Белякова Евгения
Гринер и Тео. Роза для короля
Пролог
Гринер, хвала Богам и доброму мельнику, подсказавшему расположение охотничьего домика в лесу, сегодня ночевал под крышей. И даже поел днем — тут уж благодарить следовало милую дочку мельника, которая, улыбаясь, покормила его. Он подозревал, что такое расположение случилось из-за заколдованного пояса старушки из Кривых Сосен, потому что объяснить его своим обаянием ему не позволяла совесть. Выглядел он не ахти как привлекательно. Прошло всего семь дней, но Гринер, стараясь держаться подальше от крупных селений и широких трактов, всего дважды рискнул остановиться на ночь не в лесу: и оба раза это не слишком ему понравилось. Впрочем, сам был виноват. Решил уйти, но еды взял чуть, денег немного, будто опасаясь обвинений в краже. Словом, опять, как и до начала ученичества у Тео, оказался на дороге, весьма смутно представляя, куда идет. И чувствовал себя куда глупее, чем, скажем, в той истории с черепом. Тогда он, по крайней мере, искренне верил в то, что идет спасать мир. А теперь? Но признать, что ошибся, поспешил — не мог.
Зато он был почти уверен, что не учудит какую-нибудь глупость, о которой после будет горько сожалеть. Вспомнив, как бросился к принцессе тогда, на свадьбе, он досадливо поморщился. Знать бы, что сможет и дальше быть учеником мага, не претендуя ни на что, не боясь собственного честолюбия… А так, если уйти как можно дальше, забыть про возможности… стать опять простым слугой в трактире, например.
Новость о своем происхождении он воспринял двояко. Ну, если бы как ему сказали, что та часть горизонта, откуда обычно восходит солнце, называется не востоком, а, скажем, югом. Название поменялось, но солнце продолжило вставать каждое утро из того же самого места. Слова Тео, когда она говорила ему, что его жизнь вовсе не перечеркнута из-за того, что он узнал, нашли отклик в его душе. С другой стороны, не покидало ощущение какой-то несправедливости. И грыз его иногда червячок сомнения… голос его был поразительно похож на скрипучий голос черепа. «Ты король…» — звучало в голове, — «король по праву рождения… а это значит, что она должна принадлежать тебе…». Гринер, как мог, глушил в себе эти мысли, но они упорно возвращались.
Гринер чуть ли не с вожделением сел на тонкий, набитый слежавшейся соломой матрас. Искушение улечься спать прямо сейчас, в середине дня, было велико, но следовало еще заготовить дров, найти посуду и натаскать воды… Поэтому он вздохнул, выбрался из лямок заплечного мешка и вышел из домика.
«Красиво», — подумалось ему. И впрямь, охотничий домик располагался в очень живописном месте — залитая солнцем лужайка на возвышенности, вид на долину, кучерявую от лесов. А выше хмуро, но с затаенной доброжелательностью высились Ворчуны — горы, знаменитые своими лугами и множеством потаенных троп, где, по слухам, скрывались толпы разбойников.
«Насчет разбойников что скажу», — посетовал мельник, — «не знаю, есть они или нет, ни одного не видел, но из-за слухов к нам мало кто ездит… а кто приезжает, выглядит так, словно сейчас в штаны наложит… торговать далеко приходится ездить».
«А-а-а, плохая репутация», — понимающе закивал Гринер. Мельник покосился на странного юнца в дорогой, но изношенной одежде, хмыкнул и предпочел побыстрее отделаться от него, передав на руки дочери. А та расстаралась на славу — приготовила кадку с водой, чтобы незнакомец смог помыться, накормила от пуза и с собой дала…
Гринер приметил тонкий ручеек, еще когда поднимался сюда по извилистой тропке. Подхватил ведро, валяющееся у двери и, насвистывая, пошел вниз.
Сказать по правде, когда Гринер сбежал от магички, о будущем особо не думал. Но теперь он мог похвастаться «замечательным» планом, состоящим из трех пунктов. Первое: уйти как можно дальше от Тео. Второе: найти работу. Ну, и третье — постараться забыть о прошлой жизни, такой веселой, интересной, увлекательной, неожиданной, полной…полной…
«Хватит», — сказал он себе и с досадой стукнул ведром о камни на дне — ручей был слишком мелким, чтобы погрузить в него ведро полностью. Просиди он тут хоть полдня, больше чем донышко покрыть, не наберется. Посмотрев по сторонам (хотя кто тут мог прогуливаться, кроме диких зверей?) он взмахнул рукой и загнал в ведро воду. Осторожничать с магией ему пришло в голову после того, как он попытался подзаработать денег в одной деревушке, дня три назад. Ничего особенного, просто фокусы, или то, что выглядело как фокусы. Но, стоило ему заикнуться об этом, веселые лесорубы, угощавшие его пивом и вяленой олениной, враз помрачнели, отодвинулись, а у хозяина трактира сделалось такое лицо, словно он всерьез раздумывал, а не выкинуть ли странного гостя за дверь. Тогда-то Гринер и решил, что будет молчать насчет своих умений. Всем, кто встречался ему после того случая, он говорил, что рос и прислуживал в замке (правда), а потом в него влюбилась дочка барона и пришлось дать деру (естественно, выдумка). Когда спрашивали, куда он направляется, пожимал плечами и отвечал, что идет к дяде, который живет в Даккере, работает в порту и обещал пристроить племянника, буде тот объявится в их краях. Даккер был единственным городом южного графства Хотстоун, о котором Гринеру было хоть что-то известно. Самое главное, он отвечал первому пункту плана.
Топора в домике юноша не нашел, а из дома с собой захватить как-то не догадался. Поэтому пришлось собирать хворост, а это заняло чуть больше времени, чем он рассчитывал вначале. Когда он наконец-то упал, уставший и голодный, в кровать, уже было темно. Сначала он хотел сварить суп, но единственное, на что его хватило — пожевать хлеба и сыра, из узелка, что дала ему мельникова дочка. Он свернул плащ, положил его под голову, но сон не шел, несмотря на трудный и долгий день.
— Спать пора… — пробурчал он себе под нос, перевернулся на другой бок и попытался заснуть, прокручивая мысленно главы из энциклопедии монстров.
Когда он дошел мысленно до «Шарапота вислоусого», ему послышалось, что где-то недалеко хрустнула ветка. Вроде ничего особенного, зверей в округе много, но почему-то ему стало не по себе… Все ветки в округе он собрал, и просто свалил хворост у двери, снаружи. А звук был громкий, будто раздался над самым ухом. Так что, либо какой-то зверь наступил на ветку в лесу, а обманчивая лесная тишина донесла его до домика, либо… Гринер напрягся. Было еще кое-что, заставившее его тревожно распахнуть глаза. Со времени ухода ему казалось, что за ним следят. В «колпаке» черепа он был уверен — если уж Тео не заявилась за ним, ругаясь на чем свет стоит, значит — работал. Да и ощущение слежки было не магическое… Находясь в деревнях, он списывал этот буравящий затылок взгляд на недоверие и подозрительность местных к незнакомцу, а в дикой местности — на усталость, выматывающую ходьбу и недостаток сна. Но теперь мигом вспомнил неприятное ощущение, и весь подобрался, готовый, в случае чего, метнуть в дверь что-нибудь магическое.
Звук повторился, на этот раз, совершенно точно — под окном. Ставни были закрыты изнутри. «Разбойники?», — подумал Гринер, но почему-то в это слабо верилось.
Шаги (а это были определенно они) вернулись к двери. Тихо зазвенел меч, вытаскиваемый из ножен. Гринер затаил дыхание, — а некто просунул лезвие в щель между дверью и косяком, подцепил деревянную щеколду и откинул ее. Так, по крайней мере, решил Гринер, потому что никаким другим способом сделать этого было нельзя. Обычным способом.
В проеме, слабо светящемся лунным светом, появилась фигура. Гринер, уже несколько минут держащий руку вытянутой в сторону двери, приготовился швырнуть в незваного гостя огнем, едва он проявит хоть минимум враждебности, но фигура не двигалась.
Гринер облизнул губы, чтобы произнести традиционную фразу при встрече с незнакомцем — «Назови себя и, коли ты друг, будь моим гостем», но тут раздался голос, обладатель которого спокойно стоял в проходе, не подозревая, что его могут сжечь в мгновение ока.
