Пэт КЭДИГАН
Встреча
Побудь со мной еще, Ангел, сказал я, и он ответил, что побудет. Этим он и был мне приятен, Ангел – с ним хорошо в холодную ночь, когда некуда идти. Мы стояли на углу улицы и смотрели на проезжающие машины, на людей и вообще на все. Улицы были освещены, как на Рождество, мигали и вспыхивали фонари, огни в витринах, вывески ночных киношек и книжных магазинов – начало вечера в центре города. Ангел пообвыкся со здешними делами и с тем, как я живу по вечерам. Стою на улице, потому как больше делать нечего. Теперь он был моим ангелом, стал моим с того холодного вечера – другого вечера, – когда я пошел домой, потому что больше некуда пойти, наткнулся на него и взял с собой. Хорошо иметь человека, которого можно взять с собой, за которым можно приглядывать. Ангел понял это. Тоже стал за мной приглядывать.
Так и сейчас. Мы стояли, я смотрел по сторонам: и ни на что, и на все – смотрел на проезжающие машины, иногда они останавливались рядом со шлюхами, фигуряющими на тротуаре, и тут я увидел это, заметил краем глаза. Штуковину, исходившую от ангела; она сверкала вроде искорок, но перетекала, как жидкость. Серебристый фейерверк. Я повернулся и стал смотреть прямо на него, и это ушло. А он чуть ухмыльнулся, словно смутился из-за того, что я это видел. Никто другой не видел; ни коротышка, приостановившийся рядом с ангелом, дожидаясь зеленого света; ни иссохший алкаш с динамиком на плече – пьяница хотел его продать; ни мамкин сын, гулявший, задрав нос, с двумя подружками. Никто не видел, кроме меня.
Ангел спросил: ты голоден? Конечно, сказал я.
Ангел посмотрел мне за спину. Сказал: все в порядке. Я обернулся – здрассьте, вот они, трое деляг в коже – шапки с козырьком, пояса, сапоги, цепочки. Шатаются по кабакам компанией. Жуткая свора, даже если знаешь, что ты им ни к чему. Я спросил: ты о них? О них?
Ангел не ответил. Один из них прошел мимо, потом второй. Ангел остановил третьего, взяв за руку. Привет.
Парень кивнул. Голова у него была бритая. Ниже кепки виднеется короткая черно-серая щетина. Бровей нет, глаза равнодушные. Все же он посмотрел на Ангела.
Я бы потратил немного денег, говорит Ангел. Мы с другом голодны.
Парень сунул руку в карман, выудил несколько бумажек, протянул Ангелу. Тот выбрал двадцатку и сжал в кулак руку парня с остальными бумажками.
Этого нам хватит, спасибо.
Парень спрятал деньги, но не ушел.
Надеюсь, что вы хорошо проведете вечер, сказал Ангел.
Тот кивнул и направился через улицу на угол, где его ждали приятели. Никто не увидел в этом ничего странного.
Ангел посмотрел на меня и ухмыльнулся. Временами он был настоящим Ангелом, когда что-то делал, иногда – просто ангелом, когда просто шагал со мной. Сейчас он таким и был. Мы прошли по улице к закусочной и сели у окна, чтобы видеть прохожих.
Чизбургер с картошкой, сказал я, не взглянув в меню. Ангел кивнул.
Так я и думал, сказал он. Мне то же самое.
Подошла официантка с крошечным блокнотиком – принять заказ. Я прокашлялся. Было так, словно я ничего не говорил сотню лет.
– Два чизбургера и два картофеля фри, – сказал я. – И две чашки... – Посмотрел на нее и застыл. У нее не было лица. Ровно ничего, от края волос до подбородка пусто, только маленькие ямки там, где должны быть глаза, нос и рот. Ангел толкнул меня под столом, но не сильно.
– И две чашки кофе, – договорил я.
Она ничего не сказала – а чем ей было говорить? – записала заказ и ушла. Я был удивлен, дальше некуда, посмотрел на Ангела, но он был спокоен, как всегда.
Она только что прибыла, объяснил он и откинулся на спинку стула. Не хватило времени отрастить лицо.
Но как она дышит? – спросил я.
Через поры. Пока что ей не нужно много воздуха.
Ага, но как насчет... вроде бы люди должны замечать, что у нее там нет ничего?
Нет. Это не такое уж необычное явление. Ты заметил по единственной причине: ты со мной. Кое в чем это на тебе сказалось. Но другие люди не замечают. Они видят такое лицо, какое ожидают увидеть у человека вроде нее. Со временем она получит лицо.
Но у тебя есть лицо, возразил я. У тебя всегда оно было.
Я другой, ответил ангел.
Это уж точно, подумал я, глядя на ангела. У него было прекрасное лицо. Красота, какую мы считаем мужской: чистые линии, глубоко посаженные глаза, возраста нет. Похоже, описать его можно только так: взгляни на него и забудешь все, кроме того, что он прекрасен. Но у него всегда было лицо. Было!
Ангел приподнялся на стуле – здесь стулья вроде старых кухонных, удобно не посидишь, – и покачал головой, потому как знал, что у меня тревожные мысли. Иногда думаешь о чем-то, и в этом нет тревоги, а потом думаешь о том же самом и тревожишься. Ангел не любил, чтобы я из-за него беспокоился. Он спросил:
У тебя есть сигарета?
Кажется, есть.
Я похлопал по карманам, добыл почти полную пачку и дал ему. Он закурил и удивил меня: дым пошел из ушей, показался из глаз, словно слезы призрака. Из-за его глаз мои стали мокрыми, я их вытер, и тут снова началась эта штуковина, но теперь со мной. Я плакал серебряными вспышками. Ронял их на стол и смотрел, как они пыхают и исчезают.
Это значит, я начинаю быть тобой? – спросил я.
Ангел покачал головой. Дым заструился из его волос.
Просто на тебе сказывается. Потому что мы рядом, и ты... восприимчив. Но у тебя все по-другому.
Тут официантка принесла еду, и мы предались другому занятию, как сказал бы Ангел. У девчонки все еще не было лица, но наверное, она довольно хорошо видела, потому что поставила все тарелки как раз туда, куда они должны были попасть, и положила крошечный счетик посреди стола.
Она из... я о том, знал ли ты ее там, у себя...
Ангел коротко, чуть-чуть мотнул головой. Нет. Она еще откуда-то. Не из моего... народа. Он передвинул свой чизбургер и картофель на мою сторону стола. Так мы и делали: я наедался за двоих, и ангела это устраивало.
Я поднял свой чизбургер, но когда подносил его ко рту, выкатил глаза, увидав, что поднимается целая цепочка чизбургеров – шлеп-шлеп, – киношный фокус, но в жизни. Я закрыл глаза, запихнул в рот свой чизбургер и сжал зубы, боясь, что остальные его догонят.
Все будет в порядке, сказал ангел. Ты успокойся.
Я выговорил набитым ртом: это было... это было странно. Я когда-нибудь привыкну к таким вещам?
Сомневаюсь. Но сделаю все возможное, чтобы тебе помочь.
Ну да, верно, ангел должен это понимать. Насчет всего, что на мне сказывается, он должен лучше понимать. Ведь именно от него это исходит – то, что на мне сказывается.
Я смолотил свой чизбургер, половину порции ангела, и управлялся с обеими порциями картошки, когда заметил, что он эдак сурово, напряженно смотрит в окно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
