Никита Чаплин
Последний человек на Земле
Глава 1. Тишина.
Поле. Широкое русское поле. Благодать! Да только ни шмеля, ни комара, ни бабочки, вообще ничего живого нет. Даже солнце какое-то блеклое, словно и до него добралась смерть. Выжженная трава, повсюду разбросаны обломки. На краю поля лежит сбитый вертолет. В лесу, конечно, есть животные, но с ними опасно контактировать, лучше вообще никого не встречать.
Полная тишина, лишь изредка пищит дозиметр, оповещая о повышении фона. Не зря говорили, что человечество — раковая опухоль планеты, что природа давно устала от нас. Она не видела смысла как-то активно с нами бороться, ведь прекрасно понимала, что мы сами себя изведем, уничтожим. Что ж, сбылись эти пророчества, вокруг меня на тысячи километров нет ни души, а если и есть кто-то неподалеку, то я никогда об этом не узнаю: оставшиеся в живых либо сидят глубоко под землей, либо так же медленно и осторожно, передвигаются по поверхности, прислушиваясь к каждому скрипу и шороху. Первые боятся остаточного радиоактивного фона, который в некоторых местах смертельно зашкаливает. А я не боюсь — кому суждено быть повешенным, не утонет. К тому же мне есть куда и зачем идти.
По трассе идти опасно, можно на кого-нибудь нарваться, а мне проблемы точно не нужны. Конечно, у меня есть винтовка, но пользоваться ей нет никакого желания — пусть служит гарантом безопасности, каким раньше люди считали наличие ядерного оружия… Буду пробираться к Стоилце полями и просеками, еды пока что хватает, так что ни склады, ни заправки искать не придется.
Пройдя через пустырь, по-другому его уже никак было не назвать, окруженный сухим еловым лесом, я оказался на небольшой проселочной дороге, и, сверившись с GPS картой, не торопясь двинулся по ней, вскоре выйдя к огромному заросшему полю. Вдалеке виднелись большие бетонные амбары и склады, похожие скорее на пустые коробки без стенок. Недалеко от них стоял брошенный ржавый комбайн, уже давно вросший в землю.
Ведь это небольшой сельскохозяйственный кооператив, бывший колхоз, а сколько тут люди старались, делали что-то. Каждый что-то переживал, чувствовал, терпел, чему-то радовался. Где это сейчас? Ни от кого не осталось и следа, вообще никакой памяти. Человек, поистине уникальная система — единство противоположностей. Но еще более противоречиво то, как люди живут вне своего тела. Это может показаться странными, но и при жизни, и после нее, мы живем в чужих мыслях, воспоминаниях, эмоциях. Каждый вносит вклад в развитие и строй общества: укрепляет, меняет или разрушает его.
Родители и некоторые родственники — единственные люди, которые с рождения находятся с нами. Они оказывают на нас необратимое влияние, фундаментально формируют нас, как личностей. Некоторые появляются ненадолго, оставляют какие-то воспоминания, которые постепенно становятся все более блеклыми. О ком-то мы совсем не вспоминаем: они незаметно приходят в нашу жизнь и так же незаметно уходят. Кто-то же остаётся с нами чересчур надолго. Такие люди уходят болезненно, а когда нам кажется, что их давно уже нет рядом, они сами собой всплывают в виде воспоминаний. Ты уже ждешь, когда же этот человек не будет вызывать у тебя ни единой эмоции. Когда он вылезет из моей головы? А человек все не уходит. Может быть, лучше просто никого к себе не подпускать, да не получится так. А может быть, просто аккуратно и вдумчиво выбирать близких себе людей: знать бы загодя, кого сторониться, а кому была улыбка причастьем… Да вот в том то и дело, что загодя знать не получится, кто окажется хорошим другом, кто плохим, а кто останется навсегда, громко хлопнув за собой дверью.
Странно, что я думаю о людях, хотя уже очень давно последний раз видел живого человека. Раньше мы терлись в метро, думая, как же ужасны окружающие, ждали встречи с любимыми, не различали лица в толпе. Сейчас я иду и надеюсь увидеть хоть кого-то, кто не захочет меня убить, хотя что я лукавлю, я всегда стреляю первым… Всегда готов выстрелить первым, пока что мне не приходилось этого делать.
Сколько бы я отдал за встречу с тем, кого люблю? Жизнь? А что у меня есть кроме жизни?
***
Небо. Безоблачное черное полотно. Я вижу сотни тысяч маленьких ярких звёзд, видевших миллиарды лет. Они были свидетелями всего, что творил человек на этой планете: всех его открытий, его развития, внутренней борьбы и самоуничтожения. Их спокойствию мог позавидовать кто угодно. Интересно, наверное, быть бесконечным наблюдателем, хотя глупо завидовать тем, кто не сделал ни одного действия за время собственного существования.
Я развел небольшой костерок в неглубоком овраге, чтобы издалека его нельзя было заметить. Вскипятил чая — чувствую, что слегка простудился. К счастью, у меня есть пара полных аптечек. Промыл нос, выпил две обезболивающие таблетки, в которые, кажется, добавляли что-то совсем крепкое.
Легкое покалывание по всему телу сменилось мягким приятным жаром, все глубже проникающим внутрь теплом. Меня словно окутывало большое одеяло, заворачивало в плотный кокон. Как будто мама обнимает меня и согревает. В глаза сначала по одной летят маленькие яркие искры, они кружатся и ударяются прямо в зрачок, одна за одной, все чаще и чаще. Их становится все больше, пока горящие переливающиеся огоньки не превращаются в единую тянущуюся массу, занимающую собой все видимое пространство. Когда долетает последняя искра, я погружаюсь во мрак, в голове наконец становится тихо, даже немного пусто. Все замедляется. Теряется ощущение времени.
Не знаю, почему я так часто стал пить эти таблетки, возможно, мне так легче справляться с эмоциями: горем, одиночеством, тоской. Иногда мне кажется, что я совершенно спокоен, только устремлен к своей цели. Но действие препарата заканчивается, и вот я уже совсем обычный, вспыльчивый человек, не умеющий держать себя в руках, каким и был до всего этого…
Глава 2. Встреча.
Я ползу по большому ярко-зеленому листу. Солнце слепит меня, да так сильно, что половина видимого мне кажется абсолютно белым. Вдруг я резко начинаю падать, извиваться и вижу себя — большой, длинный дождевой червь! Какой-то я слишком фиолетовый и блестящий… Лечу в темную, черную пропасть, откуда появляется огромная рыбья голова, пожирающая меня целиком. Все. Темнота.
***
Глупый сон, подумал я, не успев толком проснуться.
Зябко с утра. Костер давно потух. Тишина. Давно не слышал пения птиц, разве что крикнет кто-то в чаще леса, да сам испугается и замолкнет.
Повезло, что
