Атлас Ленина
Они стояли друг против друга на буром, пропитанном нефтью снегу — казачий офицер в длинной шинели и маленький, щуплый механик. Механик спокойно выдерживал настороженные взгляды столпившихся вокруг казаков.
— Так, говоришь, вся сгорит?
— Вся, вся, господин офицер, и быстренько так, ровно, никакого риску.
— Ну, валяй. Только смотри... — офицер кивнул, и несколько казаков пошли за механиком к резервуарам с нефтью.
Струя черного маслянистого дыма рванулась вверх, как только побежали по разлитой на земле тягучей жидкости оранжевые коптящие языки пламени. Столб дыма становился все выше и выше. Он изгибался, клубился на степном ветру.
— Красные!
Офицер вскинул бинокль. Бесцветный зимний горизонт как будто двигался, распадаясь на черные точки, их становилось все больше. И вот уже ясно видно: по заснеженной степи на дым занимающегося пожара скачут, спешат — шашки наголо — всадники.
— Опоздали, большевички. По коням! Теперь сама догорит.
Это было в январе 1920 года в прикаспийской степи. Именно сюда, в междуречье Урала и Эмбы, лежит маршрут нашего нового путешествия с атласом Ленина «Железные дороги России». Составители атласа не обозначили этих мест — здесь тогда не было железных дорог. В правом нижнем углу карты XIII рукой Владимира Ильича схематически нанесена река Урал в ее нижнем течении, вплоть до впадения в Каспий, и поставлены два кружочка — населенные пункты на берегах Урала. Против них надписи, тоже сделанные ленинской рукой: Гурьев, Гребенщиково.
Уездный городок и маленький казачий хутор на правом берегу Урала. Чем же привлекли они внимание Владимира Ильича?..
При взгляде на современную карту этих мест сразу бросаются в глаза многочисленные черные значки. Они рассеяны по междуречью Урала и Эмбы, забираются и за реку Урал, доходят почти до Волги. Нефть... Открытая еще в конце прошлого века, она к семнадцатому году добывалась здесь в немалых количествах.
Не связаны ли ленинские пометки с эмбенской нефтью?
— ...У нас не бывает заседания Совета Народных Комиссаров или Совета Обороны, где бы мы не делили последние миллионы пудов угля или нефти... когда все комиссары берут себе последние остатки и каждому не хватает, и надо решать: закрыть фабрики здесь или там, здесь оставить рабочих без работы или там,— мучительный вопрос...
Так говорил Владимир Ильич еще в мае 1919 года. Республика в то время была начисто отрезана от всех нефтяных бассейнов. Прорваться во что бы то ни стало к спасительным источникам тепла, света, машинного движения! Это становилось одной из насущных, первоочередных задач. В каком направлении сосредоточить усилия? Грозный? Баку? Нет, до них еще долог путь; барьерами на том пути стали деникинская «добровольческая армия», контрреволюционное казачество Кубани и Терека и, наконец, мусаватисты Азербайджана...
Ближе и реальней — Эмба. Колчаковская «империя» уже с грохотом разваливалась, и только уральская белоказачья армия закупоривала путь к нефти северо-восточного Прикаспия.
В Астрахань летит телеграмма, подписанная В.И. Лениным:
«Обсудите немедленно:
...нельзя ли завоевать устье Урала и Гурьева для взятия оттуда нефти, нужда в нефти отчаянная.
Все стремление направьте к быстрейшему получению нефти и телеграфируйте подробно».
И вот ленинский наказ выполнен.
В «Избранных произведениях» М.В. Фрунзе, в оперативных донесениях командующего Туркестанским фронтом читаем:
«Телеграмма. Председателю Совета Обороны тов. Ленину, № 104. 10 января 1920 года...
8 января нашей кавалерией заняты Доссорские промыслы и Большая Ракушечья пристань. Промыслы целы. Ракушечью пристань противник пытался поджечь, но огонь нашими частями потушен, по донесению начдива в Ракушечьей имеется около 12 миллионов пудов нефти».
Большая Ракушечья пристань... Судя по телеграмме, этот маленький поселок на берегу Каспийского моря был 8 января ареной событий значительных и драматических. Подробности этого забытого, но важного эпизода гражданской войны мне предстоит выяснить. Надо ехать в Ракушу...
В книге географа А. Замятина «По Уральской области», изданной в Петербурге в 1914 году. Большой Ракуше посвящено несколько страниц и фотографий. Маленький нефтеналивной порт, затерявшийся в приморской степи на пустынном, сплошь заросшем непролазными камышами, мелководном каспийском берегу, — такой была Ракуша в те годы. Здесь было два хозяина: «Эмба-Каспий» и Урало-Каспийское нефтяное общество.
Ровными рядами, как перед началом игры на клетчатой доске, выстроились гигантские белые шашки резервуаров. Из степей, с промыслов, два нефтепровода гнали в резервуары нефть. Отсюда нефть по мере надобности перекачивалась в нефтепровод, уложенный на замасленный дочерна помост. Помост шагал деревянными опорами вдаль к морскому горизонту, за девять километров, к глубинам, которые позволяли подойти нефтеналивным баржам. Плашкоуты со всякими грузами для «Эмбы—Каспия» причаливали в одной версте от берега к длинной узкой земляной насыпи, где ходили по рельсам вагонетки. Другой хозяин Ракуши — Урало-Каспийское общество — проложил рельсы прямо по прибрежному дну. Вагонетки из соленой воды выкатывали лошадьми.
— Ракуши уже давным-давно не существует, — сказали мне в гурьевском Управлении магистральными нефтепроводами. — Сейчас на том месте голая степь. Море ушло километров на пятьдесят, нефть стали по новому нефтепроводу на Орск качать... Резервуары, оборудование — все демонтировали и вывезли еще перед войной.
— А не знаете ли вы стариков, которые работали в Ракуше в девятнадцатом-двадаатом годах?
Стали вспоминать, звонить нефтяникам-пенсионерам. Десятки имен, десятки людей, живых и умерших...
Этот? Нет, он в Ракуше только в последние годы сторожем был, когда там никого уже не осталось.
А тот там не работал, он тогда на Макате ключником был.
Наконец удалось все же найти двоих — Сергея Петровича Кочнева, бывшего рабочего Ракушечьей пристани, и Петра Ивановича Агафонова, бывшего конника Чапаевской дивизии, красноармейца того самого полка, который освободил Большую Ракушу.
Их рассказы и позволили мне узнать, что же случилось на Большой Ракушечьей пристани в начале 1920 года.
Два года белоказачьей власти эмбенскую нефть по-прежнему выкачивали старые хозяева — «Уралка» (так называли рабочие английскую концессию — Урало-Каспийское нефтяное общество) и «Эмба — Каспий» братьев Нобель... Сергей Петрович Кочнев работал в «Уралке» и на всю свою долгую жизнь запомнил житье-бытье, которое выпало на его горемычную долю. Работали по двенадцати часов. Из густых зарослей камыша и травы белоголовника комариные тучи наползали на Ракушу; даже днем приходилось работать в сетках. Воды не было, ее в бочках с Урала привозили; на каждую семью летом, в самый лютый зной, только по ведру в день отпускали... Невысокий земляной вал, окружавший Ракушу, не спасал от наводнений в пору сильной моряны; и случалось, что ледяная каспийская вода, гонимая этим ветром, прорывалась в поселок вместе со льдом. Заливало так, что в домах рыба плавала, а нефтяники на работу на дощатых плотиках добирались...
Вместе с Сергеем Петровичем работал в Ракуше механиком перекачечной станции его старый приятель Александр Фомич Зяблицов. Невысокого роста, подвижной; борода такая густая, что, кажется, прямо из-под глаз росла. Человек он был замкнутый, разговоры вел только о деле; среди приятелей слыл непоколебимым трезвенником. Как и многие здешние рабочие, он был заядлым охотником, благо для охоты на пернатую дичь в первозданных камышовых дебрях было раздолье сказочное.
Уже перед новым, двадцатым годом управляющих, инженеров и старших мастеров стали выдувать из Ракуши ветры вплотную надвинувшихся военных событий. Выдувать на юг, в Закаспий, в мусаватистский Азербайджан. Рабочим стало ясно, что «царству» генерала Толстова приходит конец и что в последние свои часы белоказачье воинство способно на любое преступление.
Через несколько дней нагрянул в Ракушу — это было серым утром 8 января 1920 года — конный казачий взвод, которому генерал Толстое приказал во что бы то ни стало поджечь Ракушу и уничтожить все резервуары с нефтью.
Казаки спешились, загомонили: с какого конца поджигать? И в эту минуту к ним подошел Зяблицов.
— Господа, — начал он, поклонившись, — позвольте мне помочь вам. Иначе вы, незнакомые с устройством нефтехранения, непременно взлетите на воздух вместе с резервуарами...
Они стояли и смотрели в глаза друг другу — офицер, посланный уничтожить нефть, и бородатый рабочий, твердо решивший эту нефть спасти. Отец пятерых детей, он по своей доброй воле шел на смертельный риск...
