Глава 1
Меня зовут Ви, Виктория, и я подружка того типа, о котором сейчас только ленивый не знает. Это он затеял все эти ужасные эксперименты над людьми. Он, конечно, называет это совершенно другим научным языком, но я его не догоняю.
Подружка, это сейчас весьма условно, учитывая, что к тебе подключиться может любой. Понятно, что тебя должны об этом уведомить, сделать запрос и получить персональное разрешение, но в нашей-то стране что делается легально? Подпитаться может любой, ты об этом узнаешь позже, когда почувствуешь слабость в теле. Так вот, несмотря на то, что брака как семейной ячейки в этом мире уже не осталось, люди все-таки должны по закону в базе регистрировать своего партнера, или нескольких, все зависит от того сколько у тебя энергии. Поэтому да, он мой официальный бойфренд.
Сегодня он в своем стиле – приказном и отстраненном, кинул мне сообщение, чтобы я пришла в наше место. Это виртубар в центре города. Он любит посидеть там с коллегами по работе. Зачем там я – вообще неясно. В их разговорах я ровным счетом ничего не смыслю. Ну хорошо. В целом он ничего, по сравнению с другими безумцами нашего времени.
Я вышла на улицу. Промозгло. Белоснежные дорожки. Снег настолько яркий, что я надела темные очки. Бабушка рассказывала, что когда-то снег выпадал как осадки, и потом таял, что он не был таким белым и ярким, а весной смешивался с грязью и даже становился черным. Сейчас все искусственное, и представить испачканный снег я даже не могу, хотя видела в кино.
Вокруг полно людей, которых сейчас называют Я Яйцо или просто ЯЯ. Это такие виртуальные кабинки, изолирующие человека от окружающего мира. Люди настолько привыкли общаться виртуально, что все реальное их раздражает, пугает, мешает им жить. Вот и придумали эти нелепые ячейки в виде яичной скорлупы, закрывающие человека от реальности. Стоит включить режим ЯЯ, и ты уже один, фоном себе можешь выбрать все, что угодно и общаться в своей скорлупе с кем хочешь. Вид нелепый, меня смешит до сих пор, хотя никого уже не удивляют огромные яйца, разбросанные повсеместно.
Вот и виртубар. Пододвигаю лицо к сканеру, тот считывает сетчатку, двери открываются. Все в сборе. Я, кажется, опоздала. Виновато смотрю на него.
– Привет, – улыбаюсь.
Ален идет ко мне навстречу, раскинув руки для объятий. Он всегда встречает меня так, будто мы сто лет не виделись, и он безумно рад, хотя в течение недели от него и строчки не дождешься. Я вхожу в зал и виртуальные стены закрываются за мной, оградив нас вновь от остальной части бара. Сегодня Ален собрал только самых близких ему друзей. Среди них Марк.
Я села с краю, не люблю залезать вглубь. Мужчины оживленно беседовали, обсуждая эксперименты. Я устала и мне было скучновато. Достала зиретту, закурила, пуская виртуальные колечки из прозрачной стеклянной трубочки. Ален всегда был против моего курения, хотя оно совершенно безвредное. Он полагал, что сама по себе привычка, привязанность к предметам наносят непоправимый вред нашей психике.
Мужчины собрались вокруг штурвала. Так они называли некую вертушку, которая штурвал напоминала разве что круглой формой. На самом деле это была скорее воронка, разверзающая вокруг себя пространство и время, напоминающая бело-серый песок, закручивающийся с безумной скоростью то по часовой, то против часовой стрелки. Туда запускали мысли, и тестировали их, посылая в прошлое и будущее. Так проверяли научные идеи. Неприживающиеся выходили в виде ржавчины. Удачные в виде радужного пара.
Мужчины сегодня были особенно агрессивны. Споры были горячие, ржавчину постоянно сметали специальной метелкой. Такая примитивная механика расслабляла, поэтому ее оставили как традиционную.
Ален сверкал злыми глазами. С ним сегодня лучше не связываться. Лучше бы я не приходила. Я знаю, как это обычно заканчивается. Но он бы обозлился еще больше.
Мысли. Они бывают очень черные. Первый раз меня привели к штурвалу в четырнадцать. Тестирование в пансионе. Розовый пар с запахом ванили. Это была я. А моя подруга Жаклин уходила с черным дымом и запахом паленой резины. А казалось бы все одинаковые, вчерашние дети. С тех пор без этого штурвала не обходилось ни в одном госучреждении. Школы, институты, работа, нас везде фильтровали, классифицировали, сортировали, как овец.
Ну вот, опять запахло гарью, из воронки повалил дым.
– Это дьявол? Я его видела! – мое сердце бешено заколотилось.
– Заткнись, – зашипел на меня Ален, Марк ухмыльнулся. У нас с Марком всегда были напряженные отношения. Он меня унижал и опускал, Ален его не останавливал. Я терпела. Так было безопаснее. Но в глубине души я хранила надежду на возмездие.
– Пора, – сухо сквозь губы процедил он.
Я ничего не понимала, но внутри все сжалось. Отчего так холодно? Будто ледяная стужа накрыла покрывалом всех присутствующих. В ушах зазвенело от мертвой тишины. Кровь била по венам, а глухие удары сердца звучали набатным колоколом.
Я подняла глаза на Алена. В них были решимость, дикость и… Мне показалось, что та дрянь, которую я увидела при запуске штурвала, вселилась в него. Да, глаза отсутствующие, в них —безумие. Он, почувствовав мой взгляд на себе, посмотрел на меня, резанул как ножом. Да что с ним не так!
Подошел ко мне, резко схватил за руку, выдернул меня с кресла как с грядки, повел куда-то. Говорить «мне больно» и вырываться было бесполезно, хотя это была бы не я, если бы не попробовала. Крикнув «мне больно, отпусти, куда ты меня тащишь» и попытавшись выкрутить руку и тормозить ногами, я в итоге бегом следовала за ним.
Мы вышли из бара. Я ровным счетом ничего не понимала, почему мы оставили всех, ничего не сказав, к чему такая спешка, и вообще куда мы так торопимся. Надо сказать, что в природе тоже творилось что-то неладное – небо резко потемнело, тучи закружились воронкой, было как-то непривычно тихо. Звук шагов тоже казался приглушенным. К нам подлетело маленькое круглое такси, напоминавшее черного жука. Ален буквально закинул меня в него, как мяч в кольцо, затем заскочил сам, назвал адрес, и мы оказались в этом маленьком пузырьке, отрезанные от мира.
Ален жадно впился в меня губами. Но его жестокость в последнее время убивала во мне желание. Единственное, чего мне настойчиво хотелось – так это спрятаться, буквально забиться в далекий земной угол, где меня бы никто не нашел.
Он ревновал, от этого становился злым.
