Шохов Александр
Как я завел однорукую любовницу
А.Шохов
Как я завел однорукую любовницу
Как и следовало ожидать, это случилось в троллейбусе. Она была в такой открытой блузке, что не подойти и не заглянуть казалось невероятным упущением. Я подошел и заглянул: там в освещенной рассеянным светом полутени колыхались ослепительные, белые, ничем не прикрытые холмы. Естественно, меня взяла оторопь. Знаете, на неженатых это производит неизгладимое впечатление. Они колыхались и соски, соприкасаясь с тканью, твердели и выпирали сквозь цветной узор. Она загипнотизировала меня своими грудями, так что я уже не помню, как начал с ней знакомиться и какую околесицу при этом нес. Очнулся я, когда мы шли под руку к ее дому, и в руках у меня было штук десять сумок, пакетов и пакетиков. - Я сейчас ездила и покупала все для своего дня рождения. Как любезно, что Вы предложили свою помощь. Я одна ни за что бы все это не дотащила. Кстати, приходите, мои именины завтра. Соберутся мои одноклассницы, Вы не пожалеете. Алексей, я Вас жду. До свидания. В моем блокноте остались ее имя и адрес, а на щеке - губная помада. И еще, прощаясь, она больно ущипнула меня за шею ногтями, как бы намекая, что школьными воспоминаниями завтра дело не кончится. Ошеломленный, ошарашенный, загипнотизированный, я двинулся к троллейбусной остановке, на ходу вспоминая колыхание огромных белых холмов под прозрачной тканью. Лето, листва, лень, блаженство, жара, смущенные улыбки, когда приоткрывается то, что обычно скрыто, ненависть к бюстгальтерам - кто не знает, что это такое! - Знаешь, она литературовед,- захлебываясь пивом, рассказывает мне вечером сосед Макс.- Она назначила мне свидание в библиотеке, там у нее подружка работает, а я ей на днях сболтнул, что нигде не могу найти Густава Майринка, вот она и вызвалась помочь. Но это было свидание, я сразу почувствовал. И точно, только мы пришли, подруга отвела нас в какую-то дальнюю комнату, сказала, что Майринка можно найти на верхних полках, принесла стремянку и ушла обслуживать посетителей. И что ты думаешь? Открой еще баночку, а? Моя Марина забирается на эту стремянку, а юбочка у ней едва прикрывает трусики, и я все это вижу! Но когда она вытягивает руки вверх, блузка вылезает из юбки и я снизу вижу ее соски! Ну тут я уже не мог сдерживаться. Пол был цементный, я стал доставать все книги подряд, раскладывать их, и тут выяснилось, что ей под задницу никак нельзя класть Льва Толстого, Чехова, Воннегута, Джойса и целый список других авторов. Сошлись на том, что под задницей будет Распутин, а под ноги положили Горького, Астафьева и Евтушенко. И я так ее оттрахал, что через полтора часа она вышла, пошатываясь, и попросила подружку принести что-нибудь попить. И вот, представь, сидим мы втроем, пьем чай, у Маринки глаза сияют, рот до ушей, и я чувствую, что ее подружка меня сейчас начнет соблазнять, а я уже не могу. Слушай, пойдем завтра вместе в библиотеку, а? Я объяснил Максу, что уже приглашен, он высосал еще две банки и пошел отсыпаться. Я посмотрел по телевизору фильм о том, как хорошо живут в Москве проститутки и тоже лег спать. И приснился мне сон. Мне снилась женщина с четырьмя грудями, на каждой из которых было пять сосков. Она называла себя римской волчицей, рычала и всячески подстрекала Ромула и Рема основать город, при этом Рем все время твердил, что надо поставить поближе к дому могильные плиты. А неподалеку Тэффи целовалась с Н.Гумилевым. Я проснулся от жары и, открыв балкон, пошел на кухню. Слава Максу, одна банка пива еще оставалась. Ее-то я и прикончил. Светало. Хмурые бородатые дворники выходили вздымать пыль огроменными метлами. Соседка тетя Маша выгоняла в сад сына с его женой, дядя Петя с трясущимися руками проследовал вдоль газона в поисках бычков и бутылок. Небо было ясным, снова будет жара, и солнце будет раздевать женщин и вгонять в ужас мужчин, которые еще на что-то способны, но не могут вспахать всех открывающихся перед ними пахотных площадей. Когда я снова проснулся, было уже одиннадцать и солнце торчало высоко в небе как воспаленный триппером фаллос. Пыльная листва умоляюще шелестела, прося немного влаги, рокотали автомобили и автобусы, призывно гудели троллейбусные двигатели, звенела сдаваемая дядей Петей посуда. Я сходил за молоком, шоколадной пастой, батоном хлеба и клубникой и отлично позавтракал. В телевизоре коммунисты упорно рвались к власти, особенно упирая на нравственное разложение общества. Секс и эротика оскорбляют личное достоинство импотентов, я их так понимаю... Может быть, ближе к девяноста годам мне тоже придется стать коммунистом. Следовало подумать о подарке к дню рождения. Я забыл уже ее имя и заглянул в блокнот: Наташа. Хорошо. Куплю шампанское, цветы, конфеты и... какую-нибудь одежду из секс-шопа на углу. К чему скрывать свои намерения? Она прекрасно понимает, что именно заставило меня познакомиться с ней. Странно, что я совсем не помню момента знакомства... Надо купить что-нибудь такое, ух!, почти не скрывающее грудь: пусть померяет это для меня. Да, так и напишу в открытке: примерь это для меня. Отлично. С открыткой проблем не было, я ее тут же подписал, а за всем остальным пришлось отправляться по этой проклятой жаре. Когда я стоял у прилавка секс-шопа, выбирая подходящий подарок, ко мне обратился пожилой мужчина. - Не подскажете, молодой человек, для чего используется вон тот прибор? он показал рукой на искусственный член. - Ну, это то, что заменяет женщине мужчину, - сказал я. - А-а! И правда, я такой недогадливый. Зашел сюда выбрать подарок своей жене, и вот не знаю, что предпочесть... Ему было на вид около шестидесяти, и я поинтересовался, сколько лет его супруге. - Шестьдесят, - ответил он. При этом глаза его странно блестели, в них читалась то ли усмешка, то ли гордость... "Сумасшедший старик,"- подумал я. - Ну выберите что-нибудь из косметики. Он грустно покачал головой: - Она не пользуется косметикой. В ее-то годы, сами понимаете, косметика не спасает... А что вы хотите купить? - Вот эту ночную сорочку, - сказал я, показывая на розовое чудо из одних кружавчиков. - Отличная вещь, - зацокал языком мой собеседник.- Вы знаете, я, наверное, возьму такую же. Мы расплатились и, довольные, двинулись к выходу. На улице он вручил мне свою визитку: - Спасибо. Вы мне очень помогли. Если смогу быть полезен, звоните. Потом он открыл дверцу белого мерседеса и уехал, лихо выруливая на поворотах. В моей руке осталась визитная карточка: на черном фоне золотом было выгравировано: Дон Хуан. Нагваль. Тел. 33-33-01. Усмехнувшись, я спрятал визитку в карман рубашки и подивился насколько разнообразным может быть человеческое сумасшествие. В пять часов, помытый и причесанный, я стоял перед ее дверью, держа в руках два пакета и цветы. Наташино вечернее платье было выше всяких похвал: эта женщина прекрасно понимала мою ненависть к бюстгальтерам. Платье было до колен, но сквозь него можно было, не напрягаясь, разглядеть кружевные трусики. Спина была полностью открыта, а грудь едва прикрывали две неширокие шелковые ленты, перекрещивающиеся в солнечном сплетении и смыкающиеся за шеей. Такая же ленточка была на ее правой руке выше локтя. Я не понял ее назначения, но смотрелась она довольно естественно. Волосы Наташа распустила по плечам, и это было именно то, что нужно. Она обалдела, прочтя открытку и взглянув на то, что я ей преподнес. - Алеша, спасибо. Потом я обязательно исполню твою просьбу. Гостей было, к счастью, немного. Три одноклассницы и одна супружеская пара. Он - скучный, заикающийся медик, специализирующийся на гемофиликах (я сразу прозвал его Упырек), она - бизнес-вумэн нордического типа, юрист, аудитор. Скучнейшие люди, полностью сосредоточенные на своем социальном статусе. Что касается одноклассниц, все трое разыгрывали святую непорочность, и даже не позволяли во время танца хватать себя за ягодицы. Кроме того, их платья были такими плотными и закрытыми... Словом, они весь вечер сидели, листали с видом знатоков модные журналы и рассматривали наташины семейные фотоальбомы. Наташа, наверное, нарочно, пригласила таких засушенных куриц, чтобы выгодно отличаться на их фоне. Даже флегматичный упырек нет-нет, да и заглядывал ей под шелковые ленточки, на что его спутница покрывалась темно-красными пятнами. Я дождаться не мог, когда они все исчезнут и напропалую рассказывал сальные анекдоты, а под конец даже начал петь. Голос у меня громкий, но слух отсутствует с детства. После этого они все довольно быстро ушли, а я остался, "чтобы помочь убрать посуду". Она попросила меня перенести тарелки и рюмки из гостиной на кухню, а сама на минутку исчезла и появилась в подаренном мною наряде. Надо ли говорить о том, что мы не стали мыть посуду? Пока мы занимались любовью, меня немного смутила ленточка, оставшаяся на ее руке. Я обратил на нее внимание потому, что именно эта, правая рука не принимала никакого участия в нашей оргии потных тел. - Ты забыла снять ленточку,- сказал я, сжимая ей локоть. Под моими пальцами что-то щелкнуло и ее правая рука отделилась: ленточка скрывала соприкосновение с протезом. Я выбежал на лоджию и меня долго тошнило всем, что я съел. Сквозь приступы тошноты я слышал как она встала с кровати, чем-то металлически щелкнула, должно быть пристегнула протез, и ушла вглубь квартиры. Потом она неожиданно появилась рядом с ковшом холодной воды. Я с благодарностью осушил его и почувствовал как нервный спазм отпускает желудок. Наташа преобразилась. Из легкомысленной кокетки-вертихвостки она вдруг стала неприступной ледяной глыбой и ее блестящее от пота тело теперь совсем не казалось сексуальным и зовущим, скорее его блеск напоминал о блеске стальных доспехов в лучах луны. - Вы все ведете себя одинаково, - сказала она. - Ты что, дальше не мог наклониться?! Все перила забрызгал! Вот тебе ведро и тряпка - отмывай все быстро! Она ушла, а я, оставшись наедине с ночью, почувствовал, что надо как можно скорее бежать отсюда. Все принимало слишком плохой оборот. Дело даже не в том, что мне не хотелось отмывать ее лоджию - не так уж сильно я все испачкал. Просто у меня появилось ощущение, что я никогда не выйду из этой квартиры. Чуть не плача, я начал отмывать свои извержения и тут с той стороны за край лоджии кто-то схватился. Я резко выпрямился, осторожно выглянул за край... Это была моя блевотина, только выглядела она как амеба, хватающаяся ложноножками за перила. "Что же такое я съел?!" В диком ужасе я завопил и бросился в квартиру. Наташа, совершенно обнаженная, сидела перед телевизором и употребляла конфеты с шампанским. - Наташа! Там! Оно! Заползает!.. - Заползает? Так прогони его! - Но, но, но... Она встала, подошла ко мне, взяла за плечи и крепко встряхнула. - У тебя что, протез? - спросил я. - Протез. Но он почти не отличается от руки. Я даже могу осязать. Электроника и нейрохирургия. Он сделан из моих нервов, пластика и микросхем. - А-а. Слушай, я, наверное, домой пойду. И тут она снова преобразилась. Стала мягкой, нежной, зовущей... Когда мы вернулись в спальню, мне было уже все равно, протез у нее или настоящая рука. Но амеба, которая теперь сидела на перилах и смеялась (да-да, смеялась!) снова заставила меня подумать о побеге. - Наташа, ты видишь, оно там, на перилах? - Где? Нет, я ничего не вижу. - Ну вот же! - я подвел ее вплотную, ткнул пальцем, показывая на эту мерзость. - Я ничего не вижу, дорогой. Ты просто утомился. Пойдем, я тебя приласкаю. Мы проснулись утром, часов в одиннадцать. Она была очень красива в своем утреннем пеньюаре, поила меня кофе со сливками, щебетала о всяких пустяках. Того, что произошло ночью, казалось, не было вовсе. Только ленточка на руке напоминала о том, что все происшедшее - не страшный сон. Впрочем, оказавшись на улице, я почувствовал полное освобождение от этого кошмара. По дороге домой я купил пиво и необходимые продукты и, войдя в квартиру, сразу позвонил Максу. Мне хотелось человеческого общества. Он был дома и пришел немедленно. Мы, не сговариваясь, осушили по баночке. Потом он обратил внимание на визитку старика: она так и лежала на кресле рядом со вчерашней рубашкой. - Что это у тебя такое? - Да вот, один старик подарил. Просил звонить, если что. - Да ты хоть понимаешь, что здесь написано? - Нет. По-моему, он просто сумасшедший. - Сиди, невежда, я сейчас вернусь. Он притащил несколько томов Карлоса Кастанеды и часа два утомлял меня чтением вслух. Потом я выставил его за дверь и лег вздремнуть. Во сне я увидел того самого сумасшедшего старика. Он показывал мне на что-то и говорил: - Поверни голову. Ты никогда всерьез не смотрел в этом направлении. Весь секрет в том, чтобы посмотреть туда, куда ты никогда не смотрел, в направлении, о существовании которого ты никогда не догадывался. Я проснулся в холодном поту, встал, отлил, пошел на кухню. Сон произвел на меня очень глубокое впечатление. Я попробовал принять позу, о которой говорил старик и повернул голову так, как он показывал во сне. Тотчас я увидел Наташу. Она сидела неизвестно где, одетая в одежду из секс-шопа и пристально смотрела на меня сияющими глазами. Я попытался отвернуться, но не смог преодолеть притяжение ее глаз, а потом она каким-то необъяснимым образом схватила меня за руку и бросила сюда. Здесь мне все незнакомо, чуждо, непривычно. Ходят какие-то маленькие бесполые люди, похожие на лилипутов. Правда, они очень умелые хирурги сделали мне отличный протез вместо той руки, что осталась в старом мире рядом с Наташей. Теперь я думаю только об одном: как вернуться обратно. Здесь есть телефон. Но когда я набираю номер 33-33-01, то всегда слышу короткие гудки. Все остальные номера, как утверждает автоответчик, для этой АТС не существуют.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
