Александра Романова
Денежный семестр
Ненастным декабрьским днем, когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит (надо так понимать, у него на подобный случай есть для любимицы специальный туалет), я жадно смотрела в окно и думала, что неплохо бы прогуляться. Ветер крепчал, омерзительные снежные хлопья падали на землю и сразу таяли, ворона понуро мокла на ветке (такая умная птица, а крышу над гнездом построить не догадалась), но мне все было нипочем. Я размышляла о благотворном влиянии свежего воздуха.
Только не подумайте, что во дворе меня ждал влюбленный Ромео. Погодные условия Петербурга несколько отличаются от веронских, и на Ромео у нас неурожай. Дело объяснялось проще — я в который раз пыталась выучить наизусть автореферат собственной кандидатской диссертации, и занятие это надоело мне до последней степени.
Неудивительно, что, когда раздался звонок, я галопом рванула к двери и моментально ее отперла. Все, что отвлекало от диссертации, было мне в радость.
— Вы знаете, что впускать в дом кого попало, даже не спросив, очень опасно? — сурово заявил мне стоящий на пороге солидный мужчина.
— Ну спросила бы я, кто там. Вы бы что-нибудь ответили, и мне все равно пришлось бы вас впускать. Только лишние хлопоты…
— Я бы ответил, что я майор Миронов из отдела по раскрытию умышленных убийств, и показал удостоверение. И только после этого вы бы меня впустили.
— И как бы вы показали удостоверение? — ехидно осведомилась я.
Действительно, цепочки у нас не было, глазка тоже.
Майор тяжело вздохнул, однако смолчал. Радость моя сменилась беспокойством. Я осторожно уточнила:
— Кого-то убили?
— Вы давно знакомы с Михаилом Андреевичем Стрельцовым?
Невинная, на первый взгляд, фраза поставила меня в тупик. Наверное, так же озадачил фрекен Бок мой любимый Карлсон: «Ты уже перестала пить коньяк по утрам?»
— А вы уверены, что я вообще с ним знакома?..
— Уверен.
Я повторила про себя: «Михаил Андреевич Стрельцов… Михаил Андреевич Стрельцов…» Бесполезно.
— Может, это мой бывший студент? Я преподаватель, но очень плохо запоминаю фамилии.
— Это не студент. Хорошо, вот этот человек вам знаком?
Миронов протянул мне фотографию.
Я внимательно изучила снимок. Какой-то мужчина самой неприметной внешности, слава богу, совершенно мне неизвестный.
— Нет, не знаком. Это и есть Стрельцов?
— Откуда вы взяли? Вы же уверяете, что он вам не знаком.
Теперь уже мне пришла пора тяжело вздыхать.
— Вы не поверите, уважаемый майор, но женщины тоже умеют рассуждать логически.
— Меня зовут Валерий Иванович. Действительно, я забыл, что вы математик. Значит, ни фамилия, ни внешность этого человека ничего вам не говорят?
— Абсолютно, — подтвердила я, решив не оспаривать сомнительного утверждения, что среди женщин логически рассуждают одни лишь математики. — Но учтите, я ненаблюдательная. Если вы уверены, что я знаю этого человека, подскажите хоть немного.
— Он связан с Мариинским театром, — помешкав, выдал Валерий Иванович.
Я снова вгляделась в фотографию. Физиономия весьма характерная, особенно ее выражение. Может быть…
— Это, часом, не клакер Миша? — без особой убежденности предположила я.
— Кто такой клакер Миша?
«Призрак оперы», — чуть не вырвалось у меня, но я решила не смущать представителя власти и пояснила более доступно:
— Он постоянно ошивается у Мариинского театра, да и внутри него тоже. У него там какие-то связи, и он за деньги может провести без билета. А еще он громовым голосом кричит «Браво!» некоторым артистам, причем в самые неподходящие моменты. Поэтому мы его называем клакер Миша.
— «Мы» — это кто?
— Любители Мариинки. А что, его убили? Клакер Миша не вызывал у меня добрых чувств, поскольку своими воплями мешал смотреть спектакли, да и вообще казался неадекватным. Но в любом случае убитого человека было бы жалко.
Вредный майор не ответил, а снова принялся за свое.
— Вы хорошо были с ним знакомы?
Я пожала плечами:
— Подруги иногда с его помощью проникают в театр, а я лично предпочитаю с ним не связываться. Я, конечно, не психиатр, но у этого Миши иногда бывает такой нервный тик, что становится не по себе. Надеюсь, он даже имени моего не знает.
— Ошибаетесь, — возразил Миронов. — Он знал о вас очень многое. И я хотел бы понять, зачем ему это было нужно.
«Ага, — подумала я, — он говорите прошедшем времени. Все-таки беднягу убили. Только при чем здесь я?»
— А почему вы решили, что он многое обо мне знал? Да и вообще, чего особого обо мне можно знать? Преподаю в Техническом университете, пишу диссертацию, люблю балет. Всё.
— И много общаетесь с иностранцами, — вставил майор не без осуждения.
— Не так уж и много, — удивилась я. — А что, показать иностранному коллеге достопримечательности города — преступление?
— Никто вас и не обвиняет, — примирительно заметил Валерий Иванович. — Екатерина Игоревна, окажите помощь следствию. При погибшем найден блокнот, куда он записывал данные о вас и о ваших действиях за последнее время. Если мы поймем, что ему от вас было нужно, мы можем найти мотив убийства.
Сообщение изумило меня до глубины души. Данные обо мне и о моих действиях… Каких действиях? Во сколько встала, что ела, какие спектакли посмотрела?
— А что именно написано в этом блокноте? — заинтересовалась я.
— Нет, — улыбнулся майор, — давайте-ка по-другому. Вы подробно расскажете мне о своей жизни за последнее время, а я уж сам сделаю выводы.
— Вы уверены, что вас интересуют все подробности моей жизни? — Я сочувственно посмотрела на собеседника.
— Не все, — поспешно исправился он. — Давайте так. Всё, что связано с Мариинским театром, всё, что связано с иностранцами, и всё, что с вами за последние несколько месяцев случилось необычного и странного.
Мой взгляд выразил еще большее сочувствие.
— Мне придется делать лирические отступления, — честно предупредила я. — Иначе будет непонятно.
— Хорошо, отступайте…
И я, злорадно представляя валяющуюся на столе диссертацию, начала дозволенные речи…
О том, что мне предстоит участвовать в международной алгебраической конференции, я узнала в дремучем лесу. Не самое подходящее место для подобного известия. Правда, некоторые, возможно, поставили бы дремучесть означенного леса под сомнение, учитывая тот факт, что он располагался вблизи садоводства, а садоводство представляло собой нечто вроде огромной шахматной доски, на каждой клетке которой копошилось по нескольку фигур. Однако для меня, способной заблудиться не только в трех соснах, но и в трех куда менее диких деревьях, данный лес был достаточно дремуч.
Похоже, мое мнение полностью разделяли наши немецкие гости, ради которых и была устроена романтическая вылазка на природу. Гости приехали не ко мне, разумеется, а к моему научному руководителю, известному математику профессору Юсупову. Он последние полгода прожил в городе Мюнстере, причем его задачей было вовсе не учить алгебре студентов тамошнего университета, как я по наивности полагала, а общаться с преподавателями, повышая тем самым научный уровень последних. Вот парочка этих самых последних к нам и прибыла. Точнее, прибыл профессор Фалько Брауэр с женой и аспирантом по имени Кнут.
За две недели, проведенные в Петербурге, практичные немцы явно намеревались ознакомиться с таким количеством его достопримечательностей, которое аборигены осматривают разве что за год.
Мы просто сбились с ног, бродя с гостями по музеям и паркам. При этом надо учесть, что нас было трое — Юсупов, я и Игорь, еще один юсуповский ученик, и мы чередовались, а вовсе не ходили во все места скопом, так что мне иной раз перепадал выходной. Впрочем, поскольку меня прикрепили к Кнуту, а тот почти каждый день умолял в индивидуальном порядке отвезти его в пригород, выходные мои были редки. Хорошо еще, активные иностранцы нагрянули в августе, когда мы в отпусках. А плохо — что остальные наши коллеги находились в отъезде, и помощи просить было больше не у кого. Завершающим аккордом нашей культурно-просветительской деятельности стал поход в лес за грибами, причем благородный Игорь согласился предоставить в качестве места для отдыха собственную дачу.
— Только она не вполне достроена, — признался он. — И место такое… не вполне. Не знаю, стоит ли позориться перед немцами…
Я только махнула рукой:
— Ничего! Достроенные дачи они и у себя увидят. Они такие любознательные — вот пусть и познают мир в новых для них проявлениях. А грибы-то там есть?
— Есть, как ни странно. Видимо, люди так увлечены огородами, что им не до грибов. А что? В конце концов, просто прогуляемся.
