Поль Зюмтор
Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта
Анатолий Левандовский
«Золотой век» Голландии
Заглавие этой книги может создать впечатление, будто речь в ней пойдет о Рембрандте. Рассеем это заблуждение: о великом живописце в ней сказано очень мало, да и имя его упоминается лишь вскользь. Просто автор вместил целую эпоху истории страны в годы жизни одного наиболее выдающегося ее представителя и, нужно отдать ему должное, сделал это очень удачно: действительно, срок жизни Рембрандта (1606–1669) почти точно совпадает с периодом высшего подъема молодой Голландской республики, вспыхнувшей метеором в начале XVII века и столь же быстро ставшей угасать в его последней четверти.
Каждый народ (как и каждое государство) имеет в своей истории «звездный час», «золотой век», когда весь его политический, социальный и культурный потенциал вдруг раскрывается в полном объеме, поражая окружающий мир. Словно пробуждаются вдруг дремавшие прежде внутренние силы народа, его созидательные возможности, духовные запросы, стремление к славе. И тогда происходят «чудеса»: возникают замечательные открытия и изобретения, создаются великие произведения искусства, возрастает материальное благосостояние людей. Но прошел «звездный час», канул в Лету «золотой век», и все возвращается на круги своя — словно и не бывало могучего всплеска, поразившего человечество…
Подобным «золотым веком» Нидерландов было указанное время, точно отмеренное в лежащей перед нами книге. Ее автор, Поль Зюмтор, родившийся в Женеве и получивший образование в Париже, долгое время был профессором Амстердамского университета, а следовательно, хорошо узнал жизнь той страны, которой затем посвятил один из своих трудов. Труды эти многочисленны и многообразны. Перу Зюмтора, специалиста по средневековой цивилизации и культуре, принадлежит ряд исследований и романов, среди которых работа «Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта», написанная в 1959 году, занимает видное место. Книга эта — своеобразный отчет туриста, но только отчет, опрокинутый в далекое историческое прошлое. Автор описывает Нидерланды XVII века, словно путешественник, побывавший в этой стране, проехавший по ее городам и селам, проплывший по ее рекам и каналам, присмотревшийся к жизни и быту ее обитателей, исследовавший их нравы и занятия, постигший их экономику и законы, оценивший их культуру и искусство. В этом плане характерна сама структура книги. Мы привыкли, что при описании любой страны, — будь то в путеводителе или в научном исследовании, — автор начинает с ее этноса, политического и социального статуса, экономики и т. п., лишь после этих «серьезных вещей» обращаясь к культуре, быту и нравам населения. Зюмтор поступил наоборот. Он начинает с того, что словно бы въезжает в незнакомый город, любуется его внешним видом, улицами и каналами, подходит к одному из домов, осматривает снаружи, входит внутрь, проходит одну за другой анфиладу комнат, знакомится с их убранством и обитателями. И уже после этого, шаг за шагом, исследует различные стороны жизни страны, идеологию, образование, науку и культуру, игры, спорт, праздники. Затем выявляет отдельные социальные группы населения, их взаимоотношения и занятия. И лишь в конце книги мы узнаем об экономике страны, ее промышленности, торговле, сельском хозяйстве.
Таким образом, книга Зюмтора охватывает всю сумму проблем повседневной жизни Нидерландов в период «золотого века», причем написана она мастерски, с отточенным умением стилиста, проверившего себя на художественной литературе.
Правда, изложив с возможной полнотой разные аспекты и стороны «золотого века» Нидерландов, автор оставил без внимания истоки этого феномена и его политическую историю, представив его как нечто данное «в готовом виде». Между тем гигантский скачок XVII века произошел, разумеется, не на пустом месте и не «по воле богов», а имел свои глубинные, исподволь вызревавшие причины. Стремясь помочь читателю, автор дает обстоятельную хронологическую таблицу, но, к сожалению, начинает ее слишком поздней датой — 1579 годом, — да притом голая хронология вряд ли может заменить историю. Это обстоятельство и заставляет нас предпослать книге краткий исторический очерк, поясняющий истоки и динамику нидерландского «чуда».
* * *
Прежде всего необходимо ясно представить, что означало слово «Нидерланды» на исходе Средневековья, как менялся его смысл и какова была та территориальная и этническая общность, которая скрывалась под этим именем.
Страна, известная в Средние века как Нидерланды, или «Низинные земли» (название это впервые прозвучит в XI веке), отнюдь не совпадала с современным государством того же имени и не имела ни политического, ни этнического единства: разные ее районы подчинялись разным суверенам, а жители севера и юга говорили на разных языках.
Территория средневековых Нидерландов в основном соответствовала нынешним Нидерландам, Бельгии, Люксембургу и части Северной Франции. Большая часть страны входила в состав Германии (Священной Римской империи), а крайний юго-запад под именем «графства Фландрии» был французским леном. К исходу XV века страна делилась на 17 «земель», или «провинций», насчитывала около трех миллионов населения и имела 300 городов, 150 промышленных местечек и свыше шести тысяч сел. Северную часть этой территории, включая земли и острова по обе стороны нижних течений Мааса и Рейна, заселял народ, называвший себя голландцами (холандерс), говоривший на языке германской группы и происходивший от древних саксов, фризов и франков. Южнее голландцев, в бассейне Шельды, располагались родственные им, но говорившие на своем наречии фламандцы. Еще южнее, приближаясь к Сомме, обитала народность кельтского происхождения, изъяснявшаяся на французском языке и называвшая себя валлонами. Подобная пестрота приводила к тому, что ряд географических объектов средневековых Нидерландов — реки, области, города (причем это сохранилось и по сей день) имели названия на двух, а то и на трех языках (к примеру: Шельда — Эско, Геннегау — Эно, Люттих — Льеж, Хертогенбос — Герцогенбуш — Буа ле Дюк). Не знали Нидерланды и конфессионального единства. Когда в начале XVI века по Европе прокатилась волна Реформации и народы Западной Европы разделились на оставшиеся верными католицизму и соблазненные учениями Лютера и Кальвина, кальвинизм, пришедший из Франции, быстро распространился по Нидерландам. С ним соперничали адепты других «ересей», в первую очередь анабаптисты и меннониты. Однако католическая церковь не везде сдала свои позиции, сохраняя господствующее положение на юге страны.
Неоднородными были Нидерланды и в сфере экономики. Крайний юго-восток страны еще сохранял многие пережитки феодализма. Зато промышленный юго-запад, группировавшийся вокруг провинций Фландрии и Брабанта, был одним из наиболее экономически передовых уголков Европы. Его города славились производством сукна, шерстяных и камвольных тканей еще с XIII века. Полтора столетия спустя здесь на смену старому цеховому производству пришло новое, капиталистическое, сложившееся вокруг Антверпена, расположенного близ устья Шельды. Быстро богатея после открытия морского пути в Индию (1498), город этот разрешил у себя торговать купцам всех наций и стал первым в Европе мировым торговым центром. Провинции севера, главными из которых были Голландия и Зеландия, имевшие свой торговый и промышленный центр — Амстердам, не отставали от юга, но отличались спецификой экономического развития. Области эти, лежавшие ниже уровня моря, издавна являлись ареной ожесточенной борьбы населения с водной стихией, борьбы, подробно описанной в книге Зюмтора. Труд этот, впрочем, вознаграждался сторицей: на влажных и жирных землях (польдерах), отвоеванных у моря, зеленели тучные пастбища и собирались обильные урожаи, дававшие, помимо прочего, избыток сырья, необходимого для бурно развивавшегося по деревням и поселкам полотняного производства. Кроме того, потомственные мореходы, голландцы промышляли интенсивным рыболовством. Поэтому север всегда славился тремя продуктами, шедшими на экспорт: голландским полотном, голландским сыром и голландскими сельдями. В целом на рубеже XV и XVI веков Нидерланды становились одним из наиболее развитых промышленных и торговых регионов Европы.
Политически 17 провинций впервые объединились в XV веке, войдя в состав могущественного герцогства Бургундского, лежавшего на стыке Франции и Германской империи. Герцоги Бургундские уже мечтали об императорском венце, но распря с французскими королями их погубила. В 1477 году последний герцог Карл Смелый погиб в борьбе с Людовиком XI; наследница же Карла, Мария, пытаясь сохранить власть, вышла замуж за Максимилиана Габсбурга, ставшего вскоре германским императором. Так Нидерланды, в полном своем объеме, оказались в орбите династии Габсбургов. Карл V Габсбург (1519–1555), создатель обширной колониальной империи, в которой, по его словам, «никогда не заходило солнце», рассматривал Нидерланды как самую драгоценную жемчужину в своей короне. В 1548 году, по Аугсбургскому договору, он создал из 17 провинций отдельный имперский округ, а Прагматическая санкция 1549 года установила единый порядок его управления. Каждая из провинций сохраняла свои исторические особенности, но общие для всей страны дела решались Генеральными штатами Нидерландов. Во главе всего управления император поставил своего заместителя — штатгальтера (статхаудера), при котором состоял Государственный совет, где заседали представители нидерландской знати и патрициата. Вторым лицом после штатгальтера считался государственный адвокат, или великий пенсионарий, представлявший интересы провинций. В таком положении страна находилась в тот момент, когда после отречения Карла V от престола (1555) она вместе с заокеанскими колониями перешла по наследству к его сыну, испанскому королю Филиппу II (1556–1598).
