Личный врач Кощеюшки
Любовь Хилинская
1
Встречали ли вы кого-нибудь с именем Дульсинея? Кроме, конечно, той самой, из книги о Дон Кихоте? Я вот лично – нет. И никто из моих знакомых такую вот несчастную Дульсинею не встречал. И тут я – здравствуйте, я ваша тетя… То есть, не тетя, а я ваш врач, Дульсинея Петровна. Тьфу!
Поначалу мне это имя нравилось. Ни у кого в садике такого не было. Я помню, как воспитатель звала меня Дульче, и очень гордилась, что остальные Лены и Маши завидовали. В школе стало не так весело, хотелось не выбиваться из общей массы и стать Машей. Или Настей. Или, на худой конец, Марианной какой-нибудь. Как меня только не дразнили мальчишки! Особенно бесило, когда называли дуськой-пузькой. Приходилось драться до расквашенных носов, пару раз я пришла домой с оторванным напрочь рукавом куртки и подбитым глазом, один раз в одном сапоге, второй в пылу драки куда-то улетел, я не видела. Ну и, конечно, никто из этих драчунов-обидчиков не хотел стать моим Дон Кихотом. Куда им до Кихотов, из них не было ни одного Санчо, не говоря уже о Пансо, скорее, ослы одни. В общем, худо-бедно я дожила до выпуска с медицинского института, став лор-врачом, а как представляться пациентам, не решила.
Дульсинея Петровна! Дал же бог имечко! Вернее, не бог, а бабуля постаралась, затейница-книгочейка. И вместо робкого маминого «пусть будет Дашей» суровая дама, внешне похожая на Раневскую, гаркнула, что быть мне Дульсинеей и никаких проблем. Не знаю, чего стоило бабуле записать меня в ЗАГСе этим заковыристым имечком, но она была стоматологом-ортопедом, протезировать у нее зубы приходили малые и большие деятели нашего города, поэтому вряд ли кто-то рискнул ставить внушительной даме препоны в таком простом дельце. И стала я вместо Дашутки Дульче.
Сегодня мой первый день работы в лор-отделении после ординатуры. Заведующий дал мне целую палату пациентов, к которым мне сейчас нужно было войти и представиться. И как я должна это делать? Вернее, теоретически я знала, как это делается, просто не могла себе представить реакцию этих людей на мое имя. Ну бабуля, ну удружила!
- Семенова! Что сидим, кого ждем? – заведующий появился в ординаторской и грозно нахмурился. – Больные не смотрены, непорядок! Давай всех в перевязочную, сегодня вместе посмотрим, а завтра сама-сама. У тебя ж ординатура за плечами, почти профЭссор!
Я медленно встала, поправила халат, и пошла следом за начальником, внутренне ежась. Все-таки страшновато выходить первый раз на свою первую в жизни работу. Другие врачи уже все разбежались по отделению и больнице, а я все посиживаю, настраиваясь на знакомство. Персоналу меня уже представили на пятиминутке, да они и раньше меня знали, я ж тут училась все два года, а вот впервые войти к больным и сказать, что я их врач, я как-то побаивалась. Ну да ничего, вдохнула-выдохнула и пошла походкой от бедра!
Как оказалось, зря я так переживала, привыкшие к новомодным именам современных детей, люди отнеслись к моему так, будто оно самое обычное. И дальше все покатилось по накатанной, осмотры, перевязки, операции, дежурства. Не заметила, как прошло три года. Одноклассницы все уже замуж повыскакивали, да детей понарожали, это я все кукую в одиночестве, даже поговорить бывает не с кем. Недавно вот кота завела, старого и облезлого. Кинулся мне под колеса, я уже думала, погиб, бедняга, а он оказался живее всех живых. Что было с ним делать? Выудила из грязи, да домой потащила. Так мы и жили с ним спокойно до сегодняшней ночи.
Телефон в дежурке выдал длинную трель. Врачи поймут, что означает этот звонок – в приемник поступает кто-то, кому срочно требуется лечение. Конечно, бывает и такое, что проблема – сущий пустяк, человек не успел обратиться днем в поликлинику и решил, что ночь – лучшее время показаться врачу, если у тебя зеленые сопли в течение месяца.
Отделение наше находится на шестом этаже, вызывать лифт и ждать, пока лифтер приедет – долго, поэтому я спустилась пешком. Сунув руки в карманы, шла по ярко освещенному коридору приемника, ощущая все ароматы дежурного дня – запах мочи, рвоты, перегара, крови. Хирурги кого-то тащили в операционную, травматологи рассматривали снимки, терапевты обсуждали результаты чьих-то анализов – жизнь кипела. Два часа ночи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Где мой гаврик? – поинтересовалась, высматривая среди листов осмотра свой с надписью ЛОР.
- Ожидает уже в смотровой, - ухмыльнулась Лида, врач приемного покоя и моя однокурсница. – Тот еще красавЕц, - сделала ударение на последний слог.
- Опять? – вздохнула я. – Что ж такое? Все красавцы ко мне.
Покачав головой, направилась в смотровую. Вот как пить дать – шел, запнулся, упал, сломал нос. Все рассказы как под копирку, никому не хочется возиться с полицией, ведь мы все сведения о травмах в драке передаем туда.
Войдя в перевязочную, нахмурилась – пациент уже сидел в кресле и настороженно смотрел на меня через стекло, отгораживающее саму смотровую зону. Медсестра Оля подала шапочку и маску, я надела, вымыла руки, натянула перчатки.
- Доброй ночи. Слушаю вас. – На работе мне не до сюсюканья и улыбок.
- Доброй. Шел, упал, ударился носом, - прогнусавил мужчина, глядя на меня голубыми глазами из-под веера черных ресниц.
Красавец! Даже распухший шнобель не мог этого скрыть. Чувственные губы с вертикальной небольшой раной с уже запекшейся кровью на краях, смуглая кожа, черные волосы, идеальный разлет бровей – встреть я его где-нибудь в обычной жизни, могла и залюбоваться.
- Дульсинея Петровна, снимок.
Оля подала мне уже готовый рентген-снимок, на котором явно видно было перелом костей носа. Я вздохнула. А вечер так томно начинался.
- Давайте посмотрю вас, - пациент настороженно следил за мной. – Будем репозицию делать?
- Делайте все, что нужно, - буркнул пациент. – Оплачу в тройном размере.
- У нас здесь не платная больница, - я взяла лоток из ультрафиолетовой камеры со стандартным набором для репозиции и поставила на столик. – Платить не нужно.
- Разберемся, - строго ответил мне мужчина, а я мысленно поморщилась – не люблю таких категоричных типов.
Дальше действовали строго по алгоритму – обезболивание, репозиция, гипс.
После того, как пластырь был плотно зафиксирован на лице многострадального красавчика, я отправилась писать справку, а Оля еще ворковала над ним, отмывала от крови, утешала, что было больно – настоящая сестра милосердия.
***
- Дульсинея Петровна? – в ординаторской моего отделения было сумрачно и прохладно.
- Да? – отвлеклась от компьютера, в котором пыталась писать работу на категорию.
- Там к вам мужчина. С гипсом. Говорит, что-то спросить хотел, - постовая сестра Наталья заглянула ко мне.
Ну вот никакого покоя! И ночью достанут!
- Пусть заходит, - вздохнула я, сворачивая документ. Эх, придется все-таки домой брать и там писать. На работе больные не дают работать с документами.
Мой давешний красавчик вошел в ординаторскую и подошел к моему столу.
- Мы не договорили, - сообщил он.
- А по-моему, я предельно ясно все вам объяснила.
Не понимаю, чего он хочет?
- Идти со мной надобно вам.
- Вас магистр Йода укусил? – не удержалась я от ехидства в ответ на неправильно построенную фразу.
- Серый волк в детстве тяпнул за палец, но это к делу не относится, - поморщился пациент. – Давайте сюда руку вашу.
Вот еще! Уже было собралась завопить медсестру на помощь, когда наглый тип схватил мою кисть и пребольно ее сжал, а в следующий миг все вокруг завертелось, закружилось, затошнило и погласло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
2
Как же болит голова! Прям набатом в голове бухал огромный колокол или мерзкие карлики добывали золото в недрах моих мозгов. Ужасно!
Приоткрыв веки, я сквозь ресницы разглядела незнакомое помещение и вскочила резко, схватившись руками за голову, в которой в этот момент будто начались буро-взрывные работы на шахте. Где это я? Что за место странное такое?
