Андрей Шляхов
Из морга в дурдом и обратно
День варенья
Был аванс — Была пирушка:Преферанс,Друзья, подружка…Утром после преферанса:Ни подружки, ни аванса,Ни друзей… Одни бутылкис пустотой. И боль в затылке!
Александр Вишнёв
— Наш Центр неотложной детоксикации предназначен для больных со случайными отравлениями. Ну-ка, доктора, кто перечислит мне виды случайных отравлений?
— Лекарственными препаратами… — сразу же подала голос перфекционистка Бурчакова.
Бурчакову недолюбливали. За перфекционизм, за постоянно выпяченную нижнюю губу, за постоянные напоминания о том, что ее фамилия происходит от украинского слова «бурчак» — журчащий ручей, а не от глагола «бурчать».
— Как зажурчит этот ручей — сразу кипятком писать хочется, — говорил нахал Абгарян.
Бурчакова на это выпячивала губу еще сильнее и говорила в пространство нечто абстрактное про горные аулы, мешки с деньгами и купленные дипломы. Абгарян ржал, как застоявшийся жеребец, и напоминал, что его род живет в Москве аж с начала восемнадцатого века.
— Может, и раньше жили, — скромно добавлял он, — только достоверных свидетельств не сохранилось.
Бурчакова фыркала, но дискуссию не продолжала. Сама она приехала в Москву из города Балей Читинской области и отчаянно этого стеснялась.
— …в том числе наркотическими и психотропными препаратами, а также алкоголем и его суррогатами, грибами и ядами растительного и животного происхождения и различными химическими веществами.
— А также ядами прижигающего действия, — добавил Абгарян.
— Это входит в понятие «различные химические вещества»! — огрызнулась Бурчакова.
Абгарян предпочел промолчать.
— Можно сказать, что к нам везут все, кроме суицидов, потому что психосоматики у нас нет, — сказала заведующая токсикореанимацией. — Наш центр является частью…
— Стареешь, Артур, — поддел Абгаряна Данилов. — Теряешь боевой задор.
— Настроение просто сегодня хорошее, — улыбнулся во все свои тридцать два зуба Абгарян, — связываться неохота. Ты мне потом поможешь кое-что из машины принести?
— Молоток, топор и пилу? — предположил Данилов, указывая глазами на Бурчакову.
В укоризненном взгляде Абгаряна читалось: «Ну и шуточки у вас, поручик!»
— Сейчас вы разделитесь на пары и получите по больному. Ознакомитесь, понаблюдаете и в конце дня сделаете мне краткий доклад. Как, что, согласны ли вы с обследованием и терапией, ваши предложения. И так будет каждый день. Я постараюсь, чтобы неделя, проведенная в токсикореанимации…
— …стала для нас незабываемой… — прошептал Абгарян.
— …дала вам как можно больше, ведь с отравлениями всем вам придется сталкиваться, где бы вы ни работали.
Будут какие вопросы — обращайтесь ко мне или к дежурному врачу Константину Дмитриевичу, вот, кстати, и он.
Легок на помине…
Абгаряну с Даниловым достался словоохотливый сантехник сорока семи лет, отравившийся коктейлем из водки и снотворных таблеток.
— Я слышал не раз, что народ запивает водярой таблетки, чтобы лучше забрало, но сам никогда не пробовал.
А тут пришел с работы, сунулся в холодильник — а там всего полбутылки. Шурин, скотина такая, заглянул пообедать и заодно водочки халявной тяпнул. А время позднее, а ночной магазин у нас за две остановки, а соседи, кто с понятием, все уже спят, а мне хорошенько добавить надо, ведь я устал как собака…
— А зачем вы двадцать таблеток выпили? — спросил Данилов. — И двух хватило бы…
— От жадности, — признался мужик. — Увлекся. Да и водки мало было. Чисто клювик смочить… ничо — полежал, отдохнул, выспался как человек, опять же — организм мой промыли как следует, нет худа без добра. А сегодня обещали в отделение перевести. Сказали — как только место освободится, так и того… а на той неделе можно и домой…
— Что за человек? — сразу по выходе из зала удивился Абгарян. — Старуху без таблеток оставил, врачам проблем подкинул, сам чуть не помер от остановки дыхания… И все из-за того, что не догадался дома лишнюю бутылку заначить… Ладно, давай, Вова, одну задачу решим. Условия такие: есть именинник, есть компания, есть море выпивки и немного закуски. Вопрос — где бы все это половчее организовать? В анестезиологии, как обычно, будет до ночи торчать наш руководитель. Там нам посидеть не дадут. Где тогда?
— Так у тебя сегодня день варенья? — наконец-то дошло до Данилова. — Чего ж ты молчал, партизан?
— А что — за неделю объявлять? Зачем? Потом сюрприз всегда интереснее.
— Как — зачем? Мы бы тебе подарок купили…
— Подарки — это лишняя головная боль, — усмехнулся Абгарян. — Сначала вы думаете, что мне подарить, потом я думаю, что мне делать с подарком. К чему эти условности? Ты лучше скажи, куда провизию тащить?
— А что, если прямо здесь? — предложил Данилов.
— Здесь?! — вытаращил глаза Абгарян.
— А что такого? Скажем, что у тебя день рождения, пообещаем сидеть тихо и убрать все за собой… Хочешь, я спрошу?
— У заведующей?
— Зачем напрягать начальство? У дежурного врача.
— Он тебя пошлет — скажет — первый день, как пришли, и уже…
— Пошлет так пошлет. Тогда поищем другое место.
Спросить-то можно?
К радости Данилова, дежурный токсиколог отнесся к просьбе с полным пониманием. Наверное, оттого, что еще не забыл, как сам был интерном или ординатором.
На вид Константину Дмитриевичу можно было дать лет тридцать, не больше.
— Я дам вам ключ от нашей «аппаратной», которая на самом деле является секретной палатой класса люкс, — пообещал Константин Дмитриевич. — Но с уговором — не шуметь и чтобы никаких следов вашего праздника не осталось.
— Можете не сомневаться, — заверил Данилов. — Все будет в лучшем виде. Когда можно будет начинать?
— Заведующая уходит где-то в половине четвертого.
Как только — так сразу…
— Артур, куда нам столько? — В багажнике абгаряновской «девятки» Данилов увидел три пакета с бутылками и шесть не менее объемистых пакетов с едой. — Или не все берем?
— Не все я бы один принес! — хмыкнул Абгарян. — Как говорится — лучше пусть останется, чем не хватит.
Не забудь, что доброго доктора с медсестрами надо угостить, и вообще у меня круглая дата — двадцать пять лет!
Четвертак! Так что не сачкуй, бери и тащи! А то я уже замерз!
Данилов взял и понес. В «аппаратной» их уже ждали остальные интерны. Как ни странно, но на празднование дня рождения Абгаряна осталась даже Бурчакова. «Не иначе как для того, чтобы выбрать подходящий момент и подсыпать имениннику яду, — подумал Данилов. — Или слабительного».
Двоих интернов вырвала из рядов начинающаяся эпидемия гриппа, поэтому на празднике, вместе с именинником присутствовало восемь человек. Четверо мужчин и четверо женщин — идеальная пропорция для вечеринки. Сильный пол помимо Данилова и Абгаряна представляли интерны Коростылев (кличка «Буратино») и Майоров (кличка «Тормоз»). Женщины делились на два если не враждующих, то по крайне мере противостоящих лагеря (ох уж эта милая черта повсюду создавать группировки!) — Бурчакова со своей задушевной подругой Леной Аникановой, анемичной девой с глазами в пол-лица, против двух Оль — Смирновой и Барановой. Оли были москвичками, Бурчакова и Аниканова — провинциалками, Оли были те еще язвы, а Бурчакова и Аниканова страдали гипертрофированной обидчивостью. И к тому же все четверо боролись за негласное звание «Мисс интернатура»… В общем, противоречий хватало.
Однако противоречия не помешали девушкам усесться рядком на самое удобное место — застеленную койку, оставив парням два стула и подоконник.
Предусмотрительный Абгарян купил все, что подлежало нарезке, уже нарезанным, поэтому стол (вернее — тумбочка) был накрыт очень быстро — минуты за две. В три этажа. Бутылки из конспиративных соображений поставили в угол.
— Джаст э момент! — Именинник сложил в один из освободившихся пакетов бутылку водки, бутылку шампанского, батон хлеба, по упаковке с колбасой и сыром, баночку оливок и скрылся за дверью.
— Пошел вносить арендную плату, — пошутил Коростылев.
Игорь Коростылев был высок, коренаст и немного звероподобен. Кличку «Буратино» он получил не за внешний вид и не за какие-то черты характера, а только благодаря отчеству. Дед Игоря, убежденный коммунист, назвал своего первенца Карлом в честь основоположника Карла Маркса. Ну а кто был сын папы Карло? Конечно же Буратино!
— Разве был такой уговор? — удивился Сережа Майоров.
Вот он-то, в отличие от Коростылева, заработал кличку «Тормоз» своим собственным умом, вернее — некоторой его недостаточностью. Наблюдая за Тормозом, Данилов не переставал удивляться тому, какая ирония судьбы занесла этого увальня в анестезиологи-реаниматологи, специальность, в которой постоянно приходится быстро соображать и быстро действовать. Ему бы в рентгенологи. Сиди себе, снимки описывай да динамику оценивай.
