Победитель
I
Молодёжь подплывала на лодках к острову. Один из мужчин, стройный и юный, встал и начал читать стихи; голос отчётливо долетал до берега. Все дамы притихли и слушали, только младшая, жизнерадостная молоденькая девушка со светлыми волосами и вздрагивающими ноздрями, не унималась; её больше занимал красивый гребец, она всё посматривала на него и за спинами других посылала ему улыбки.
Это задело чтеца, громче зазвенели его стихи, и щёки вспыхнули.
Вдруг он остановился. Повернулся к невнимательной красавице, сидевшей на скамейке за ним, и сказал:
— Вы правы, мои стихи плохи. Но я умею ещё и рассказывать, может быть, это будет лучше. Вы послушайте, когда мы причалим к берегу.
И все дамы захлопали в ладоши и радовались, что он расскажет о своих путешествиях, потому что его приключениям не было конца. Но она, та, которая не желала слушать его стихов, и теперь не пришла в восторг. Он злился всё больше и больше.
— Чего вы хотите? — спросил он в отчаянии.
— Чего я хочу? Я не понимаю вас, — отвечала она удивлённо. — Я такая, как есть, зовут меня Андреа, я просто радуюсь, что меня пустили кататься.
Кажется, будто и правду говорит плутовка.
Причалили, вынули вино, наполнили стаканы и стали пить. Но, должно быть, далеко за низкий прибрежный кустарник ушла Андреа с гребцом искать яйца чаек, так как ветер лишь изредка доносил их смех.
Стали просить: «Ну, теперь рассказывайте!»
— Идите сюда все, только надо позвать и Андреа, — ответил он. Он даже встал на камень и горячим призывным голосом звал Андреа.
И Андреа пришла. Она остановилась и смотрела на него вопросительно.
— Фрёкен, для вас одной я буду рассказывать, — громко сказал он. — Вы стоите на солнце, как серебряный крест. Вы покорили меня не только тем, что вы прекрасны, но ваша юность, ваша дивная юность покорила меня. Она опьяняет меня, сводит с ума. Алая кровь сквозит под кожей ваших рук. О да, только для вас я буду рассказывать.
Но Андреа посмотрела на всех с самым несчастным видом и села.
Он начал рассказывать.
Он говорил целых полчаса. Голос его не смолкал, казалось, им овладело дикое, величественное настроение, и товарищ его странствий, о котором он рассказывал, переживал чудесные, таинственные события.
— Я надоел вам? — спросил он.
— Нет, нет! — закричали все дамы и господа. Но Андреа молчала. Он спросил:
— Отчего вы не отвечаете? Для вас одной я говорил. Погодите немного, я должен ещё сказать вам, что человек, о котором я рассказывал, совсем не был так счастлив. Всё шло хорошо, он выигрывал все эти сраженьица, он оставался победителем во всех любовных приключениях, но однажды его охватила великая, вечная любовь, и тогда побеждённым оказался он.
— Браво! — сказала Андреа, опустив глаза. — Расскажите об этом!
Но победителя смущало её спокойствие, до отчаяния даже доводила эта холодность, и он мужественно боролся, стремясь одолеть её. Дамы — из них многие знали его непостоянное сердце — предоставляли всему идти своим чередом. Если жребий пал сегодня на одну, завтра, когда солнце осветит другую часть его души, жребий падёт на другую.
Андреа повторила:
— Расскажите же!
— Зачем вам? — отвечал он — Ваша холодность заморозила меня. Господа, уже темнеет.
Поехали обратно. Во время пути он без всякой причины дал звонкую пощечину гребцу и сам схватился за вёсла. Он не смотрел, не слушал и налегал на вёсла, как медведь.
Когда они высадились, Андреа вдруг подошла к нему и пошла рядом с Ним. Он схватил её за руку и смертельно бледный, с дрожащими губами, сказал:
— Не мучьте меня больше, я не выдержу. Решайте. Ни одну женщину я не любил так, как вас; что мне делать, скажите — жить или умереть?
— Жить! — отвечала она, сияя. — Я полюбила тебя с первого взгляда. Ты думаешь, зачем я мучила тебя сегодня? О, ещё больше я мучилась сама; я никогда не страдала так, как сегодня. — И она смотрела на него большими, изумлёнными глазами и называла его своим властелином и богом…
Несколько дней счастье его было полным; победа была сладка, он наслаждался ею, как всегда. Но опять сказалось всегдашнее его несчастье, опять одолело его пресыщение, усталость после борьбы, проклятье. Он бежал от этих мест, пропал, переехал в другой город, не писал, не слал вестей и не возвращался.
II
Уже два дня жил он в этой гостинице, где изредка останавливались одинокие путешественники. В городке было очаровательно скучно, событий никаких, а в сердце — усталость и покой.
И вот как-то днём он встретился на лестнице с дамой; она шла вниз, он — наверх. Он снял шляпу и поклонился, поравнявшись с ней. Она исчезла в саду. По словам хозяина гостиницы, она только что приехала; путешествует вдвоём с отцом.
Зелёное длинное суконное платье, большая чёрная шляпа и хлыст в руке — вот что остановило его на лестнице. Она же едва ли заметила его, лишь на мгновенье сверкнул её взгляд; она подобрала свободной рукой длинное платье и прошла мимо.
Он пошёл за ней в сад. Было семь часов. От росы становилось сыро.
— Сыро, — сказал он и подошёл к ней.
Она удивлённо взглянула на навязчивого господина.
Он показал на её ботинки.
Тогда она повернулась и хотела уйти.
— Простите, — начал он опять, — я не с тем пошёл за вами, чтобы заговорить; но ведь выпала роса, и стало сыро на дорожках и на траве. Я хотел вас предупредить, может быть, вы не знаете здешних мест.
— Спасибо, я вижу, что роса выпала, — отвечала она.
— Я поклонился вам на лестнице, — продолжал он. — Да, это я стоял там. Вы точно сглазили меня тем мимолётным взглядом, который подарили мне.
Она спросила, наконец:
— Что вам угодно?
Сердце его забилось, он потерял вдруг всякую меру и воскликнул:
— Послушайте, я отдам вам всё, что хотите, всё, что у меня есть, только не думайте, что я осмеливаюсь просить вас о чём-нибудь! Я хочу только стоять перед вами и смотреть на вас, потому что, признайтесь, вы необычайно красивы.
— Ничего подобного я не слыхивала, — сказала она холодно и оскорблённо.
— Ну, простите меня, — пробормотал он, сдаваясь.
Она отвернулась и смотрела на клумбу с цветами. Он хотел загладить свой проступок, воспользовавшись случаем, и сказал:
— Розы шелестят, когда вы на них смотрите. Я слышу. Может быть, они разговаривают между собой, может быть, этот шелест — их язык? Вы слышите, что они говорят?
Она пошла прочь.
— Опять я не так сказал? — спросил он боязливо.
— Это не розы, это маки, — отвечала она.
— Ну, маки, — сказал он. — А всё-таки, может быть, цветы разговаривают, когда они шелестят?
Она ушла. Калитка захлопнулась, а он и кончить не успел.
Так.
В странном, небывалом состоянии уселся он на одной из скамеек. Поразительная красота незнакомки точно и в самом деле околдовала его. Когда позвонили к столу, он направился в столовую в напряжённом ожидании. Только бы она пришла и села! Только бы ей поклониться!
Она пришла. Хлыст и теперь был у неё в руках. За ней шёл отец, красивый старик с осанкой офицера.
«Ну, пришло время всё исправить, поклониться и сесть как раз против них. Так я и сделаю!» — подумал он. Так он и сделал.
Красавица густо покраснела! Отец и дочь заговорили о продолжении путешествия на завтра. Старик спрашивал его через стол о маршруте, дорогах, гостиницах. И бедный победитель, никогда прежде не знавший ни дорог, ни маршрутов, поспешно собирался с мыслями и давал прекрасные сведения. После обеда он подошёл и представился им обоим. Прекрасно, прекрасно, — они знали его имя.
В коридоре он задержал дочь офицера и сказал:
— Одно только слово, фрёкен: не уезжайте завтра. Останьтесь. Я покажу вам виды, горный поток, корабельную верфь. Вечером я брошусь к вашим ногам и буду благодарить вас.
Красавица не уходила и терпеливо слушала. Тогда он прибавил:
— Моя жизнь в ваших руках. Она улыбнулась.
— Чтобы не вышло недоразумений, узнайте — я еду к жениху, и завтра я уеду, — сказала она.
— Нет! — закричал он и. топнул ногой. Он схватил её руку, крепко сжал и поцеловал.
Она вырвалась и с размаху ударила его свистнувшим хлыстом по лицу. Он мгновенно успокоился и выпрямился. Кроваво-красная полоса пересекла его левую щеку.
Она взглянула на него и уронила хлыст.
— Вы ударили меня, — сказал он, — но это ничего. Ударьте снова, моё счастье в этом.
Но, опустив голову, не подымая глаз, взбежала она по лестнице в свою комнату…
Она не уехала на следующий день. Она осмотрела и виды, и горный поток, и верфь. Как изменился весь мир, каким сладким безумием волновалось её сердце! Нет, ни за что на свете не поехала бы она на юг, к тому человеку, которого не любила больше, если бы не приказал отец, старый офицер. Но она вернётся, вернётся тотчас. И она протянула победителю руку.
