Карина Шаинян
Escape
Эти цветы стоят здесь третий день и до сих пор не завяли. Принес их позавчера – нарвал в парке и принес – никто не пытался меня остановить, когда я обдирал кусты. Мимо прошел старик, завернувшийся в бирюзовое с желтым одеяло. На плече страшная рваная дыра, обгоревшая, и даже, кажется, кровь видна. Интересно, с кем это он столкнулся?
Цветы я нарвал для своей девушки – она любит именно эти, сиреневая пена на голых ветках – когда они появились? Кажется, весной – вырвались посреди дорог, взламывая асфальт, сначала их пытались травить, а потом пересадили – в парки, дворы, начали охранять – слишком уж красивы…
Я нарвал цветы для нее, но, наверное, девчонка больше не придет – ушла в туман, и с концами. Знала ведь, что лучше туда не ходить, знала – нет, понесло… «Да все обойдется, да с чего ты взял, что это опасно, да меня дома ждут…» А я говорил, я знал – и она знала – слишком этот туман был липкий, похожий на прокисшую сгущенку, и слишком сильно пахли в нем ее любимые цветы…
Я проводил ее только до своей двери – пытался увидеть сквозь эту клейкую стену хоть что-нибудь… «Это просто туман, позвони мне, когда придешь, но ничего опасного нет, нет смысла провожать – тебе недалеко, позвони…» Она кивала, закусив губу, мы оба знали, что я наврал, и оба знали, что я боюсь, мне страшно, мне страшно… Не позвонила.
Утром туман исчез, и я побежал за цветами – а вдруг она придет? Зайти к ней домой мне почему-то не пришло в голову – даже не так, я хотел зайти – но побоялся, лучше буду ждать звонка… Вот третий день уже – а телефон молчит, надо бы позвонить самому, но я не буду – лучше подожду еще.
Не люблю эти цветы – лепестки блестят слишком масляно, и кисловато-сладкий запах – цветы не должны пахнуть едой, но ей нравилось. Запах слишком сильный – висит над букетом облачком, липнет к ноздрям. Если она и завтра не позвонит – выкину, чего они у меня под носом стоят…
Пришла соседка – здоровенная бабища, пропахшая жареным луком и подгоревшим молоком. Щеки прыгают, а голос визгливый – что она несет? Соседей сверху нет третий день? Наверное, на дачу уехали. Сын не возвращается? Ну так с этим алкоголиком такое не в первый раз… Валяется где-нибудь под забором, деньги кончатся – придет… Что, вообще никого в подъезде нет? Надо же, какая настырная баба, всех обошла. Ну чего ты от меня хочешь? Пытаюсь отключиться от пронзительного ора, запах цветов заглушает кухонные ароматы. Звук исчезает, остается только перекошенный рот, извергающий потоки слов. Да, я позвоню. В милиции не берут трубку? Хорошо, я позвоню куда-нибудь еще, хорошо, хорошо, до свидания… Со скрежетом захлопывается дверь. Ушла.
Облачко запаха над букетом. Вот не помню… кажется, раньше они не пахли – только сейчас, осенью появился этот аромат. Смешивался с горечью опавших листьев, становился все сильнее… Пока не превратился в липкую стену тумана, отливающего сиреневым перламутром. Это было три дня назад – три дня назад она ушла, а я всматривался ей вслед, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. Она чего-то испугалась там, нет, не испугалась – удивилась, ее размытый силуэт слегка дрогнул, когда она резко остановилась, подавшись в сторону. Может быть, кошка перебежала дорогу? Она всегда верила в черных кошек. Не буду звонить, тем более – сейчас телефон не работает, наверное, я забыл заплатить. И электричество с водой вчера отключилось – хорошо, что у меня завалялась бутылка минералки. Вечно у них какие-то аварии. И чинить не торопятся, как всегда. Зайти позвонить к соседке? Нет уж, опять начнет визжать, как будто конец света наступил.
За окном опять туман, и маленькое туманное облачко над цветами в вазе. Иногда оно начинает клубиться, клочья запаха свиваются в картинки, почему-то всегда неприятные – то видится оплывшая морда соседки, то какой-то паук, то тигриная физиономия из какой-то книжки. А! Это Шерхан, я страшно боялся его в детстве, даже знал, на какой улице он живет и охотится по ночам. Смешно – сейчас на этой улице живет она.
Надо бы пойти прогуляться – последний раз выходил из дома позавчера, за цветами. Туман тогда немного рассеялся, но все равно неприятно – слишком сильный запах, как будто бродишь по кондитерской фабрике, да еще и тухлятиной откуда-то несет. И бомжей развелась куча – валяются прямо на улице, раньше хотя бы в парк спать уходили. И эти картинки там, где между домами застряли клочья тумана, что-то вроде миражей – то покажется, что стоишь на высоченном обрыве, то какая-то змея с оскаленными зубами, и даже можно заметить, как с них капает яд, а один раз мне показалось, что за мной гонится разъяренный отец с ремнем. Наверное, у меня просто фантазия разыгралась. Интересно, что видят в тумане остальные? Спросить некого – на улицах никого, кроме спящих бомжей да того старика в одеяле…
Телефон не работает. Она теперь не сможет позвонить мне, наверное, придется идти… Черти ее потащили в такую погоду домой – могла бы и остаться, она часто оставалась. Все-таки придется идти, а то надуется… наверное, уже обиделась, что я не захотел ее провожать.
Может, позвонить от соседей? А, нет ведь никого… кроме этой толстой дуры, но к ней я не пойду. Ладно, попозже схожу… туман, может быть, еще рассеется…
Выглянул в окно – а там снова миражи. Картинки как живые, ползает огромный волосатый паук, жвалы здоровенные, шевелятся, не хотел бы я с таким столкнуться, от одного вида позвоночник продирает. А эти там прямо на улице спят… и вонь от них – от них-то и несет тухлятиной, я только сейчас понял. Даже цветы глушит, когда рядом проходишь.
А сейчас, наверное, еще хуже стало – вон как из окна несет. Лучше его закрыть – и так от букета запашок… Может, выкинуть его? Нет, не буду – лучше отнесу ей. Не самая приятная прогулка будет… В этом тумане можно голову разбить – ничего не видно, шарахнешься от какого-нибудь глюка – и влетишь в стену.
Пора идти. Хороший же у меня видок – бреду на ощупь и с букетом у руках, как будто на улице этих кустов мало… Забавно – как только вспомнил об этом пауке – он сразу вылетел откуда-то из переулка, ну и гадость, еле увернулся. Хотя наверняка – протянуть руку – будет все те же прилипчивые капли тумана, а выглядит так живо, даже показалось, что ветром обдало, когда он мимо пробегал. Большинство пауков боятся – а мне только противно, и все… Вот Шерхана я в детстве страшно боялся, любил за то, что он такой красивый, и боялся. Когда мне приходилось ходить по той улице, все время представлял, как он выскочит из-за угла, и, потягиваясь, вцепится в меня когтями, и клыки в горло… Видел все это очень подробно – фонтаны крови, и как плачет мама, а Шерхан загрызает меня, медленно разрывает на части. Дурацкая фантазия.
Она живет на той самой улице, скоро уже поворот. Почему так пустынно? И вообще, могла бы позвонить сама, до того как отключился телефон. Ей лишь бы повыпендриваться… Наверное, думает: «Ты потерзайся, потерзайся, надо было меня проводить…» Ну не хотелось мне в такую погоду! И какой смысл – тут идти всего ничего… А теперь тащись к ней, я уже замучился от миражей уворачиваться – почему-то не хочется проходить их насквозь.
Вот ее улица. Когда-то здесь жил Шерхан, а теперь она – я люблю ее, хоть ей и нравится иногда меня потерзать… Запах цветов все сильнее – здесь их особенно много, кажется, что я плыву в сгущенке. Гибкая полосатая пружина в подворотне, рыжее с черным просвечивает сквозь тягучий перламутр – напряженно подрагивает над очередным валяющимся телом. Похоже, он так и остался жить здесь…
Интересно, с кем встретился тот старик в одеяле?
