Кафедра Ваннаха: Экономика священных камней
Автор: Михаил Ваннах
Опубликовано 27 февраля 2012 года
Ах, какой уютной казалась Европа два десятилетия назад, особенно если смотреть на неё из России образца февраля 1992 года. Изобильные магазины, твёрдая валюта, чистые улицы, высокие зарплаты… Да и у тех, кто не мог или не хотел найти работу, всё было неплохо – высокие социальные выплаты, казалось, надёжно страховали европейцев от бедности…
Прошло два десятилетия. Ну, репертуар в европейских магазинах всё ещё несопоставимо разнообразнее, нежели в отечественных, а цены – ниже. И улицы в Европе несопоставимо чище – нет там таких фокусов, как в типичном российском полумилионнике, где сокращают число дворников с 7000 до 1300 и пенсионерка может выйти на обледенелую улицу только в привезённых из Баварии горных башмаках на триконах.
Но вот на экране бесятся "граждане греки, потомки великих людей" (как некогда писал Паустовский). Стотысячная толпа резвится в Афинах, поджигая дома и грабя магазины. Семь тысяч полицейских не в состоянии справиться с погромщиками – слезоточивый газ малоэффективен, даром что ли во Второй мировой химия не применялась. Но жалеть греков не стоит: даже сокращённая минимальная зарплата в этой стране составляет 560 евро в месяц (а средняя зарплата была где-то 2400 евро). Сравните с нашим Нечерноземьем, где климат куда строже.
Но вот есть очень интересные цифры. Их любезно представляет нам Статистическое бюро Комиссии Европейских Сообществ (Евростат). Относятся эти цифры к такому явлению, как бедность. Которое, казалось бы, осталось где-то глубоко в прошлом, во всяком случае для того Золотого Миллиарда, о котором любят говорить отечественные публицисты. И цифры эти – довольно неожиданны.
Вот что говорится в отчёте, опубликованном 8 февраля этого года. Оказывается, в 2010 году (масштабная статистика неизбежно запаздывает!) 115 миллионов счастливых европейцев, что составляет 23,4 процента населения ЕС, оказались перед риском бедности или вытеснения из социальной жизни. Это на 0,3 процента больше, чем в кризисном 2009 году.
Риск бедности Евростат определяет как соответствие хотя бы одному из критериев: доходы ниже прожиточного минимума; нехватка денег на текущие платежи (скажем, коммунальные); низкая интенсивность труда в данном домохозяйстве. Хуже всего дела обстоят в Болгарии – там с проблемой бедности столкнулось 42 процента населения. Дальше – Румыния (41 процент), Латвия (38 процентов), Литва (33 процента) и Венгрия (30 процентов).
Как видим, живо протестующей Греции среди этих стран нет, а доходы в Венгрии весьма скромны. Средняя зарплата 900 евро, ну а после уплаты налогов от неё остается около пяти сотен… Запомним пока эту цифру и обратимся к распределению бедности. Оказывается, самой подверженной ей категорией (несмотря на все игры в социальные государства) являются дети в возрасте до 18 лет – им бедность грозит в 27 процентах случаев. Ну а самой благополучной – граждане старше 64 лет, тут риску подвержен каждый пятый. Трудоспособные возраста – 23 процента.
Так почему же призрак бедности (нет, бедности достаточно жирной, не сравнить ни с Африкой, ни с депрессивными регионами нашей страны) возник в благополучной Европе, весело заплясал на её "священных камнях"? Для ответа на этот вопрос обратимся к книге, с которой началась политэкономия. Это был "Treatise of taxes and contributions" – "Трактат о налогах и сборах". Вышла эта книга в свет в 1662-м году. И написал её Уильям Петти (1623-1687), личность весьма колоритная.
Сын суконщика из Хэмпшира, в четырнадцать лет он поступает юнгой на флот. Списанный с переломом ноги поступает в Канский колледж во Франции – достаточное с точки зрения отцов-иезуитов знание латыни для этого он получил в местной школе своего родного городка. Ну а в колледже он постигает французский с греческим, математику и астрономию.
В 1640 году Петти возвращается в Англию, живёт в Лондоне, зарабатывает на жизнь черчением морских карт. Обратим внимание: Петти работает в области информационного обеспечения флота, а он, и военный, Королевский, и торговый, был критически важен для тогдашней Англии, отнюдь ещё не правившей морями, но уже осознавшей важность морской торговли.
Какое-то время Петти проводит в рядах Королевского Флота, потом возвращается на Континент, к учёбе. Изучает анатомию в Амстердаме и Париже, работает секретарем Томаса Гоббса, общается с блистательнейшими умами того времени - Гассенди, Декартом, Мерсенном… В 1646-м возвращается в Англию, где патентует копировальную машину (механическую, естественно, пантографическую, но весьма полезную при черчении карт) и учит медицину в Оксфорде. Вступает в Лондонское Философическое Общество и общается с Бойлем и, возможно, Мильтоном. В 1651 году Петти - профессор анатомии в Оксфорде и музыки в Лондоне.
В 1652 году Петти отправляется с подавлявшей Ирландское восстание армией Кромвеля в Ирландию в качестве её главного медика. Там он опять займётся предпринимательством в доцифровой ИТ-области. Петти берёт в 1654 году подряд на картирование и межевание покорённой Ирландии.
Эта работа была завершена в 1656-м и известна в истории как "The Down Survey". Петти заработал на ней гигантскую по тем временам сумму в 9000 фунтов стерлингов и стал собственником 120 кв. км ирландских земель. К этому было приложено и рыцарское звание сэра. Всё получено честным трудом (ну, если не считать того, что ирландцы были ограблены…).
После Реставрации Петти продолжает трудиться на плодотворной ирландской ниве – он становится генеральным контролёром Ирландии и возводится в достоинство пэра Англии. (Оккупация англичанами Ирландии оплачивалась посредством конфискаций земель и экстраординарных налогов у самих ирландцев – понятно, что порядок тут был крайне важен.) Но интереса к науке он не теряет.
Петти – член-учредитель Королевского общества. И из его "Трактата о налогах и сборах" через "Капитал" Маркса пришло к россиянам ставшее общеизвестным суждение: "Труд есть отец и активнейший принцип богатства, а земля - его мать". Ну, в земле Петти толк знал – недаром же так аккуратно и деловито отнимал её у жителей Эйре. Ну и с трудом всё понятно. Бездельником-то Петти никак не назовёшь. (И в утешение ирландцам: он помог под конец жизни организовать Дублинское общество…)
Так вот, возьмём и посмотрим, как у нынешних европейцев обстоят дела с трудом. На ком мы остановились, на Венгрии? Ну, вот что нам любезно сообщает "Компьюлента": 2300 работников будут сокращены с заводов Nokia в этой стране. Рабочие места перетекают в Юго-Восточную Азию. Сколько получали мадьяры на Nokia, найти не удалось, но давайте в первом приближении плясать от средней зарплаты в 900 евро.
А вот соседнее предприятие в Нечерноземье. Оно предлагает радиомонтажницам зарплату в 35 тысяч рублей в месяц. (Это – пошли в российскую оборонку 20 триллионов.) Налоги у нас поменьше, так что "чистыми" останется побольше, чем остающиеся у венгров со средней зарплаты 500 евро. (Но в Нечерноземье и еда, и тряпки, и даже недвижимость подороже будапештских будут…)
Но для Nokia труд европейцев по таким тарифам слишком дорог. Азиаты – дешевле. И на логистике можно сэкономить – комплектующие-то нынче тоже производятся у тёплых морей. И экономят в Nokia не только на венграх, но и на самих жителях Суоми - 1000 финнов потеряет на её заводах работу. Так что это дополнительный вклад в численность европейцев с низкой интенсивностью труда.
И пастор родственной церкви из старинного голландского городка пишет, что японцы закрывают у них завод – 1600 человек прямых сокращений, но есть же и мелкие фирмы, которые поставляли на завод компьютеры, бухгалтерские (по местному законодательству и стандартам) пакеты, монтировали и обслуживали информационные сети, готовили и привозили еду в столовую, мыли полы и тротуары…
Складывается социальная ситуация, которую европейцы в возрасте "за шестьдесят" никогда не видели. И формирует эту ситуацию не политика, а технология. Делающая ненужными многие виды труда. Ну, давно ли вы, уважаемые читатели, пользовались бумажной газетой? Пресса прочно ассоциируется нынче с экраном планшета, ноутбука на кухонном столе или наладонника.
Нет, бумажные газеты, конечно, тоже нужны. Рекламные издания, привезённые в багажнике из ближайшего бизнес-центра, вполне пригодны для того, чтобы во время ремонта накидать их на лестничную клетку, дабы они впитали растекающуюся побелку… (Бригада молодёжная, и не гастарбайтерская – два юриста и два экономиста, столкнувшиеся с реальностью рынка труда…)
Из сферы информационного оборота бумага и многочисленные связанные с нею профессии уходят. Как бы ни было жаль свежего журнала, пахнущего типографской краской, но это – навсегда. (Хм, запатентовать, что-ли, идею читалок и планшетов, в начале чтения нового файла испускающих запах краски, слабеющий по мере чтения…) Слишком долго тащится к читателю бумага. Слишком большие издержки с этим связаны.
