Эдуард Побегайло
Избранные труды
© Э. Ф. Побегайло, 2008
© Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008
* * *
Раздел I
Уголовная политика
Симптомы кризиса современной российской уголовной политики[1]
Юридическая наука начинается там, где она говорит законодателю: «нет».
(М. Д. Шаргородский. 1963)
Кризис – это тяжелое переходное состояние какого-либо процесса, социального института (например, духовный, политический, финансовый кризис)[2]; это состояние, когда существующие средства (механизмы) достижения целей становятся неадекватными и в результате возникают непредсказуемые ситуации и проблемы, для преодоления которых нужны новые модели мышления и действия[3]. В данном случае речь идет о кризисе политики Российского государства в области борьбы с преступностью (современной российской уголовной политики).
Кризис этот начался давно. Но апогея он, по нашему мнению, достиг в начале XXI столетия.
Прежде чем обосновывать это положение, скажем несколько слов о нашем подходе к понятию «уголовная политика», поскольку на данный счет в специальной литературе имеются различные точки зрения.
§ 1. Криминологическая реальность и уголовная политика
Слово «политика» (politikē) в переводе с греческого означает «искусство управления государством». Политика выражает функции государства по руководству той или иной сферой общественной жизни. Уголовная политика как одно из направлений социальной политики – это государственная политика в области борьбы с преступностью. Речь идет о направлении деятельности государства в этой специфической сфере, определении форм, задач, содержания деятельности государства и его органов по борьбе с преступностью и тесно связанными с нею другими формами антиобщественного поведения. Уголовная политика представляет собой стратегию и тактику этой борьбы. Стратегия и тактика предполагают ответы на два вечных вопроса: что делать и как делать? На первый вопрос ответ дает стратегия, на второй – тактика.
В последнее время применительно к деятельности по борьбе с преступностью употребляется множество терминов: «борьба», «война», «контроль», «противодействие», «предупреждение», «управленческое воздействие» и др. Надо сказать, что по своему смыслу термины эти далеко не равнозначны. За каждым из них стоит разное содержание. Более широко употребляется термин «борьба с преступностью». Например, ООН проводит конгрессы по борьбе с преступлениями и обращению с правонарушителями. Употребление именно этого термина представляется нам предпочтительным. Борьба с преступностью означает активную, наступательную деятельность путем воздействия на процессы детерминации, обусловливания этого антисоциального явления и применения к лицам, нарушающим уголовный закон, соответствующих мер государственного принуждения. Поскольку такая деятельность осуществляется на основе уголовного законодательства, политика в указанной сфере именуется «уголовной».
В качестве составных частей (отраслей, подсистем, направлений) единой политики в сфере борьбы с преступностью специалисты в ряде случаев выделяют уголовно-правовую, уголовно-процессуальную, уголовно-исполнительную (пенитенциарную), криминологическую (профилактическую), административно-правовую разновидности такой политики. Однако в реальной жизни борьба с преступностью осуществляется комплексно с использованием возможностей каждой из названных политик.
Адекватна ли в настоящее время государственная политика борьбы с преступностью состоянию и тенденциям последней? Не покривя душой, на этот вопрос можно ответить только отрицательно. Тенденции современной российской преступности, как будет показано ниже, настолько неблагоприятны, что вполне правомерно можно и нужно говорить о том, что преступность создает угрозу национальной безопасности и что сама Россия постепенно превращается в криминальное государство. В то же время с полным правом можно утверждать, что реформирование уголовного и уголовно-процессуального законодательства в сторону либерализации, наблюдающееся особенно в последнее время, а также повсеместная либерализация правоприменительной практики без дифференцированного подхода к различным категориям преступлений и преступников не соответствуют криминологическим реалиям. Изменения в законодательстве криминального цикла недостаточно научно обоснованы.
В свое время концепция реформы российского уголовного законодательства предполагала приведение его в соответствие с криминологической реальностью[4]. Иными словами, изменения в уголовном законодательстве и в других отраслях права криминального цикла должны были быть криминологически обоснованы, при этом предполагался тщательный учет выявленных и прогнозируемых тенденций преступности, ее структуры, новых ее видов, контингента преступников и т. п. Уголовная политика любого государства должна основываться на четком понимании того, каких изменений в структуре и динамике преступности можно будет добиться, совершенствуя соответствующие нормы и институты. Иначе нельзя исключить возможность принятия законодателем решений, которые могут осложнить криминологическую обстановку в стране, вызвать рост рецидивной преступности и отрицательно повлиять на состояние общественного порядка.
Существенную помощь в этом плане могла бы оказать квалифицированная криминологическая экспертиза тех или иных законодательных новелл. Надо сказать, что в отношении проекта УК РФ 1996 г. попытка проведения такой экспертизы по распоряжению Генерального прокурора РФ была предпринята Российской криминологической ассоциацией. Заключение экспертов-криминологов, содержащее серьезные критические замечания по представленному проекту, поступило в Государственную Думу. Но неоправданная поспешность, выразившаяся в том, что Кодекс почему-то обязательно надо было принять к президентским выборам (1996 г.), привела к тому, что результаты экспертизы разработчиками УК РФ фактически учтены не были. Положение, правда, частично нивелировалось тем, что в группу разработчиков тогда еще входил ряд известных криминологов (С. В. Бородин, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, Г. М. Миньковский, В. Д. Филимонов и др.).
В июне 1996 г. Президент России подписал принятый Государственной Думой и одобренный Советом Федерации новый Уголовный кодекс Российской Федерации.
Однако с самого начала (по существу, с момента его принятия) правоохранительные органы были обеспокоены целым рядом содержащихся в нем пробелов, неудачных (а иногда и ошибочных) решений. Они поставили перед правоприменительной практикой весьма серьезные, порой трудноразрешимые проблемы. Показательно, что еще до вступления Кодекса в силу, в октябре 1996 г., межведомственная комиссия правоохранительных органов выступила с предложением о необходимости внесения существенных поправок во вновь принятый УК РФ.
Как отмечалось в письме, направленном Президенту РФ в тот период руководителями правоохранительных органов, «сохранение имеющихся существенных изъянов может не только оказать негативное влияние на формирование правоприменительной практики, но, главное, отрицательно сказаться на эффективности борьбы с преступностью». Несмотря на значительную работу, проделанную межведомственной комиссией, ее предложения тогда не получили поддержки со стороны руководства страны.
Между тем многие отмеченные «тупики» были заложены в УК РФ 1996 г. изначально. Кодекс был построен на неолиберальной концепции абсолютного приоритета прав личности, потерпевшей в российских условиях полное банкротство. Под предлогом деполитизации и деидеологизации устоявшихся положений из УК РФ были исключены многие важные и оправдавшие себя институты и нормы. В результате все негативные прогнозы реализовались в российской действительности.
Криминологическая ситуация в России с каждым годом становится все более неблагоприятной. Идет тотальная криминализация общества. В начале XXI в. ежегодно в стране регистрируется столько преступлений, сколько в прошлом (в частности, в 60-е гг.) – за целое пятилетие. Число зарегистрированных преступлений с 582,9 тыс. в 1966 г. увеличилось до 3,5 млн в 2005 г., т. е. в 6 раз. За годы реформ (1991–2005 гг.) в России зарегистрировано более 41 млн преступлений, выявлено свыше 20 млн лиц, их совершивших. Коэффициент преступности (по фактам регистрации) в расчете на 100 тыс. человек вырос с 407 преступлений в 1961–1965 гг. до 2427 преступлений в 2005 г., т. е. в 4,4 раза.
