие девушки и свет — несовместимы. Нас тянет к нему как мотылька на огонь, как пчелу на нектар, как муху на… В общем, невыносимо тянет. Вот и меня тянуло. Я слушала нотации декана, а сама думала, как бы развернуться и посмотреть на светлого хотя бы одним глазком.
— Вы знаете, что драки до пятого курса запрещены? — вывел меня из раздумий зловещий голос.
— Да, декан Мердис, — отчеканила, глядя перед собой и стараясь не думать, что сердце в присутствии светлого бьется чаще. Я — человек, а на невинных девушек свет действует как алкоголь на пустой желудок. Сносит крышу. Вот и мне сносило. Кажется, это я уже говорила…
Я едва стояла на трясущихся коленках и титаническим усилием воли заставляла себя не оборачиваться. Издевательство!
Светлый сидел в углу под деревцем рододендрона, и, видимо, полагал, что его присутствие осталось незамеченным. А я почувствовала сразу, как вошла. Сумасшедший запах озона и сосновой смолы с примесью ментола и розмарина. Умопомрачительно, и убийственно для нервной системы. Мне нестерпимо хотелось развернуться и сорвать маску неизвестности с этого господина, а потом склониться ближе, чтобы разглядеть его лицо и коснуться пальцами губ…
— Адептка Райс! — рявкнул декан, и я вздрогнула, закрывая глаза.
Спокойно, Фацелия. Спокойно! Побесится и перебесится.
Драки до пятого курса запрещены, после — можно. Но что делать, если на третьекурсницу лезут старшаки? Молча терпеть? Улыбаться и позволять издеваться над собой? Несправедливое правило ввели осознанно, чтобы отсеять слабых еще на первых курсах. все же факультет безопасников. Не можешь обеспечить собственную безопасность, как же будешь справляться с клиентами?
— Вы никчемная, тупая и слабая человечишка! — прорычал декан, брызгая слюной, и тыкая в мой лоб указательным пальцем.
Бла, бла, бла…
Терпеть. Просто терпеть. Он так бесится, потому что я отказалась быть его фавориткой, о чем мне не преминут напомнить.
— Есть способ избежать наказания, Фацелия, — сменил он гнев на милость.
Я соизволила перевести взгляд на декана и ледяным тоном процедила:
— Лучше умру.
Он усмехнулся и выпрямился.
Если честно, наш декан внешне очень даже хорош собой. Как и положено боевику — широкоплечий, с хорошо развитой мускулатурой, и слабо развитыми мыслительными способностями. Его извилины хватает на одну логическую цепочку: я декан — все женщины мои. И я, отказавшаяся разделить с ним постель, эту логическую цепочку порвала. Если одна девушка отказалась, следовательно, они не все мои…
Формальную логику нам преподавали ещё на первом курсе, и простейшие логические рассуждения доступны всем, но только не нашему декану. Если что-то не вписывается в его шаблон, он не подумает о развитии гибкости ума. Он подумает, как бы изогнуть действительность и всех, кто ее населяет, чтобы они втиснулись в его представления о мире.
А я уже второй год как не втискивалась даже под угрозой отчисления. Да, мне приходится несладко, да, с меня три шкуры дерут, хотя, как человек, я и без того на грани каждый семестр. Но я выстою. Я справлюсь. Но ни за что не лягу с этим изувером!
— Может, мне отправить тебя мыть полы в мужском общежитии?
Дурная фантазия декана — женщины на карачках.
— Как пожелаете, — ответила с готовностью.
В голове промелькнули образы, как я, в короткой форме, намываю полы перед светлым, бесшумно восседающим в углу комнаты. И это была очень неприличная, но очень приятная мысль.
Поганый свет! Почему он так пьянит, что сопротивляться невозможно?
— Или, быть может, ты вымоешь полы в моем особняке?
Перевела взгляд на декана и отрапортовала:
— Уверена, ваши горничные владеют бытовой магией на самом высоком уровне, но, если потребуется, приму и такое наказание.
— Пятьдесят приседаний! — прорычал он, не сумев меня сломать.
Взгляд-вызов и вот, заложив руки за голову, я приседаю:
— Один, два, три…
Декан любит, когда мы считаем вслух. На двадцать пятом приседании он скрестил руки на груди и прислонился задницей к столешнице рабочего стола, заставляя меня на каждом приседании любоваться тем, что у него в штанах топорщится.
— Смотреть перед собой, адептка!
Извращенец хренов!
Приходилось смотреть, иначе — еще пятьдесят приседаний, а я все же человек, а не оборотень или хотя бы эльф. Ноги мне за гордость спасибо не скажут.
— Пятьдесят! — выдохнула и поднялась, разминая конечности.
— Пятьдесят отжиманий, — почти ласково и с садистской улыбкой приказал он, заправляя за уши черные пряди волос.
Упор лежа — начала.
— Один, два, три…
А светлый сейчас наверняка любуется моей задницей. Физподготовка у нас на уровне, боевая магия, боевые искусства, спортивные игры, танцы и атлетика — в этих дисциплинах я натаскала себя еще до поступления. Мое тело почти идеально, и стесняться мне нечего. Вот бы хоть на минуточку взглянуть на него, хотя бы одним глазком…
— Пятьдесят девять…
Поняла, что уже давно перешло за пятьдесят, отжалась еще раз и поднялась.
— Шестьдесят.
— О чем-то задумались, адептка? — зловеще прорычал мужчина.
— Стремлюсь вам угодить, декан. Драки недопустимы, я виновата, готова понести наказание за дисциплинарное нарушение.
— Это уже третья драка за неделю, Фацелия, — почти нежно произнес он, переходя на неофициальное обращение.
— Адептка Райс, декан, — поправила, глядя перед собой.
Интересно, светлый сейчас потешается или делает вид, что ничего не происходит? Как же одурманивающе он пахнет. Вот бы запустить руки под его рубашку и коснуться носом шеи…
— Тупая своенравная девчонка! — прорычал декан. — Ты — позор факультета безопасности! Не удивительно, что даже родители отказались от такой никчемности, как ты.
Излюбленная тактика — ударить в больное место и отследить реакцию. Мы все через это проходим, но, Небеса, как же больно. Каждый раз так больно, что сердце обливается огнем. Только не сметь реветь при этом чудовище. Это все равно лучше, чем было до него.
— Вы правы, декан. Я буду стараться, — голос немного дрогнул, но я стиснула зубы, глядя прямо перед собой.
— Бесполезно! — усмехнулся он. — Сколько ни старайся, но ты никогда не перестанешь быть уродливым никчемным дерьмом, которым брезгуют даже…
— Тайрен! — жестко осек светлый.
Сердце замерло и упало в пятки. Его властный вибрирующий голос проник мне под кожу и разлился
