Кристи Агата
Ради самого дорогого
Служащая бюро по трудоустройству, больше напоминавшая настоящую светскую даму, деликатно откашлялась и удивлённо посмотрела на девушку.
— Стало быть, вы отказываетесь? Это предложение, к слову сказать, поступило к нам только сегодня утром. Мне это место представляется крайне выигрышным. Подумайте: Италия, вдовец с трёхлетним малышом на руках и пожилая дама — мать или дальняя родственница, не помню точно.
Джойс Ламберт снова покачала головой.
— Есть причины, по которым я не могу покинуть Англии, — повторила она устало. — Вот приходящей прислугой я бы устроилась с удовольствием. Если можно.
Она изо всех силах старалась держать себя в руках, но её голос всё же немного дрогнул. Она умоляюще подняла на даму свои тёмно-синие глаза.
— Весьма проблематично, мисс Ламберт, весьма. Сейчас даже к приходящей прислуге выдвигаются исключительные требования, а у вас нет даже элементарного опыта. И потом, такие места идут нарасхват, на них выстраиваются целые очереди. Поверьте мне, буквально очереди: сотни, ну просто сотни желающих.
Она сочувствующе помолчала.
— Вероятно, у вас иждивенец на попечении?
Джойс кивнула.
— Ребёнок?
— Почти, — согласилась она с едва заметной улыбкой.
— Печально, крайне печально. Разумеется, я постараюсь сделать для вас всё что можно, но повторяю…
Она пожала плечами. Разговор явно закончился, и Джойс поднялась. Когда она выходила из неприветливого здания на улицу, ей пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться.
«Не смей! — строго сказала она себе. — Не смей реветь, словно сопливая девчонка. Знаешь что? Ты просто сдалась. Никогда нельзя сдаваться. Впереди ещё целый день — столько всего может случиться! И потом, что-то подкинет тётя Мэри, так что на пару недель хватит. Вперёд, Джойс, вперёд, или ты забыла, что богатые родственники ждать не любят?»
Пройдя по Эджвер-роуд, она торопливо пересекла парк и, дойдя до Виктории-стрит, зашла в универмаг. Отыскав там комнату отдыха, она уселась на диван и принялась ждать. Не прошло и пяти минут, как в комнату вошла нагруженная покупками дама.
— А, ты уже здесь, Джойс? Я, кажется, чуточку опоздала? Обслуживание в кафе оставляет желать лучшего. Не то что в былые времена. Ты, надеюсь, уже завтракала?
— Да, конечно, — весело ответила Джойс после короткой внутренней борьбы.
— Лучше всего здесь завтракать в половине первого, — наставительно заметила тётя Мэри, устраивая на диване свои бесчисленные пакеты. — В это время меньше всего народу. Кстати, особенно рекомендую яичницу с карри!
— Непременно попробую, — чуть слышно прошептала Джойс, пытаясь избавиться от невесть откуда взявшегося чудесного запаха еды.
— Ты что-то исхудала, дитя моё, — жизнерадостно констатировала тётя Мэри. — Надеюсь, ты не забиваешь себе голову всей этой новомодной вегетарианской ерундой? Побольше мяса, дитя моё, вот что я тебе скажу. Мясо ещё никому не вредило.
Джойс стоило огромного труда не выкрикнуть, что ей оно сейчас просто необходимо.
Она молила Бога, чтобы тётя Мэри перестала говорить о еде. Столько надежд возлагала она на эту встречу… И вместо этого слушать про яичницу с карри и мясо… Это было слишком. Действительно слишком!
— Так вот, милочка, — беззаботно щебетала тётя Мэри, — письмо твоё я получила и очень рада, что ты наконец объявилась. Я же говорила, что в любой момент приму тебя с распростёртыми объятиями, и это действительно так, только представь: как нарочно, на днях мне предложили сдать комнаты на очень выгодных условиях. Ну настолько выгодных, что просто глупо было бы упустить такую возможность. Снимают весь дом на пять месяцев. Мебель, белье, посуда — всё везут с собой. Так что во вторник они переезжают ко мне, а я — в Хэррогейт. Может, и ревматизм заодно подлечу.
— Понятно, — выдавила Джойс. — Напрасно я вас вытащила.
— Глупости. Просто приедешь как-нибудь в другой раз. Всегда тебе рада, моя милая, ты же знаешь.
— Спасибо, тётя Мэри.
— Нет, ты определённо выглядишь какой-то замученной, — недовольно повторила тётя Мэри, без тени смущения разглядывая девушку. — Похудела, осунулась. Сплошные кости да кожа. И что это за цвет лица? Ты же всегда была у нас кровь с молоком. Нет, эта учёба тебя до добра не доведёт.
— Пожалуй, на сегодня с меня действительно хватит, — устало усмехнулась Джойс и поднялась. — Ну, тётя Мэри, мне пора.
Она пошла прямо домой. Прямо — это пешком через Сент-Джеймский парк, потом через всю Беркли-сквер и Оксфорд-стрит, затем вверх по Эджвер-роуд до того места, где улица, кажется, и рада была бы продолжаться, да вдруг возьми и кончись, растворившись в путанице узких грязных проулков. В одном из них и стоял старый невзрачный дом, где жила Джойс.
Она отперла дверь, вошла в тесную грязную прихожую и по лестнице поднялась на самый верх. Ещё даже не открыв дверь своей квартиры, она услышала за ней довольное сопение и тявканье.
— Да, Терри, милый, хозяйка вернулась, — ласково сказала она.
Как только дверь открылась, в ноги Джойс бросился спутанный комок белой шерсти. При ближайшем рассмотрении комок оказался старым дряхлым терьером с умными, но уже мутнеющими глазами. Джойс подхватила его на руки и присела на корточки.
— Милый-милый-милый Терри! Покажи, как ты любишь свою хозяйку! Ей это сейчас так нужно!
Терри, изо всех сил виляя обрубком хвоста, с готовностью принялся вылизывать её лицо, уши и шею.
— Терри, милый, что же нам с тобой делать? Что с нами будет? Ох, Терри, как я устала!
— Ну вот что, мисс, — раздался за её спиной скрипучий голос. — Когда вам надоест сюсюкаться с этим животным, не откажитесь выпить чашку прекрасного крепкого чая.
— Ох, миссис Барнесс, вы так добры!
Джойс с трудом поднялась на ноги. Миссис Барнесс была крупной и сильной женщиной, под мрачной и решительной внешностью которой скрывалось удивительно доброе сердце.
— Чашка горячего чая никому ещё не вредила, — уверенно заявила она, выражая единодушное мнение представителей среднего класса.
Джойс благодарно приняла чашку и немножко отпила. Миссис Барнесс подозрительно за ней наблюдала.
— Можно полюбопытствовать, мисс? Как всё прошло?
Джойс отрицательно покачала головой. Лицо её снова помрачнело.
— Что ж, — вздохнула миссис Барнесс, — видать, сегодня, как вы говорите, просто не наш день.
Джойс вскинула на неё глаза.
— Ох, неужели…
Её хозяйка мрачно кивнула.
— Да. Ох уж мне этот Барнесс! Его снова выгнали с работы, и хотела бы я знать, что нам теперь делать.
— О, миссис Барнесс, вы не подумайте… Я знаю, и должна…
— Бросьте вы это, моя милая. Спорить не буду, всем было бы лучше, найди вы работу, но нет так нет. Просто сегодня не наш день. Вы допили? Я отнесу чашку.
— Нет ещё.
— Ага! — обличающе заявила миссис Барнесс. — Так и знала, что вы собираетесь всё отдать этому мерзкому животному. Меня не проведёшь, милочка.
— Ну пожалуйста, миссис Барнесс! Самую капельку! Вы же на самом деле не против, правда?
— Сомневаюсь, что это что-то изменит. Ни для кого не секрет, что вы без ума от этого чудовища. Чудовища-чудовища, не спорьте. Сегодня утром оно пыталось меня укусить.
— Не может быть, миссис Барнесс. Терри на такое не способен.
— Как же! Зарычал, оскалил все, какие там у него остались, зубы, а я только и хотела глянуть, можно ли починить ваши туфли.
— Просто ему не нравится, когда трогают мои вещи. Он думает, что должен их охранять.
— Думает? Скажите, какой мыслитель! Собаке ни к чему думать. Она должна знать своё место и охранять двор от грабителей — вот и всё, что она должна. И вообще, противно смотреть на эти нежности! Знаете, что я вам скажу, мисс? Усыпить его давно пора, вот что.
— Нет, нет, нет! Никогда!
— Да полно, полно, ваше дело, — примирительно сказала миссис Барнесс.
Она взяла со стола чашку, вытащила из-под морды у Терри стремительно опустевшее блюдце и вышла из комнаты.
— Терри, — тихо позвала Джойс. — Иди сюда, поговорим. Что же нам с тобой, милый, делать?
Она присела на шаткий стул и усадила собаку на колени. Потом сняла шляпку, откинулась на спинку стула и, вытянув передние лапы Терри кверху, принялась целовать его в мордочку. Почёсывая его за ушами, она тихо заговорила:
— Ну вот что нам, например, делать с миссис Барнесс, а, Терри? Мы задолжали ей за целый месяц! Она слишком добрая, Терри, слишком. Она нас не выгонит, но ведь это не выход. Не можем же мы жить за её счёт, правда? Так делать нехорошо. И почему этот Барнесс вечно сидит без работы? Терпеть его не можем, правда, Терри? Такой всегда пьяный… А когда кто-то вечно пьяный, то, уж поверь мне на слово, он вечно и без работы. Очень всё это странно. Я вот не пьянствую, а работы у меня тоже нет. Но я тебя не брошу, милый, не бойся. Как же я могу бросить своего Терри? И оставить с кем-то тоже не могу. Кто же будет тебя любить так, как я? Ты ведь уже старичок, Терри. Да-да, двенадцать лет для собаки не шутка. А старики никому не нужны. Вдобавок мы плохо видим, почти ничего не слышим, и характер у нас, ты уж извини, отвратительный. Ты ведь только меня и любишь. А на остальных мы рычим, правда? Потому что они нас не понимают и не любят, и мы это чувствуем. Никого у нас в этом мире нет, кроме друг друга. Правда, милый?
