Энн Файн
Нотсо Хотсо
1. Как Начался Кошмар
Как-то однажды утром я чешусь, Шкряб-шкряб! Шкряб-шкряб! и не могу остановиться. Это отвратительно.
Все остальные тоже так думают.
— Энтони, прекрати это делать.
— Кто-нибудь соблаговолит выкинуть эту блохастую собаку вон?
— Прекрати сейчасже, Энтони!
Эй! Нотсо Хотсо!
Особенно для такого, как я. Я не привередливый, это уж точно. (Лично я бы назвал это скорее «разборчивый», хотя я знаю парочку типов, которые довольно резко использовали слово «жеманный».) Но я не один из тех противных «Я-собачонка-и-я-буду-чухаться-если-хочу». Я полагаю, я просто так думаю, что мир был бы более приятным местом для всех нас, если бы каждый пытался держать свои ароматы, заблуждения и отвратительные маленькие личные привычки тихохонько при себе.
Называйте меня привередой, если хотите, но мне просто нравится изысканность.
А вот проблемы с кожей — это совсем не изысканно. Как узнают товарищи по несчастью, кожные проблемы — это не то, что вы можете забыть за утро. Они сводят вас с ума, особенно зудящие. Сначала вы думаете, что если вы только почешите это крошечное местечко здесь…
Затем вы думаете, что если вы только немного пройдётесь по этой зудящей-кусучей дорожке там…
А затем вы думаете, что теперь, раз вы так или иначе начали, вы могли бы также почесать на боках чуть-чуть здесь…
И прежде, чем вы осознаете, где вы, каждый отдельный ваш кусочек горит.
Я не преувеличиваю. Я имею в виду именно В ОГНЕ.
И никто не сочувствует. Они только считают, что вы им досаждаете.
— Энтони, если ты не прекратишь чухаться, я снова отправлю тебя во двор, даже если идет дождь.
— Энтони! Прекрати это! Сейчас же!
Поговорим о собачьей жизни. Если бы не Мойра, живущая по соседству, я, возможно, расцарапал бы себя на кусочки.
— Что случилось с вашей собакой?
Как будто бы Джошуа оторвёт на мгновение глаза от своей игры, чтобы взглянуть на своё собственное домашнее животное.
— Ничего.
— Нет, Джошуа, что-то с ним не так. С него нападали странные кусочки кожи по всему вашему ковру.
Я даже не собираюсь рассказывать вам о том, что было после этого. Это просто слишком ужасно. Достаточно сказать, что это привело к спору о том, действительно ли все эти штуки на коврике являются частичками отмершей собачей кожи или нет. А затем нам пришлось ждать, пока Мойра сходит домой за увеличительным стеклом её бабули. И затем мне пришлось терпеть, пока эти двое бесконечно тыкали и похлопывали меня.
— Фу! Гадость! Какая-то дрянь по всей его спине!
— Отвратительно! Ты должен сказать маме.
— Маме? Да её стошнит, если она это увидит!
Мило, да? Наверное, он забыл о некоторых из своих собственных довольно отвратительных привычках. А что касается Мойры, ну, в общем, я довольно часто видел её, сидящей спиной к дому и делающей со своим носом то, что она не стала бы делать ни перед кем, за исключением меня, и, возможно, Белинды, её хомяка.
По крайней мере, эти двое сделали кое-что полезное, когда закончился мой Час Унижения. Они рассказали Её Светлости.
— Ма-ам! С Энтони что-то не так.
— Да, миссис Таннер. Посмотрите на это. Это ужасно!
Итак, миссис Невнимательность наконец-то иноходью приблизилась к дверному проёму, небрежно роняя сыр с тёрки, которую она держит. (Одно маленькое светлое пятно для меня за весь день.)
— В каком смысле не так?
— С него кожа отваливается.
— Отваливается?
— Да. Ужасными, противными, отвратительными маленькими кусочками.
(Ну, спасибо тебе, Джошуа. И не рассчитывай больше на компанию или сочувствие в следующий раз, когда ты заболеешь ветрянкой.)
— Да, миссис Таннер! — подключается Мойра. — И он весь в красной сыпи. И кусочки эти липкие.
(Прекрасно, Мойра. Только не жди, что я приду впустую тратить своё драгоценное время, развлекая тебя, когда в следующий раз ты застрянешь дома с корью.)
Подходит Королева Кухни. Я надеюсь, что у неё, по крайней мере, хватит здравого смысла отложить тёрку, перед тем как она коснётся меня. И тщательно вымоет руки после. В конце концов, как я сказал, я бы не называл себя привередой. Но мне действительно нравится, чтобы остатки пищи, которые соскребают в мою миску, не вредили здоровью.
Трогает меня, ничего! Миссис Что? — В-моём-доме? отступает назад.
— Тьфу! Это ужасно. Это отвратительно.
Ну, большое спасибо. Там есть кто-нибудь, из читающих это, кому нужна толпа бесчувственных людей?
А то у меня здесь полно.
Целый набор.
2. Становится Всё Хуже и Хуже
Лично я бы подумал, что это срочно. Но не она. Не Леди Неторопливость.
— Это срочно? — спрашивает помощник ветеринара, по телефону.
— Нет, — отвечает она. (Только это: «Нет.»)
И она записывается на дневной приём, на четверг.
Однако, вот так-то. Позже, в тот же день, когда мистер Ой-Простите-Опять-Забыл-Купить-Собачью-Еду заявляется с работы, она тут же отправляет его купить упаковку мешков для пылесоса.
— Нет, ты неможешьотложить это на потом, — заявляет она, когда он начинает ворчать — Не в случае с кусками собачьей кожи повсюду. Это срочно.
Не самая деликатная компашка. И не думайте, что я выдумываю, когда я говорю Вам, что меня не прогоняли из дома так яростно или так часто с тех пор, как тот двухлетний малыш с аллергией гостил у нас на прошлую Пасху.
Я предстал во всей красе — даже втихаря превратился во что-то вроде демона солнца, после того, как я прошёл мимо крепости Леди Самовлюблённость, выстроившейся на лестничной площадке из журналов красоты, и заметил статью, которая утверждала, что — разумно используемый — ультрафиолетовый свет может творить чудеса с тем, что они тактично называют «проблемной» кожей.
Хотя этот большая храпящая размякшая разноцветная нахалка на соседской стене всё-таки нахамила и немного подпортила мне настроение, когда я растянулся на травке, чтобы подставить свои бедные зудящие бока целительным силам Небесного Светила.
— Чёй-то выглядишь ты «обшарпанным ковриком», а, Энтони? Семейство кормит тебя таблетками для Выпадения Шерсти?
— Мило, — сказал я, — слышать это от кошки размером с бочку.
— Иди погрызи дверную ручку, Энт!
Я ненавижу, когда она называет меня «Энт».
Поэтому я прокрался назад в дом. И снова был выгнан во двор. И подумал: «Ну, ладно. Это их вина, если я пойду бродяжничать».
И я отправился в парк.
Вообще-то я не любитель компаний. У меня другие интересы. Я думаю, что взмыленная беготня — для юнцов. Когда Крепыш, Толстун и Белла разгорячатся, их вывалившиеся языки слегка похожи на поросячьи. И я уже не говорю о том, что когда они играют в «ДингопротивШакалов», то оставляют после себя вытоптанную траву и поломанные кусты.
Время от времени я высказываю своё мнение на эту тему.
— Вы не могли бы быть более аккуратными? — умоляю я. — Некоторым из нас приходится гулять в этом парке каждое утро. Пожалуйста, попытайтесь оставлять это место после себя таким же приятным, каким оно было до вас.
Они насмехаются, конечно.
— Неужто это Лощёный Энтони, Приятель Смотрителя Парка?
— Я действительно, действительно обеспокоен!
— Ой, тогда укуси меня! Укуси меня!
Обычно наш Крепыш находится в режиме Я-Вожак-Стаи. Я подхожу. Он поворачивается, одаривает меня ультранедружелюбным взглядом «Исчезни, а?» и изрекает: «Крыша поехала, Энт?»
Я закатываю глаза. Я имею в виду, такой сарказм, как десять минут назад. (Или даже раньше.) «Ладно-ладно, разве ты не абсолютно крутой!» — зубоскалю я и жду, когда он ощетинится и глупо рыкнет, что подразумевает: «Посмотрите только на это — мистер Ничто из Ниоткуда», прежде, чем он пригласит меня немного подурачиться с ними.
Но сегодня всё не так. Он проявляет интерес к моей персоне, ну, почти проявляет.
— Что с тобой случилось?
Подключается Толстун.
— Ага. Выглядишь ты странно. Как обшарпанный коврик с ножками.
(Тоже самое сказала та противная кошка. Теперьжея обращаю внимание на эти слова.)
— Что ты имеешь в виду?
Но объясняет уже Белла:
— У тебя выпадают огромные куски шерсти на спине.
Толстун соглашается:
— Выглядишь ты ужасно.
Верный Крепыш не упускает случая поюморить:
