Виктор Черняк
Правило Рори
Часть первая
СТРУКТУРА HIV
Поезд надземки вырвался как из ада, обдавая запахами перегретого металла и горелой резины. Приклеенные к стеклам вагонов фигурки казались неживыми. Между колесами и рельсами взвивались фонтанчики искр. Квадратный человек с мощными плечами шел под эстакадой надземки, соединяющей вокзал и торговый центр. По низко надвинутой шляпе, по сутулости, по тому, что пальцы, сжатые в кулаки, почти не выглядывали из длинных рукавов, по уныло обвисшим и вяло шевелящимся полам плаща видно было, что человек, над головой которого грохочут обшарпанные вагоны, испытывает крайнее напряжение.
В двух кварталах от вокзала и торгового центра за столом удобно расположился другой человек, поражавший безмятежностью, но не от недостатка ума или утраты инстинкта самосохранения, а по причине умения владеть собой – такие пользуются покоем, оплаченным годами чудовищных перегрузок. Другой человек лишь казался безмятежным, научившись виртуозно скрывать истинные чувства.
На противоположном конце города – более часа езды на автомобиле – третий человек совершенно не подозревал, что вскоре двое первых вступят в сговор относительно его судьбы.
Если колесико арбалета вышло из строя, тогда худо, заменять его морока, а если только перетерлись натяжные приводы, тогда пара пустяков и… в дело: с расстояния в пятнадцать – двадцать ярдов грудь пробивает навылет, а больше и не понадобится. Рори Инч поставил стрелу на оперение и упер указательный палец в острие из стали специальной закалки. Кто бы мог подумать, что арбалеты пригодятся через столько лет! Они бесшумны, а в наши времена бесшумность – немалое преимущество.
Рори Инч упрятал арбалет в футляр, копирующий вместилище для музыкального инструмента, и забросил на антресоль. Снова раковина полна грязной посуды, автомат мойки сломался, и мухи ползают по жирным пятнам, налипшим по краям тарелок. Для мух неряшливость Рори всегда праздник. Кофе злобно забулькал на плите, и Рори не успел вырубить подогрев прежде, чем коричневая жижа вытекла на сплошь заляпанную разноцветными подтеками поверхность. Проклятые электрические плиты! Вечно забываешь смотреть на показания прибора, а тем более включать реле времени, чтобы оно проследило за неизменно убегающим кофе.
Рори выстроил в ряд баночки с приправами, окунул палец в охряный порошок чилийского перца, поднес к носу. Из кухни выходить не хотелось, хоть и неуютно, зато спокойно, взгляд скользит по привычным предметам, и удается отогнать назойливые мысли, все эти умственные шараханья, когда десятки страхов, истинных и ложных, одолевают с единственной целью вывести из равновесия.
Арбалет, конечно, штука удобная, а грязная посуда вещь неприятная, но хуже всего предстоящая встреча с Тревором Экклзом, от нее никуда не деться – это не мухи, не сломавшаяся посудомойка, не убегающий кофе. Деться от Тревора Экклза некуда: он дает Рори работу, а работа – деньги, деньги же – все остальное, так что хочешь ты видеть мистера Экклза или нет, не имеет никакого значения.
Мистер Тревор Экклз сидел за столом и думал о Рори Инче. Сколько они уже работают вместе? Не меньше пятнадцати лет. Кто бы мог подумать, что из такого увальня получится непревзойденный специалист! Никто не верит, и отлично: кому придет в голову, что туша весом под три сотни фунтов способна совершать кошачьи прыжки, бежать без устали милю за милей и неизменно успешно обороняться от тонкогубых неистовых мальчиков, накачанных наркотиками, с ножами, намертво прилипшими к ладоням.
Тревор подобрал Рори на скотобойне, где дружки мистера Экклза пускали в обход закона хвосты, копыта и прочую дребедень. Представить трудно, какие это приносило доходы! Одного скотобойника так и величали – Король Телячьих Хвостов (настоящее его имя сейчас Тревор Экклз ни за что не вспомнил бы). Именно Король Телячьих Хвостов позвонил пятнадцать лет назад Экклзу: «Слушай, Треви, у меня тут завелся один ирландский мальчуган, по-моему, это то, что тебе надо. Когда он видИт кровь, глаза у него так выразительно мутнеют, будто он вспоминает самую сладкую из своих подружек. И еще, ребята тут у нас крутые, задиристые, и ни один еще – а уж как хотели! – не съездил ему по морде». Король Телячьих Хвостов замолк, пытаясь побороть удивление, потом озадаченно повторил: «Ни один! Шельмец отсекает хвост быку-десятилетке одним ударом, впрочем, что ты в этом смыслишь. Треви, за находку с тебя всего двадцатка».
Экклз усмехнулся: были же времена, тогда ведь двадцатка принималась за вполне приличное вознаграждение.
Через день появился Рори Инч собственной персоной, и Экклз подумал, что Король Телячьих Хвостов напутал или захотел между делом зашибить денежки. Таких медно-рыжих волос и таких веснушчатых пятен по всему лицу Экклзу видеть не доводилось.
Мистер Экклз спросил тогда:
– Парень, что ты умеешь делать?
– Ничего, – проскрипела туша низким голосом.
– Отлично, – поддержал мистер Экклз, – как раз то, что надо. Можешь присесть.
– Спасибо, постою. Когда сидишь, брюки на коленях вытираются, а подтягивать их каждый раз хлопотно.
Мистер Экклз удивился, что его костыли не вызвали у парня ни малейшего, даже скрытого интереса.
– Я думаю, тебе удастся заработать на брюки, садись, не жмись.
Рори Инч опустился на стул, рассохшаяся деревяшка застонала, как живая.
– Сколько ты весишь? – мистер Экклз на всякий случай положил руку на костыль.
– Много, – короткопалые мощные лапы обрамляли манжеты, разлохматившиеся от стирки.
– По-моему, возмутительно много, – напирал мистер Экклз, зная, что в их ремесле способность злиться – не последнее дело, равно как и умение держать себя в руках.
– Можно и так сказать, – согласился Рори и улыбнулся открыто и дружелюбно.
Что-то в этом парне и в самом деле есть, не просто непробиваемая туша, а норов и хитринка, такое сочетание уже кое-что обещает.
– Слушай, Рори, – мистер Экклз отставил костыли в сторону, – ты ничего не умеешь? Правда?.. Ведь это немного?
– Немного, – Инч пошевелился, и стул заохал в ответ.
– Ты не болтлив. – Мистер Экклз вынул опасную бритву из ящика стола.
Рори Инч промолчал, лениво скользнул взглядом по блестящему острию.
Мистер Экклз поднес лезвие к запястью, испещренному тонкими шрамами:
– Можешь сам себе кровь пустить?
– А зачем? – Рори дотронулся до пробора.
Экклз обратил внимание на красивые густые волосы с медно-бронзовым отливом. Наверное, если его отмыть и приодеть, он получится вполне сносным.
– Действительно, зачем? – ухмыльнулся мистер Экклз и спрятал бритву на место. – Ты понимаешь, за так, за ничего не умею – денег не платят. – Мистер Экклз оперся на костыли, тяжело поднялся и прошел по комнате. Рори увидел, что обе ноги мистера Экклза свисают будто чужие, зато на руках, принужденных держать тело, бугрятся мышцы, распирая ткань пиджака.
– Еще б не понять, – Рори Инч, как всякий сильный, здоровый человек, не представлял, как можно жить и даже шутить, если судьба так с тобой обошлась.
Сейчас мистер Экклз не без удовольствия вспоминал те давние времена – сколько воды утекло. Начинал не блестяще, а кто начинает лучше? Сейчас, конечно, можно думать, что именно безденежье, безнадежность заставили его шевелиться и организовать дело, приносящее отличный доход. Вложено немало, позади неудачи, провалы, но как раз такие, как Рори Инч, не дали угробить начинание мистера Экклза; впрочем, Рори годился только для исполнения, а вершили дела мистер Экклз и ближайший помощник.
Экклз ждал встречи с Инчем как предвестия денег, выгоды, удачи и потому чуть нервничал, сам себе не сознаваясь в этом: до сих пор Рори оставался загадкой для мистера Экклза, хотя, как было принято в их фирме, он знал о Рори всю подноготную или, во всяком случае, полагал, что знал.
* * *
Рори Инч брел по улице, пузырящиеся брюки, замшевая куртка с десятком молний в самых невероятных местах, бессчетное число карманов.
Закапал дождь, нервно и муторно, через минуту разразился водопадами. Рори поспешно толкнул дверь под прыгающими огнями и очутился в шумном подвале. По углам темень, на каменном полу бесился молодняк, тянуло сладковатым дымком, во мраке прыгали бешеные1 звуки, отражаясь от стен, пола и потолка. Яркие цветные лучи били в глаза, выворачивая нутро.
Синее, зеленое, красное, желтое…
Отталкивающе блестела рожа у парня с кудрями, будто завитыми на бигуди.
Зеленое, красное, желтое, синее…
Девица в одних колготках и свитере с чужого плеча так тряслась, что казалось, у нее вот-вот оторвется голова и покатится в темный угол, – никто и не заметит, здесь каждый думал только о себе, и глаза, обезумевшие от мелькания света, были пусты, или так, по крайней мере, казалось. Может, молокососы хотели, чтобы их поняли, удивились их тонкости и готовности к самопожертвованию? Никогда не узнать, кто на что рассчитывает, все в броне. Жаркое дыхание чужих тел напомнило Рори давние времена бойни.
