Александра Голдберг
Революция
Пролог
— Бахнем революцию?
— Разве что чуть-чуть
* * *
«Смерть наступила неожиданно — поезд с более чем сотней людей попросту сошел с пути и разбился около Уфы. В этом поезде было много хороших людей, в их числе и Василиса Володина, известная писательница и ее ближайшая подруга, Ульяна Волкова, неплохой историк и важный человек в Думе. Как потом оказалось, все было спланированно и девушек намерено хотели убить. Что же, у них это получилось». — такая заметка была опубликована в утреннем номере Комсомольской правды и являлась самой настоящей ложью. По крайней мере, я так думала, когда читала заметку о своей смерти. А потом я осознала, что зависла в воздухе над газетой и никак не могу ее коснуться. Так я и осознала, что жизнь быстротечна и смерть неизбежна. Правда, тут не было ни страшно, ни плохо. Разве что сыростью отдавало, но кому это уже важно?
Я умерла в достаточно молодом возрасте, чтобы ревматизм меня не беспокоил и достаточно прожила, чтобы сырость не вызывала отвращения. Тридцать пять лет — не пик карьеры и не пик семьи, но достаточно прекрасный возраст, чтобы умереть.
Я висела в невесомости достаточно долго, пока передо мною не появилось одно интересное окно. Скорее, окно из компьютера, чем из реальности. И я увидела буквы в воздухе: «Выберите пол»
Ну че ж его выбирать? Женский и дело с концом!
Буквы медленно растаяли, а на их месте появились новые: «Выберите мировоззрение»
Коммунизм — в шутку подумала я. Окно шутку не поняло и начало затаскивать меня в воронку…
* * *
«Нет! Не хочу коммунизм! Отпустите меня!» — пыталась кричать я, но поняла, что могу издавать только угуканье и прицмокивание. Что же так? Я попыталась оглядеться и поняла, что лежу в корзинке. Возле меня лежит ещё кто-то. А потом я увидела понимание в этих желтых глазах. Кажется, мы попали…
* * *
Надежда Крупская всегда мечтала о детях. Это было ее заветное желание. Но что же делать, если муж пошел с тобой под венец только из-за принуждения властей? Возможно, если бы не это венчание в церкви, не были бы они сейчас вместе.
Кроме того, Надежда была здравомыслящей женщиной и понимала, что их с мужем ждет нелегкая судьба — они революционеры, детей таскать с собой совсем не нужно и даже невозможно. И делать как другие женщины, то есть оставлять детей, было совсем не хорошо. И именно поэтому они с мужем не заводили детей.
Ну как, не заводили… До определенного момента. А если ещё точнее, то до вечера двадцатого июня тысяча девятисотого года. Тогда Владимир только неделю был у жены и этот прекрасный вечер они проводили вместе. Знаете, как бывает у молодожен? Так было и у них сегодня. И не столь важно, что они в браке уже больше двух лет. Страсть не утихала. Ровно до того момента, пока не прозвучал детский плач от двери.
— Володь, что-то случилось, — Надежда отстранилась от мужа и на секундочку замерла, прислушиваясь — Володь!
— Ну что может случиться здесь в такое время? — он совершено не хотел слышать ее доводов и отвлекаться от нее — Тебе просто послышалось, Наденька.
— Подожди минутку, — женщина отошла от мужа, оправляя платье — Я сейчас вернусь.
Когда женщина открыла двери, то увидела на пороге корзинку с двумя младенцами.
— Володь… — тихим голосом позвала она, перебывая в полной растерянности.
— Что случилось? — прозвучал вопрос, а сам Владимир Илыч подошел через несколько секунд — Надь, что это?
— Кто, — на автомате поправила женщина — Кто. Это дети. И, видимо, какая-то безответственная мать их тут оставила.
— Ее нужно найти. — мужчина начал инстинктивно оглядываться, будто бы женщина могла быть тут, наблюдать за этой шуткой
— Володь, мы ее не найдем, — Крупская поудобней перехватили корзину — Ее даже царская "охранка" при большом желании не найдет.
— Почему ты так думаешь? — все ещё не понимал Ульянов — Ладно, давай занесем детей в дом, потом объяснишь. Пусть и лето, но сейчас холодно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Крупская кивнула и первая пошла в дом, Владимир же закрыл дверь и последовал за женой. Женщина уже подошла к столу и вытащила детей из корзинки.
— Володь, посмотри какие они красивые. — Надежда искрене улыбалась, держа на руках одного ребенка — И обе девочки. Давай их оставим?
— Надь, — тяжело выдохнул Владимир — Это чьи-то дети. Мы не можем.
— Можем. — отрезала Надя — Ну же, возьми ее на руки.
Она протянула ему ту девочку, что держала на руках, но Володя подошел к корзине и взял другого ребенка. Она, будто бы почувствовав, в тот же момент открыла свои пронзительные голубые глаза. Возможно, когда-то они будут убивать, но сейчас способны только согревать.
— Смотри, какие у нее красивые желтые глаза! — Наденька тоже сделала открытие о цвете глаз своей девочки — А оставить мы их можем только из-за этого письма.
Женщина кивнула на стол. Там и правда был какой-то лист бумаги.
— Как думаешь, им молоко уже можно? — попутно интересуется Надя, спеша на кухню. — Как хорошо, что мама сегодня ушла к соседке.
Ульянов только кивает, изучая письмо на столе. Кажется, это очень знакомый почерк. Только кто это написал?
«Девочки потеряли родителей в последней манифестации против власти. Просим принять их, ибо только вы сможете воспитать их правильно. Девочкам около года.»
Короткая записка, никаких опознавательных знаков. И даже нет имен девочек.
Честно говоря, Владимир очень хотел детей. У них с Наденькой детей быть не могло — сказывались годы, проведенные в тюрьмах.
Ульянов мог бы ещё много времени провести в раздумьях, если бы девочка на его руках не захныкала бы. Он начал качать ее и, казалось бы, она должна успокоиться, но девочка начала хныкать ещё громче.
В этот момент с кухни вернулась Надя. Она держала в руках маленькую мисочку с молоком и ложку.
— Подержи Лису пока я покормлю Ляну, — попросила она, подходя ближе.
— Кого?
— Василису, — рассмеялась Надя — Василиса, сокращенно Лиса.
— И с чего ты решила, что она будет Лисой? — забрал ребенка с рук Владимир — Может, у нее другое имя.
— Нет. — улыбнулась Надя — Имен у девочек нет, значит, мы можем их придумать.
— И ты уже придумала? — нежно улыбнулся Володя, нянчась с Лисой
— Да, — не отвлекаясь, ответила Надя — Василиса и Ульяна.
— Ульянова Ульяна? — насмешливо переспросил Володя.
— Если не нравится, значит она будет Крупская Ульяна, — нахмурилась Надежда — Уверенна, мать не будет против.
— Нет, нет, — рассмеялся Владимир — Если ты хочешь, то я ничего не имею против.
Так Василиса и Ульяна попали в семью Ульяновых. С этого и начались их не совсем необычные приключения.
* * *
Очутиться в теле младенца было очень необычно. А помнить все о своей жизни ещё страннее. Когда Ульяна открыла глаза, то не поверила сама себе — ее держал на руках Владимир Ульянов, будущий правитель СССР. Все было очень туманно, но девушка не могла спутать лицо вождя. Но, возможно, она ошиблась?
Глава первая
Первые три-четыре года прошли как в тумане. Девочки учились, пытались выжить и не проколоться, взрослели. И наблюдали. Наблюдали за всей ситуацией в доме, за Ульяновым, за Наденькой.
Пожалуй, стоит отметить, что в 1901 году все семейство переехало в Германию. Для этого пришлось и правда усыновить девочек. Они обе получили фамилию "Ульяновы" с возможностью ее когда-то изменить.
Там у Наденьки было больше работы — она стала секретарем газеты «Искра», а ее муж, тогда уже Ленин, был редактором этой же газеты.
В этот период они мало уделяли внимания детям — ими больше занималась Елизавета Васильевна. Девочки прекрасно играли с ней, улыбались, но были очень необщительными. Даже разговаривать они начали позднее, но гораздо связней прочих детей. Первой фразой Лисы было: «Бабуля, а где мама?» Она, к слову, очень быстро научилась называть семейство Ульяновых родителями. Ульяне это давалось сложнее, но в итоге, годам к пяти, она научилась говорить правильно.
