Алекс Веагур
Два брата
Это история о двух братьях человеческого рода, и о чудовищах — рода неизвестного. Говорят, что есть в ней что-то поучительное. Так или не так, решать читателю — ну, а коли такой отыскался, то и рассказчик не зря старался.
В общем, жили-были два брата-близнеца: Алексей и Сергей.
В детстве Сергея мучили кошмары. А ещё он всем говорил, будто видит под кроватью чудищ-юдищ. Как не пытался отец с матерью, но ни шептухи-бабки, ни лягушечьи лапки, ни знахари деревенские, ни пилюли венские, ни травы-муравы, ни редкие корешки и такие же вершки, ни вода, ни соль, ни сало — ничего не помогало. Поэтому, когда родителям посоветовали отдать мальчика в специальную больницу, они, скрепя сердце, согласились.
К удовлетворению эскулапов и к вящей радости ближних лечение проходило успешно. И вот уже родители готовы забрать сына домой. Но в последнюю ночь Сергей из больницы бесследно исчезает. Хотя, как говорят слухи, не совсем бесследно: поутру его постель находят изорванной в клочья! Крови, правда, нет — так и мальчика тоже! Данное обстоятельство, к сожалению, в поисках пропавшего не помогло. Вот и осталось это дело, по словам столичных сыщиков, настоящим глухарём.
С тех пор прошло много лет. От родителей остался старый дом, ворота́ и на погосте два креста, а их единственный сын превратился в убелённого охотника.
Как-то раз Алексей с ружьём наперевес отправился за пропитаньем в Тёмный Лес. Место это, нужно добавить, слыло дурной славой — то ли добраться сложно, то ли выбраться невозможно. Охота в родных краях много добычи не приносила, а потому и решился истый охотник исследовать загадочное место с такой непутёвой славой.
На горе, за которой и начинался Тёмный Лес, Алексей повстречал мужчину. В свете факела он увидел, что мужчина, как две капли воды, похож на него самого. Неужели это его брат-близнец? Точно: он родимый! Тут бы впору и обрадоваться! Но неожиданно Сергей стал прогонять Алексея, говоря, что дальше дороги нет.
— В Тёмном Лесу много живности. Но, поверь, брат, она не для людей, а для Них — для существ, которые за моей спиной.
Позади Сергея зашевелилась гора, принявшая очертания огромного чудовища. Глаза ожившей горы заблестели огнём и снова погасли.
— Этот лес для моих монстров. Да: мне их удалось приручить. Но беда в том, что они всё время хотят есть — каждую ночь. Раньше они питались… — голос Сергея стал глуше, — питались моей сущностью. Но сейчас… сейчас им нужно всё больше и больше животной плоти.
Монстр за спиной снова зашевелился. Земля под ногами задрожала от угрожающего рыка.
И тут Алексей, будто прикованный этим утробным звуком к горе, стал вспоминать. Это было невероятно, но он узнал этого монстра! Только в последний раз, когда они виделись, чудище легко помещалось в платяном шкафу их детской комнаты.
Воспоминания оказались настолько тяжёлыми, что Алексей опустился на колени. Оказывается, в детстве его тоже мучили кошмары! Он тоже видел притаившихся в комнате монстров: то в шкафах, то под кроватью, а то и под одним с ним одеялом!
От таких воспоминаний его рука отяжелела, и в снег упал затрещавший факел. Алексей не пошевелился. Он смотрел на придвинувшуюся к нему скалу, а видел свою комнату из далёкого детства.
Однажды ему приснился странный кошмар: будто он упал в яму вниз головой. Стенки ямы сдавили его со всех сторон, и дышать стало нечем. Но ужас положения усугублялся тем, что Алёшка проваливался всё глубже. Его будто что-то засасывало. И хотя яма становилась всё уже, он упорно опускался ниже, так как тело его постоянно уменьшалось в размерах. Наконец, впереди забрезжил свет. Алёшка ещё немного опустился, пока вдруг… не выпал наружу — размером не больше новорождённого. От страха хотелось закричать, но воздуха по-прежнему не хватало.
Когда же он смог сделать вдох, то обнаружил себя в собственной кровати — мокрым, словно появившимся из материнского чрева младенцем.
Но кошмар на этом не закончился. Очень ясно Алёшка увидел склонившегося над собой монстра — чёрного, с заострёнными ушками и с горящими огоньками вместо глаз. Тот бесшумно втягивал воздух. Только это был не воздух, а туман, и хуже было то, что, исчезающая в пасти дымка исходила из тела самого Алёшки!
С другой стороны кровати стоял ещё один монстр — почти такой же, только серого цвета и с козлиными рожками — и делал то же самое. Маленький Алексей очень хорошо почувствовал, как вместе с двумя струйками тумана из него уходит и его страх. И снова это оказалось не самое худшее. Вместе со страхом исчезало и что-то другое — непонятное, но неоспоримо важное и, несомненно, такое, чего ему никак не хотелось бы лишиться.
Догадавшись, что монстры питаются его страхами, он стал умолять их уйти. Да, он уже их не боялся, но ему казалось неестественным присутствие рядом с собой инфернальных тварей.
Когда же он посмотрел на мирно спящего брата в другой половине комнаты, Алёшку вдруг осенило. И, недолго думая, он тут же предложил монстрам своего брата!
— Мой братишка — настоящий ссыкун! Уж его-то страхами вы точно наедитесь досыта! — так сказал в ту ночь Алёшка обступившим его чудовищам.
Когда монстры убедились, что страхи Сергея действительно вкуснее, они отстали от Алёшки. И больше он не видел монстров: ни чёрного без рожек, ни серого с рожками, ни какого-либо другого. А спустя некоторое время отец увёз брата в больницу.
Такие воспоминания пронеслись в голове Алексея — да так быстро, что упавший в снег факел так и не успел потухнуть.
Наконец, подняв огонь, Алексей поднялся и сам.
Только спустя столько лет, стоя в ночи на заснеженной горе перед братом и притаившейся за ним скалой-монстром, он понял, что сотворил ужасное. Не удержав эту правду в себе, он поведал Сергею и свой старый кошмар, и то, как после этого кошмара натравил на родного брата чудовищ. Слёзы раскаянья пытались бежать по его щекам, но их тут же замораживал ледяной ветер. В свою очередь ветер пытался заглушить слова раскаявшегося брата, но тот, к кому эти слова обращались, всё равно впитывал их, как потрескавшаяся земля воду.
— Прости меня, брат, — закончил Алексей свою исповедь, наклонив голову.
Сергей промолчал. Замершая за ним скала слегка покачнула плечами.
Наконец, вместо прощения Сергей поинтересовался: мол, есть ли у тебя, братец, семья? Тот
