Гаев Иван
Тушканчики Обитатели
Ганс (Иван Гаев)
ТУШКАЧИКИ ОБИТАТЕЛИ
Часть I
... и если бы я был индейцем, который сидит в фиг-БАМе, увешанном степными тушканчиками и сушеными на морозе фекалиями, говорил бы, наверное, так: "...на коленях у меня лежала книга, написанная человеком с огненными глазами... Ложная мудрость мерцает и тлеет пред солнцем бессмертным ума. Хе-хе. Говорил я: "Мама! Мама!! Что мы будем делать?!" Прошло месяца два. И когда небо наполнилось кремовыми пузатыми облаками, все уже знали, что Волосатый Джо "Стекольные очи" был рожден, чтобы играть на рояле свои чудовищные рапсодии, а Лин Чан Болла-Виллер "Кропаленый Зуб" явился в мир, чтобы стрелять из пулемета. Вздулись легенды, вскружившие головы наполненными золотыми тарелками, а жаль, что их там нет. В агатовых косых глазах от рождения сидела чудесная прицельная панорама, иначе ничем нельзя было бы объяснить такую стрельбу Болла-Виллерса Лин Чана, "Зуба Кропаленого". Он резал бледнолицых, как баба жнет хлеб. Ему премиальные надо платить бамбуковыми рощами и кокаиновыми джунглями, как трущобами ью-Йорка, - пусть их косит отважный Лин Чан; а началось все с однорогой коровы, перерезанной пополам; "зачем нам однорогие коровы, правда, Джо?" - говорил я. Обращая свой взор к небу и продолжая разговор, я покосился на пулеметчика, тряся перьями варакушки-заразительного снегиря над железным хранителем пламени "Zippo" с надписью на нем "Лучший Следопыт Дикого Запада". - Трофей от дядюшки Воронья Лапа, - несколько раз говорил я, пока за накидкой внутри фиг-БАМа не явился проходимец, назвавший себя "Я - Погреться". Я спросил его: - Чего надобно, путник Погреться? У тебя есть табак? Он ответил: - Я не курю. Тут вдруг встрял Лин Чан: - Эй, ты, голова, заправленная в черный котелок, или как там тебя, бледнолицый Погреться, не куришь, а как же табак, коль ступила твоя нога в здешние степи? Лин Чан нацелили на него свой пулемет, но тут я его перебил: - Придурок ты, отважный Лин Чан Болла-Виллерс "Кропаленый Зуб", не в котелок у него заправлена голова, а шляпа на нем черная. Дурень ты со своим железным крупнокалиберным патрубком с двумя ножками, хорошо, что этот пулемет на предохранителе, и не будь этого механизма - предохранитель, не успел бы я испросить у нашего гостя Погреться, зачем ступили его ноги в нашем степи. В это время проходимец вытирал пот и благодарил Бога за механизм предохранитель и ожидал, какой оборот примут все эти клокочущие события.
Тут я громко выкрикнул: - Лучше послушайте меня, правда, Джо, и начинай, Джо, раскуривай трубку, молчаливые "Стекольные Очи", раскуривай... Hа тебе хранителя огня "Zippo" и слушайте! При этом своем высказывании я бережно погладил на голове правой рукой перья варакушки, похожие на перья сибирских пухлых снегирей, затянувшись из трубки, передал ее в руки проходимцу Погреться и спокойно сказал, как будто начиная свой рассказ: - Теперь ты куришь нашего табака, дара природы, зеленой пищи Богов, проходимец Погреться, и вытащи голову из шляпы, ибо при входе в помещение твоя шляпа должна висеть у входа. Вот, например, отважный Лин Чан Болла-Виллерс "Кропаленый Зуб" с каждым приходом всегда вешает степных тушканчиков, прежде чем задрать накидку на входе и ступить внутрь, где мы сейчас пребываем. Соизволь же, милый Погреться, сделать точно так же. - Что, повешать тушканчиков? - спросил проходимец, пока еще заправленный в шляпу. - Да нет же, слушай внимательно, наш гость со странным именем Погреться, просто повесь шляпку на входе и заходи снова внутрь, да и не потей так больше, теперь ты такой же Пребыватель, как и мы все, ибо ты был рожден выслушать мою историю об этом Мире Пребывания и оставить что-нибудь себе в голове под золотой тарелкой, прежде чем отправиться в другой мир вместе с нами при помощи зеленой пищи Богов, садись и не пугайся впредь. Правда, Джо "Стекольные Очи", поговорим о розовых снах и приготовь, Джо, новый экран для нашей трубки "Хе-Хе-Хе", отчетливо произнес я каждое слово и, когда все уселись, продолжил историю о Пребывании. Я первоначально изобразил на своем лице лучшую из своих шафранных улыбок, а затем певуче и тонко сказал все, все, что узнал за страшный пробег от круглого солнца в столицу степных тушканчиков. Hеизвестно, что было в двухэтажном домике в следующие четыре дня. Известно лишь, что на пятый день, постаревший лет на пять, я вышел на грязную улицу, но уже не в полушубке, а в мешке с черным клеймом на спине "КПХ № 3512" и не в желтых шикарных ботинках, а в рыжих кедах, из которых выглядывали мои красные большие пальцы с перламутровыми ногтями. Hа углу под кривым фонарем я сосредоточенно посмотрел на серое небо лохматых облаков, решительно махнул рукой, и пропел, как скрипка, самому себе: - Европа плюс
И минус мой желтый шуз... - и зашагал в неизвестном направлении, до тех пор, пока не увидел Красавицу Hеописанную, шла по хрустальному зеркалу, и ножки в башмачках у нее были такие маленькие, что их можно было спрятать в ноздрю; и мать шла, а в ведрах на коромыслах у нее была студеная вода. Я отрубил им головы, положил в ведра, тела прикрепил к коромыслу, а коромысло - к дереву и подумал: "Кажется, дождь собирается..." В руках у меня была полукрасная желтая трубка с распластанным на ней в самом конце тушканчиком. Как все просто. В сущности. Да, много интересного расскажет старая амбулатория юного киллера. И бывало, что ко мне приезжало на роликах по сто человек в день. День занимался мутно-белым, а заканчивался черной мглой за окнами, в которую загадочно уходили розовые сны. Затем кровавое солнце со звоном лопнуло у меня в голове, и больше я ровно ничего не видел, направляясь по горячим следам к себе. И, не переставая, лил дождь... Тут я вспомнил: мне рано вставать и проснулся от раскатов грохочущего пулемета - это Болла-Виллерс Лин Чан "Кропаленый Зуб" вышел из своей норы на тропу охоты. - Помнишь, Виллерс Чан Лин Болла "Зуб Кропаленый", как началось утро: миллионы тушканчиков с растопыренными ушами, вывесив слюнявые языки, орали: "Где шестой? Где шестой?" - Хи. Помню-хи-кхи-хи-хи, - сладострастно засмеялся Виллерс.
А Джо "Стекольные Очи" посмотрел исподлобья и вдруг заревел басом. В это время наш гость Погреться... Его уже не было - он исчез. Вот теперь совсем мысли закружились в голове метелью и выпрыгнула одна новая - тушканчики! В полутьме пахло чуть-чуть тушканчиками..." Вот и весь рассказ, если б я сидел в этом фиг-БАМе, а вы были странными проходимцами в шляпах, которых звали Погреться; и улетали розовые сны, один за другим, подобно времени, которое умеем засекать, но не останавливать и также, как у людей Джо или пулеметчика Боллы-Виллерса, все с чего-то начинается и с разрубленных пополам коров тоже, и с многого другого тоже, только потом - зачем нам однорогие коровы, и если что-то не так, то, по-моему, это к лучшему, иначе не бывает, нужно быть универсально коммуникабельным, а потом уже наглеть и не забывать о своем рождении для чего-то, что когда-то появится; вопрос: а зачем мне все это, зачем нам это все и зачем нужны однорогие коровы, - хорошая школа выживания и лучше расти самим собой в любых переменных и условиях и не останавливаться на сделанном, подобно содеянному Боллой-Виллерсом, выросшему даже пулеметчиком в этой истории, которая продолжает расти, а потом - бах! - это один экземпляр вездесущего и кто-то что-то еще может добавить; и если посмотреть вниз, а уже высоко, то, чтобы не разбиться, остается надеяться вот на то самое изначальное, как парашютист надеется, что раскроется парашют, сворачиваемый там еще, внизу, на Земле - ведь даже он был заинтересован внизу верхом и наступает такой момент, когда он думает уже наоборот сверху о низе, - вот так вот и мы прыгаем, и парашют может не раскрыться, и могут запутаться стропы, как мысли в мозгу и все к одному - к концу наступает happy end, потому что высота бывает разная и прочие нюансы, так что сворачивайте парашюты на совесть и не грубите инструкторам, главное не упустить свой прыжок, который может оказаться последним. Если и того непонятно вам, индивидуумам или каждому отдельно, то любой пример: что под водой или под твоим ботинком раздавленный таракан или даже ты сам - ходячее отражение ечто, а может быть - простая обезьяна или совсем ничтожный, но победитель, - то пошевели мозгами, поройся у себя в башке - сдохни красиво и никто не узнает, кем ты был на самом деле, даже сейчас и ты не можешь догадаться сам, нужны ли нам безрогие коровы, вот так все и начинается, с таких решений, а потом уже это, необратимое, как результат, превращается в варево, в котором ты сам и плаваешь, посыпая себя всякими приправами и из этого вытекают все новые и новые результаты. Варево может и прокиснуть, и тебя также могут выкинуть, но все это не просто и конца его на самом-то деле нету, не существует неисходящего, также, как и конечного, убедитесь сами, и разве это непонятно, даже когда поется песня и вырывается она из твоих голосовых связок, она твоя из недр зеленых волокон, которые внутри твоей мозговитой прелести, и если ты не скажешь всем, что это - самая крутая песня, можно ее также выкинуть, как прокисший суп-варево и не возвращаться к ней впредь, но это до поры до времени, ведь и прокисшие супы едят псы или голодные, так что привет с моря, Мертвецы.
