Лие Наль
Сеятели ветра
Пролог
— Ты всё запомнил?
В голосе матери звучало беспокойство, которое Ханэ совершенно не разделял. Право слово, он уже не птенец и способен понять, как важен союз с кланом волколюдов. Только глупец скажет, что не стоило связываться с теми, кто владеет восемью крупными провинциями. И всё же, его не отпускало липкое, как паутина, беспокойство.
— Волки Судза явятся к нам в ночь полной луны, — кивнул Ханэ. — То есть, через две недели. После пира мы вместе отправимся на охоту, где мне надлежит показать себя и подставить моего брата из главной ветви. Я ничего не упустил?
— Не подставить, Ханэ, мы не употребляем таких слов. Доказать, что ты достоин занять место главы клана, когда придёт время.
— Ясно.
— Тебе это не по нраву?
— Мне не по нраву Судза, — Ханэ захрустел засахаренной сливой, едва ли ощущая вкус. Известие о союзе с волколюдами застало его утром и перебило всё желание есть. — Я даже крысолюдам с Нижнего Рынка доверюсь больше, чем этим чёрным волкам. А они, к тому же, не так давно потеряли земли. Не из-за нас ли?
Мать накрыла его ладонь своей и заглянула в глаза.
— Да, наш глава допустил… ошибку. И теперь мы должны её исправить.
— Объединившись с Судза?
Мать хотела ответить, но её прервал лёгкий стук за раздвижной дверью. Они тревожно переглянулись.
— Ханэ, ты здесь? — раздался из-за перегородки мальчишеский голос.
В комнату заглянул подросток, нескладный и долговязый. Ханэ смерил его долгим взглядом от взъерошенных курчавых волос, похожих на воронье гнездо, до порванного ремешка на сандалии. Шиёки смутился, спрятал одну ногу за другую, но ремешок предательски торчал в сторону, а ворот лёгкой куртки только больше сбился, когда брат попытался его поправить.
Ханэ совсем не возражал против такого вида, но приличия ради сурово произнёс:
— Ты собрался идти в этом?
— Нет, это я так, к вам забежал, — Шиёки оглянулся на кого-то в коридоре, повернувшись к ним оцарапанной щекой. — Ты уже слышал, да? Что отец пригласил к нам волколюдов?
— Шиёки, дорогой, иди-ка сюда, — мать протянула к нему руки, и Шиёки покорно приблизился. — Боги милосердные, как у тебя всё спуталось.
Пока мать хлопотала над ним, Ханэ задумчиво жевал засахаренную сливу. Шиёки, больше похожий на цаплю, нежели на ворона, беспокойно вертел головой и порывался достать до блюда с фруктами. Когда мать принялась расчёсывать ему волосы гребнем, Ханэ не выдержал и отвернулся.
— Тётя Найо, а я сегодня буду в карауле, — похвастался птенец. — Ты же придёшь посмотреть?
— Обязательно, дорогой.
Ханэ удержался от замечания, что в карауле малец будет только для виду, и караулить будут как раз его. Хоть в главной семье был ещё один наследник, он был ещё слишком мал, так что на Шиёки возлагали большие надежды. Шиёки старался, как мог, но всё-таки ещё многого не понимал.
Ханэ на его месте поостерёгся бы говорить о карауле. Незачем лишний раз соблазнять судьбу, когда ты ещё слишком юн, чтобы в случае чего суметь себя защитить. Пусть девиз их клана гласит “Ворон ворону глаз не выклюет”, не стоит доверять красивым словам. Выклюет, ещё как выклюет и одним глазом не ограничится.
Шиёки встряхнул расчёсанной гривой и, наконец добравшись до фруктов, теперь уплетал за обе щёки хурму.
— Кто тебя так разукрасил хоть? — спросил Ханэ.
— Я сам, — с гордостью ответила будущая надежда всего клана, — когда на дерево залез. Я куниц гонял. Они хотели гнездо разорить, а я не дал.
— Глупый, куниц надо ловить, а не гонять.
— А я одну поймал! Она у меня в клетке сидит теперь. Хочешь, покажу?
Переглянувшись за спиной Шиёки с матерью, Ханэ поднялся на ноги. Пора было проводить брата и приняться, в конце концов, за свои дела.
А перед этим, конечно, посмотреть куницу.
Глава 1
— Отец, это немыслимо, — заявил Таруо, войдя в его комнату без стука. — Что за союз с вранолюдами и почему я узнаю об этом от сестёр?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отец медленно поднял на него глаза. Таруо замолчал, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Только теперь он додумался оглядеть комнату и заметил, что он здесь не один.
— Во-первых, прекрати мне дерзить. Во-вторых, — отец жестом подозвал к себе мужчину в алых одеждах, — я сейчас занят. И в-третьих, не ты ли неделю пропадал на охоте, Таруо?
— Да, но… Ты же не за неделю это решил? Всё же, почему ты передумал идти на Ёмори войной? Они слабее нас, они…
— Таруо, — он вздрогнул от жёсткого тона, — мы обсудим это позже.
Отец отвернулся от него, давая понять, что разговор окончен. Таруо понимал, насколько бессмысленно стоять здесь и ожидать чего-то ещё, но он не мог просто так уйти. Ему хотелось получить ответы сейчас, хотя бы отчасти.
Костяные пластинки ожерелья хрустнули, когда Таруо сдавил их в кулаке и глубоко вздохнул. Ничего он сейчас не получит, и придётся с этим смириться.
Сдержанно попрощавшись, он повернулся к отцу спиной.
У Таруо хватило самообладания, чтобы покинуть покои вожака без скандала. Неприятно признавать, но отец был прав. Не стоило лезть с расспросами при посторонних. И с Ёмори он зря погорячился. Раз военные планы внезапно свернули, на это должна быть серьёзная причина. Но как он мог молчать, когда из-за этих выродков они разом лишились целой провинции? Хоть она до сих пор принадлежала Судза, там теперь ничего не росло и не жило, и сколько так будет продолжаться, одни боги ведают.
За размышлениями Таруо не заметил, как вышел на веранду. Только услышав, что его кто-то зовёт, волколюд остановился и посмотрел наверх. На изогнутом конце крыши, прямо на украшавшей её фигуре волка болтала ногами конопатая девчонка с щелью между передних зубов — его младшая сестра Аруха.
— Что ты раскричалась?
— Таруо, залезай ко мне! — Аруха похлопала по оскаленной волчьей морде.
— Не хочу.
— Тогда я к тебе слезу!
С этими словами она встала на деревянную волчью морду, выпрямилась во весь рост и широко раскинула руки, словно птица перед полётом.
— Я сейчас спрыгну, — снова припугнула брата она.
— Прыгай, — пожал плечом Таруо. — Только учти, я тебя ловить не буду.
— Вредина!
Аруха села на фигуру волка, обхватила тонкими руками его шею и повисла в пустоте. Таруо не торопился подходить. Пусть учится, тем более, не так уж тут и высоко. Слишком уж старшие сёстры её разбаловали, подстилая соломки везде, где только можно, хотя Аруха уже вышла из щенячьего возраста.
Сестра посмотрела себе под ноги. Зажмурившись, она плавно соскользнула вниз. Аруха приземлилась на четвереньки, вскрикнув, когда ударилась о дощатый пол, и сердито посмотрела на брата.
— Я не хочу к Ёмори, — выпалила она. — Я там никого не знаю.
— А ты разве едешь?
Аруха кое-как отряхнулась, шагнула было к нему, но вдруг поморщилась и поджала ногу.
— Что, ушиблась?
— Ещё чего, — фыркнула сестра. — Иди сюда, мне неудобно.
Таруо подошёл к ней, уже жалея о своём невмешательстве. Не слишком ли многого он требовал от ребёнка, который только входил в подростковый возраст и не успел ещё толком окрепнуть?
Облокотившись на него, Аруха стянула с ноги сандаль.
— Отец сказал, что так надо, — деловито вытряхивая обувь, продолжила сестра. — Там будет большая охота, и важно, чтобы я там была. А мне вот оно не надо! Скажи ему, а? Тебя он послушает.
Таруо слушал её, задумчиво хмурясь. Он не понимал, зачем отец решил взять с собой Аруху. Ёмори были их союзниками только для виду, и отправлять в воронье гнездо ребёнка — дело рискованное, будь она хоть трижды под защитой стаи. Особенно если отец планировал разведать обстановку в провинциях Ёмори и ударить с тыла. Не мог же он совсем отказаться от войны?
Аруха натянула сандаль и, подтянув ремешок, глянула на брата снизу вверх.
