Кубатиев Алан
Снежный август
АЛАН КУБАТИЕВ
СНЕЖНЫЙ АВГУСТ
Волоча мгновенно омертвевшую ногу,
он с трудом приподнялся на вязнущих
в снегу руках и встал на ноги..
СНЕЖНЫЙ АВГУСТ
Извиваясь, Август кое-как разгреб льдистые комья и жадно глотнул жгучий воздух. Так дернулся во сне, что стенки норы в снежном надуве не выдержали...
Август помотал головой и клочьями правой перчатки отер набрякшее лицо. Щетина хрустела. Режиссер Карманов первым осмеял его бороду, торчавшую пестрыми "кустиками" во все стороны.
"Товарного вида не имеет!" Бритва тоже осталась во вьюке, под снегом, как и его спутники...
Кряхтя, он встал и запрокинул голову. Небо стыло в чернильном льду, но звезды утратили режущую яркость. Скоро рассвет.
По вершинам хребта уже тлела бледная розоватооранжевая полоска отсвет будущего дня. Казалось, что видно даже перевал и дорогу, по которой ползут грузовики. Усмехнувшись, Август потянулся и вдруг замер, боясь дохнуть. Потом устало опустил руки и негромко выругался. Любой шорох его натянутые нервы превращали в рокот двигателей поискового вертолета.
В первый раз его слишком глубоко засыпало. Счастье, что снег был рыхлый, а трещина, куда он угодил, не слишком глубока. А во второй... Если бы на нем была подаренная Тимо пуховка! Яркая, легкая, непромокаемая. Даже на той проклятой морене, пестрой, как барсова шкура, ее не проглядели бы... Август проглотил комок, вставший в горле, и затолкал озябшую руку в карман комбинезона.
Будем выкручиваться. Десять часов пути до перевала - это кулуар, плато, закрытый пологий ледник, выход к перевалу, спуск и переход через долину к шоссе. Мда... При сносной погоде можно рассчитывать на сутки. Впрочем, в горах - как на войне: километр умножаем на четыре... Скверно, что батареи садятся. Августу вдруг стало еще холоднее. Он натянул капюшон, завязал все шнурки. Термоткань грела, но регулятор был на максимуме. Он подбросил на ладони тощий пакет пеммикана и мешочек соленого арахиса. "Запасы продовольствия"...
Вьюки с едой были на том сарлыке, который вез Крупицына, Второй шагал под мешками со снаряжением- Август ехал на нем, а впереди всех двигался Досмамбет, проводник. Всплыло перед зажмуренными глазами его лицо, круглое, веселое, обожженное морозом.
Всю дорогу он пел фальцетом, пытаясь переводить Крупицыну слова.
- Этот песня, "Алтын шакек", "золотой кольцо" по-русски, мой брат придумал. Другой "Серый голубь" называется. Когда мой друг женился, его друг этот песня в подарок придумал. Хорошо, а? Когда я жениться буду, он обещал придумать тоже. "Качырэшек" называется, "упрямый ишак"!..- хохоча, он откидывался в седле и хлопал себя камчой по тулупу. Вряд ли ему было больше двадцати пяти.
...Позавтракав, тщательно упрятал в карман опустевший на четверть мешочек и поднялся. Десять зерен арахиса на второе и сколько угодно талой воды на десерт... Сыпануть бы разом в рот!
Ледяной бес нашептывал, что после можно подбить горную куропатку, или улара, или даже архара, но Август рассудительно отвечал бесу, что так высоко куропатки и улары не попадаются, а скрасть и подстрелить архара при его охотничьей сноровке нечего и надеяться.
Закрывая флягу, подивился своему спокойствию.
Можно подумать, он гуляет по бульвару Дзержинского, кушая эскимо, а не тащится по снежному плато под ледяным небом, с паршивыми крохами съестного и севшими термобатареями, рискуя сам сделаться пломбиром... Такое объяснимо только в двадцатом веке, когда человек уверен, что его ищут и найдут. Или в первом, когда рассчитывали только на свои силы и опыт.
Силы пока есть. С опытом хуже.
Именно поэтому он сперва так ухватился за эту возможность.
Теперь-то ясно, что надо было отказаться наотрез. Ах, Крупицын, Крупицын! Охотнику, видите ли, показалось, что он узнал галубявана!..
Чоро. Темная кожа, раздутые ноздри, сжатые губы, прищуренные, окруженные морщинками глаза. После того зоркого, почти недоброго взгляда, каким он их смерил, Августу расхотелось говорить с ним.
Опустив подбородок в воротник свитера, Чоро сидел на поджатых ногах возле очага. Отсветы пламени вились по его замкнутому лицу.
На все крупицынские вопросы Чоро отвечал уклончиво или отмалчивался, явно присматриваясь к гостям.
Крупицын от нетерпения придумал хитрый маневр - стал расспрашивать, какие звери водятся здесь. Малопомалу Чоро разговорился и даже рассказал, скупо и угрюмо, как ему пришлось ловить снежного барса для Фрунзенской зообазы. Рядом сидел его восьмилетний сын в такой же, как у отца, волчьей шапке и гордо слушал. Скоро беседа перешла на то, ради чего они поднялись в аил.
Три дня назад Чоро ушел на охоту. Лицензии колхоз выправлял заранее зимой Кара-Мойнок отрезало снегами, а вертолеты обычно садились раз в месяц.
Свалив двух козлов, он ранил третьего, но подранок поскакал прочь. Оставив напарника сторожить туши, Чоро погнал козла по скалам, чтобы измотать, и тот долго карабкался по камням, забрызгивая снег кровью.
Чоро сумел подобраться на выстрел, но убитый козел упал вниз, в лощину. Был час дня, Чоро мог не вернуться в аил засветло, и все же решил рискнуть.
Спустившись по веревке, он издалека увидел, что туша шевелится. Чоро удивился: на этот раз он попал козлу под левую лопатку. Подойдя ближе, он разобрал, что возле туши вертятся какието животные. Он громко крикнул и выстрелил в воздух.
- А кто?..- перебил Крупицын, тиская шапку.
Чоро поморщился на такую невыдержанность, но ответил: - Маймун.
- Обезьяна?! - в один голос вскрикнули Крупицын и Август.
- Оова,- кивнул Чоро.- Абдан чон.
Очень большая обезьяна на Тянь-Шане?.. По словам Чоро, их было две. Бежали они на задних лапах, изредка пригибаясь и отталкиваясь от наста сжатыми в кулак кистями, как это делают шимпанзе, молча и так быстро, что Чоро не успел толком разглядеть - даже трофейный двенадцатикратный бинокль не помог. Скоро они исчезли в камнях. Чоро едва успел вернуться к встревоженному Асанкулу. К аилу подходили уже в сильную метель. К ночи сорвался буран и мел трое суток.
Крупицын лихорадочно записывал все, что переводил племянник Чоро, Досмамбет. Август молчал. Все это пахло сенсацией, но охотник ему не нравился. Когда тот , замолчал и хлебнул остывшего чаю, Крупицын захлопнул блокнот, но пальцы его нетерпеливо шевелились.
Потом Чоро встал, попрощался и ушел с сыном.
Всю ночь, ворочаясь в спальном мешке с боку на бок, Крупицын возбужденно и тоскливо говорил:
- Тебе не понять, ты не антрополог. Боже мой, какая возможность! Неужели это и правда снежный человек? Есть гипотеза, что это неизвестным образом уцелевшие неандертальцы. Какая брешь в науке заделывается одним махом! Это почище открытия Лики. Да что там Лики!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
