Александр Володин
…Но где-то копилось возмездье
Круглая площадь средневекового городка. Здесь грязновато. Серо. Жестяные вывески. На одной — старинный башмак из сыромятной кожи, на другой — тоже башмак, но более модный, с загнутым носом. На трактире вывеска с надписью: «Мы — три дурака» (нарисованы только две дурацких головы в колпаках, третий, мол, — ты, глазеющий на них). Другой трактир — «У чаши»: кварта эля с пеной. А на этом домишке лишь красный фонарь. Вдалеке, на возвышенности виднеется туманная башня замка со шпилем. С другой стороны, на более высокой возвышенности — другая башня со шпилем.
Остается предупредить, что многие мужчины, населяющие эту местность, страдают заметными повреждениями: у одного голова все время обращена в сторону, у другого рука навсегда повернута назад. Что касается изогнутых носов или одноглазия, то об этом и упоминать не стоит.
Раннее утро. Ставни домов заперты. Где-то прокричал петух. Ему нервозно ответил другой. Вывернутой рукой неся за спиной кошелку, к трактиру «Мы — три дурака» подошел простолюдин. Он постоял перед вывеской, засмеялся и присел в ожидании открытия на ступеньку крыльца. Вскоре на площади появился еще один простолюдин — тот, что словно бы не знает, куда ему идти. Мутно оглядевшись, он выбрал трактир «У чаши» и присел на его крыльцо.
Из печной трубы башмачника потянулся дым. Пошел дым из трубы другого башмачника.
На крыльцо вышел трактирщик. Рассеянно потрепав своего первого клиента, он обратился к тому, кто сидел на другом крыльце.
— Эй, милый, ты чего там ждешь?
Простолюдин (сипло). Поздно открываете, хозяин.
Трактирщик. Ставлю вас в известность: отныне трактир «У чаши» открывается на четыре минуты раньше. Прошу вас, добрые люди!
Но на крыльцо трактира «Мы — три дурака» вышел другой трактирщик.
Второй трактирщик. Не торопитесь, любезные. С этого дня мы открываемся на шесть минут раньше.
Трактирщик. Эй, парень, пока ты хихикал, глядя на эту вывеску для уловления дураков, тот мошенник за своими ставнями хохотал над тобой, подливая воду в твою кружку эля.
Второй трактирщик. Эта вывеска рассчитана на людей, которым доступно чувство юмора. Здесь они могут хотя бы побеседовать с грамотным человеком.
Трактирщик. Пока его жена будет разбавлять водой следующую кружку эля!
Второй трактирщик. Если бы я даже наполовину разбавил ее водой, то и тогда там осталось бы больше спиртного, чем в твоей чаше, которую ты остроумно именуешь квартой. Хотел бы я заполучить эту пресловутую чашу и для сравнения поставить ее рядом с моей!
Трактирщик. Я сам как-нибудь приду к тебе с моей чашей и расшибу ею тебе голову.
Второй трактирщик. Сначала приди ко мне и хорошенько подкормись. Могу предложить окорок из вепря.
Трактирщик (простолюдину). Слушай, друг, на моем очаге кипит отличный овечий суп.
Второй трактирщик. Тринадцатый век на дворе, никто уже не завтракает супом!
Трактирщик. Клянусь землей и морем — овечий суп никому не повредит!
Второй трактирщик. Клянусь небом — с утра только окорок! На это указывает вся современная медицина.
Первый простолюдин блудливо перебежал в противоположный трактир. Но второй простолюдин, соблазнившись, побрел за овечьим супом.
Трактирщики поторопились втащить их к себе и захлопнули за ними двери.
Некоторое время на площади тихо. Еще раз прокричал петух и ему нервно ответил другой.
Открыл ставни башмачник. Другой башмачник тоже открыл ставни.
Первый башмачник (вглядываясь вдаль). Кто-то поскакал в верхний замок.
Второй башмачник. Кажется благородный рыцарь Гутьере де Гуччо.
Первый башмачник. Скорее — это Эрнесто де Ховальенос, которому сломал шею дон Альба.
Второй башмачник. Нет, пожалуй, это Хосе де Кальяно, который стукнулся головой о голову Гутьере де Гуччо и повредился в рассудке.
Первый башмачник. Однако, пора и за дело. (Он уселся на подоконник, свесив ноги наружу и стал тачать башмак.) А ты что же? Боишься, что украду твои секреты?
Второй башмачник. Тебе это не поможет, старик.
Первый башмачник. Уж если это тебе и самому не помогает…
Второй башмачник. Мне-то помогает.
Первый башмачник. Что-то незаметно.
Второй башмачник. Другим заметно, старик, другим заметно.
Первый башмачник. Герцог, однако, заказал башмаки мне.
Второй башмачник. Герцог — оригинал, старик, герцог — оригинал. Таких немного.
Первый башмачник. На мой век хватит, любезный, на мой век хватит.
Второй башмачник. Как знать, любезный, как знать. Тринадцатый век, новые вкусы, тут надо улавливать, не то раз — и остался за бортом.
Первый башмачник. Кто шьет хорошо, за бортом не останется.
Второй башмачник. Современность — понятие сложное, милый, очень сложное. Тринадцатый век. Век формы.
Первый башмачник. Значит — форма ради формы? Красота ради красоты? Выделываешь туфли для мирных спален? Измышляешь моды, понятные только для посвященных?
Второй башмачник. Сказать, почему у тебя не ладится дело? Потому что ты мне завидуешь. А от зависти дрожат руки.
Он хотел скрыться в своей мастерской, но не успел закрыть ставень, как первый башмачник запустил в него колодкой. Тогда он запустил колодкой в ответ. Прикрываясь ставнями как щитами, они стали швыряться колодками.
Из трактира тем временем вышел опохмелившийся простолюдин.
— Нельзя ли потише?
Башмачники скрылись в своих мастерских.
Жмурясь на солнце, посмотрел на дорогу.
Второй простолюдин. Опять кто-то скачет в замок. Да это благородный рыцарь Антонио, которому сломал шейный позвонок дон Дьего.
Первый простолюдин (тоже вгляделся). Проснись! Это благородный одноглазый рыцарь Фуонторес, который так удачно швырнул на землю Фернан де Альфонсо, но потом повредил себе поясницу в поединке с одноухим доном Манрике.
Второй простолюдин. Всегда споришь со мной. Когда-нибудь я поверну тебе в обратную сторону и другую ногу, и ты не найдешь дорогу в трактир.
Первый простолюдин. Берегись, парень, как бы я не подправил тебе вторую руку, будешь крестить свой затылок!
Неторопливо, как бы прогуливаясь, на площадь вышел окоченевший от утреннего холода шут. Он одет просто, на шее кольцо с бубенчиком. Поклонившись, он счел необходимым объяснить свое присутствие в городе:
— Потешное недоразумение: герцог срочно вызывает меня к себе. А страже забыл сообщить. И вот хожу у моря, жду погоды. Говорю иносказательно. Правая рука не знает, что делает левая. Вольный перевод латинской пословицы, применяя ее к себе…
Распахнулись ставни окна под красным фонарем, и миловидная женщина, потянувшись, облокотилась на подоконник. Раскрылось другое окно под красным фонарем, и более полная, но тоже миловидная женщина облокотилась на подоконник.
В остальных окнах возникли жены и увели мужей от соблазна.
Первая миловидная. Говорят, ты понизила таксу?
Вторая. Кто это тебе сказал?
Первая. Те, которых не смущает дороговизна.
Вторая. Не обольщайся, они идут к тебе потому, что ты принимаешь без очереди инвалидов и школьников. А у меня живая очередь.
Первая (мелодично рассмеялась). Очередь? Что-то не видно. Наверное, ты имеешь в виду очередь бесплотных душ, которые погибли в твоем логове?
Вторая. Злишься много, оттого такая тощая.
Первая. Что же! У меня седьмое место в герцогстве по тонкости талии.
Вторая. Шестое место по объему бюста, это существенней.
Первая. Зачем тебе такой объем? Мучного меньше надо есть.
Вторая. На юге есть местность — забыла название, где общепризнанно, что красота — это полнота.
Первая. Вот и отправлялась бы в эту местность.
Вторая. После того, как ты отправишься на тот свет!
— Идет, идет! — оповестил кто-то.
Миловидные женщины, расправляя шали, несколько открыли себя взорам.
В маленьком городе развлечения редки.
— Где, где?
