Роз Бейли
Шопинг-терапия
Часть первая
Лондонский гроссбух
Нью-йоркская «Мыльная опера»
1
Алана
Что может быть слаще успеха! В этот вечер в лучах славы купался мой друг Пьер, молодой кутюрье, впервые представивший свою линию на дефиле в Европе. И поскольку пресса постоянно связывала его имя с моим, я справедливо полагала, что моя известность в свете немало способствовала росту числа его поклонников в Лондоне. Они прозвали меня Ацтекской принцессой, что меня смешило неимоверно, хотя мой отец, потомок рабов, бежавших на север Тропой Спасения[1], наверняка рассвирепел бы, попадись это прозвище ему на глаза. Бедный папуля, он относится ко всему так серьезно.
Вспышки фотокамер так и сверкали вокруг меня, пока Пьер поднимался на подиум и театрально раскланивался. Я стояла в первом ряду и хлопала так громко, как только мне позволяли золотые перчатки. Вряд ли, конечно, мои хлопки можно было расслышать в общем гуле аплодисментов. Модели Пьера приводили в восторг толпу лондонских знаменитостей, и часть этого восторга распространялась на него самого, тощего, застенчивого парня, посылавшего публике воздушные поцелуи. Долгий путь прошел он, должна вам сказать, с тех пор, когда был просто Питом Брауном, непризнанным гением, студентом Гарварда, который боялся сказать родителям, что выбрал дизайн в качестве дополнительной специальности. Мой славный Пит поймал удачу за хвост, и я гордилась тем, что способствовала превращению Пита в Пьера.
— Вперед, Пьер! — кричала я, осторожно поворачивая голову, чтобы не уронить роскошный головной убор Ацтекской принцессы, созданный Пьером специально для меня. Этот убор достойно венчал изысканный дизайнерский наряд: узкое, облегающее фигуру черное платье с золотой отделкой, золотые перчатки и черные босоножки с ремешками от Маноло Бланика.
В этот миг Пьер повернулся ко мне, протянул руку, и прожектор тоже развернулся в мою сторону. Приятно возбужденная, я грациозно двинулась к ступенькам, поднялась на сцену и приняла эффектную позу, чтобы показать в самом выгодном свете творение Пьера, а заодно и свою изящную фигуру.
Должна признаться, что, находясь в центре внимания, испытываю чувственное удовольствие. Это не обманчивый кайф от хорошей дозы, это подлинное наслаждение. Да, успех — это настоящий кайф.
Мы как будто плыли в обнимку по молочной реке с кисельными берегами, посылая воздушные поцелуи костлявым моделям.
— Ты просто чудо! — сказал мне Пьер.
— Нет, милый, это ты чудо! — возразила я, шутливо толкнув его, одетого в элегантный парчовый пиджак. Он даже споткнулся, бедная тростиночка. — Видел, кто там был?
— Говорили, что Ума. И еще сэр Ян. Сара Джессика. И миссис Хилтон, прямо с фермы. Неужели это правда? Здесь, в Лондоне? — Он прижал ладони к щекам. — Как это у меня вышло? Я ведь никто.
— Да ну тебя! — Я взяла его под руку, сгорая от желания напомнить ему о том, как родители лишили его наследства, как его освистывали в Кембридже, когда он демонстрировал на себе собственные модели, как его поливали грязью на математическом факультете. — Пит, миленький, разве ты мало пережил, пока добился успеха здесь? Теперь ты победитель, плюй на все, наслаждайся.
Его прелестное мальчишеское лицо осветилось радостной улыбкой, и он стиснул мою руку.
— Спасибо тебе, Алана. Ты лучше…
Он не успел договорить, потому что помощник режиссера вывел на него целую толпу репортеров, жаждущих цитат и непристойных подробностей, чтобы заполнить ими страницы бульварной прессы. Кто-то назвал меня любовницей Пьера, и я с трудом удержалась от смеха, поражаясь, как они исхитрились найти хоть один гетеросексуальный признак в моем миниатюрном приятеле. Не то чтобы меня беспокоили какие бы то ни было сплетни про нас. Но на данный момент ни у кого из нас не было партнера, и грязные сплетни в желтой прессе были только на пользу Пьеру, добавили бы ему известности.
Кто-то похлопал меня по обтянутому шелком плечу — Дарла, из «команды» Пьера.
— Во время показа было два звонка от какого-то судьи Маршалл-Хьюза, — сказала она. — Говорит, что он твой отец. Пытается связаться с тобой.
Я слышала его сообщение на автоответчике еще в гостинице, но, как мне показалось, там не было ничего срочного, и я отложила разговор до конца показа.
— Спасибо, Дарла, — сказала я, пробираясь сквозь толпу репортеров.
Пожалуй, пора поговорить с папочкой, а то он очень не любит, когда его звонками пренебрегают. Я сказала Дарле, что присоединюсь к ним позже, в ресторане «Таман гэнг», где мы заказали торжественный ужин по случаю успешного дефиле. Потом я взяла свою крохотную, вышитую бисером черную сумочку и направилась к выходу.
Вопреки репутации Лондона, было солнечно и прохладно — начало мая. Я включила мобильник и прослушала папины сообщения — одно другого нетерпеливее. Господи, ниспошли ему терпения! Я неторопливо брела в сторону ресторана и краем глаза отмечала, что привлекаю внимание своим нарядом Ацтекской принцессы. По дороге я не смогла удержаться от искушения зайти в крошечный магазинчик под названием «Прочные основы». Там продавалось мужское белье всевозможных видов: шорты, боксеры и плавки — шелковые, хлопчатобумажные, разнообразных цветов и фасонов. Больше всего меня привлекла витрина, где белье демонстрировали манекены с весьма выдающимися выпуклостями. Я не упоминала о том, что у меня давно не было бойфренда? Пожалуй, даже слишком давно…
Как бы то ни было, я не удержалась и приобрела несколько «прочных основ». Я не была уверена в папиных предпочтениях и купила ему трое полосатых трусов «Дольче и Габбана» весьма консервативного дизайна. Они вполне подходили для стареющего государственного деятеля, судьи и отца. Пьеру я выбрала черные трикотажные спортивные трусы с очаровательными пуговками в форме сердечек на ширинке. Они выглядели так соблазнительно, что меня так и подмывало купить парочку для себя, но они слишком заужены, и емкости для моей пусть и небольшой, но достаточно выраженной попки явно не хватит. Неужели я употребила слово «емкость»? Надо будет сказать папочке, что два года в Гарварде явно окупились.
Я ждала, пока служащий завернет покупки, и в это время в моей расшитой бисером сумочке завибрировал мобильник. Я открыла его, даже не взглянув на имя звонившего.
— Папочка, я как раз собиралась тебе звонить.
— Алана! — загудел он, как колокол. Подумать только, так хорошо слышно. Даже не верится, что он звонит из Нью-Йорка. — Куда ты, черт побери, запропастилась? Вчера я получил сообщение от банка о том, что необходимо пополнить кредитную карту из-за перерасхода в Париже. Ради бога, скажи мне, как ты оказалась в Париже?
