Герман Вук
ЭТО Б-О-Г МОЙ
ПРОЛОГ
Случайный вопрос
Как-то холодным ноябрьским вечером один из моих друзей-евреев, по натуре скептик, очень далекий от веры и не соблюдающий никаких еврейских обрядов и к тому же, я должен добавить, превосходный человек, обладающий острым и пытливым умом, смущаясь, как бы невзначай, спросил меня:
— Послушай, тебе это, может быть, покажется странным, но не посоветуешь ли ты мне, что почитать о Хануке? Сыну моему неплохо бы узнать об иудаизме чуть-чуть больше, чем он знает. — Лукаво улыбнувшись, мой друг добавил: — Сам понимаешь, это не потому, что я вдруг поверил в Б-га, а просто для общего развития.
Очень и очень не часто случается, что литератор, будь он хоть плодовит-расплодовит, садится сочинять книгу, чтобы ответить на чей-то случайный вопрос; но в данном случае, боюсь, именно так и случилось, разумеется, книга эта давно уже созрела у меня в голове и просилась на бумагу; просьба моего друга лишь подтолкнула меня к решению этой задачи. Уже много лет мне хотелось написать о том, как я понимаю еврейскую веру.
Иудаизм всегда живо интересовал меня. Он — неотъемлемая часть моей жизни и жизни моей семьи. Мой старший сын, которому восемь лет, читает Танах на иврите, он знает все обычаи и законы еврейского народа. Так уж мы живем. Мне кажется, что, обладая некоторыми познаниями в иудаизме, я могу использовать свой скромный писательский дар для того, чтобы поделиться с читателем этими познаниями, не впадая в утомительные подробности и не докучая ему своими не всегда проверенными умозаключениями.
На свете очень много евреев, которые, хотя и не придерживаются религиозных догматов, хотели бы тем не менее побольше узнать о своей религии.
Среди неевреев также есть немало людей, которым было бы интересно почитать о том, что представляет собой вера евреев. Литературы на эту тему очень много, но все это очень трудная для понимания и очень «ученая» литература, и большая часть ее — не на английском языке, поэтому обыкновенный, неискушенный читатель в страхе и недоумении может отшатнуться от этого книжного изобилия, не зная, с чего начать. Этому-то читателю я и предлагаю свою книгу в качестве популярного начального пособия.
Разумеется, то, что одному человеку представляется минимальной популярной информацией, другому покажется океаном подробностей, в котором он может утонуть. Я старался придерживаться некоторой золотой середины. Если эту книгу доведется взять в руки серьезному ученому, то он, я надеюсь, не будет считать меня невеждой только потому, что очень о многом я в своей книге умолчал, и не подумает, что того, о чем я не пишу, я просто не знаю. Много времени при создании этой книги потратил я именно на то, чтобы сократить то, что я знаю. Я ставил перед собой задачу написать небольшую книгу о предмете, который охватывает чуть ли не всю человеческую историю, о котором написаны сотни книг, который связан с древнейшими проблемами человеческого существования и в то же время вызывает яростные споры в связи со злободневными событиями нашего времени. Такое начинание требовало самодисциплины и самоограничения.
Б-г
Какой смысл говорить о религии с человеком, который твердо убежден, что Б-га нет. Такого человека моя книга будет только раздражать, и ничего интересного она ему не скажет. Переубедить такого человека я не в силах, да и не собираюсь этого делать. Однако мне кажется, что агностицизм, если он превращается в догму, которая сама себе затыкает уши, сковывает человеческий разум ничуть не меньше, чем любое суеверие. Никто еще не привел исчерпывающих и неопровержимых доказательств существования Б-га. Наш мир был бы довольно курьезным творением, если бы Б-га можно было увидеть воочию так же, как в театре мы можем увидеть драматурга, который раскланивается перед публикой после премьеры своей пьесы. Сама вселенная, вся совокупность гармонично устроенных миров — вот что заставляет нас предполагать, что у всего этого великолепия должен быть создатель. Человеческая жизнь полна страданий и скорби, и она неизбежно заканчивается страшной смертью: по мнению атеистов, это опровергает мысль о существовании Б-га. По-моему, утверждать что-нибудь о Б-ге, то есть утверждать, что Он существует или что Он не существует, утверждать, что мы можем или не можем Его познать, — это значит блуждать в кромешной темноте.
Нередко утверждают, что вера в Б-га есть некое подобие костыля для людей слабых и полных страха. Столь же нелепо, на мой взгляд, полагать, что неверие в Б-га есть нечто вроде костыля для безнравственных и невежественных. Мне обычно стоит большого усилия не улыбаться, когда в моем присутствии человек, который в своем знакомстве с религией не пошел дальше, скажем, милой популярной книжки типа «Человек и его боги», с жаром начинает мне доказывать, что, дескать, хорошо, когда люди веруют в Б-га, если это приносит им утешение в жизни.
Вера — это не утешение для простых и немудреных людей (хотя она также и это к вящей ее славе); вера — это твердая интеллектуальная позиция, которой придерживались на протяжении многих веков лучшие умы человечества, каждый на свой лад. Мы живем в эпоху, когда атеизм уже сто лет как сделался модой. Эта мода порождает поток рационалистической литературы, который изливается на нас из клубов популярной книги, а также издательств, выпускающих книги в бумажных обложках. Однако уже одно то, что рационалистический взгляд на Б-га так популярен, могло вызвать у серьезного человека сомнение в истинности этого взгляда. Овцы остаются овцами: прыгают ли они через изгородь или сгрудились в загоне.
Серен Кьеркегор, который сто лет назад, казалось, пытался пробить кулаками каменную стену, поставлен теперь в авангард современной философской мысли. Глубоко религиозные книги Серена Кьеркегора, которые в его время никто не хотел читать, остались такими же, изменилось лишь направление, в котором движется авангард. Становится все более ясно, что, — если уж говорить о костылях, — Фрейд может быть костылем, Маркс может быть костылем, рационализм может быть костылем, а уж атеизм может быть просто парой железных протезов. Никто из нас не претендует на то, что у нас есть ответ на все вопросы. Однако в стране, где все дороги в рытвинах и ухабах, тот, кто твердо убежден, что он-то уж не хромает, в действительности и есть самый жалкий калека.
Я хотел бы в меру своих способностей высказать свое понимание еврейского Б-га. Надеюсь, что картина, которую я здесь нарисую, представит читателю Б-га таким, каким Его видели древние евреи. Я знаю, что способен описать повседневную жизнь нашей религии, однако рука моя дрогнет, когда я дойду до богословия. Я пишу для тех людей, которые, по крайней мере, готовы задуматься о существовании Б-га, не сковывая себя заранее заданными догмами, и которые хотели бы кое-что узнать о том, как Б-га понимают евреи.
Точка зрения автора
Автор книги об еврейской религии просто обязан стать на какую-то одну сторону баррикады. Сам предмет таков, что делает невозможным холодное и беспристрастное рассмотрение всех существующих точек зрения. Писать что-то об еврейской религии — это уже означает занять ту или иную позицию.
В том, что еврейский народ сумел выжить, видна рука провидения — в этом я глубоко убежден. Верю я также и в то, что ключом к тому, что мы выжили, был Закон Моисея. Многие евреи, твердо осознающие свою принадлежность к еврейскому народу, все же не согласятся с моей точкой зрения. Если моя книга сумеет привлечь к себе внимание, то она, безусловно, станет предметом споров. Моя задача не в том, чтобы высказать истину в последней инстанции, а в том, чтобы пробудить интерес к иудаизму. Те, кто станут публично спорить с моими воззрениями, — как бы яростно они на меня ни нападали, — будут служить той же самой цели.
Есть люди — их немало, и они отнюдь не дураки, — которые искренне полагают, что ассимиляция евреев есть единственное разумное решение еврейского вопроса. Автор этой книги стоит на другом полюсе. Я уверен в том, что наша судьба — жить, и выжить, и сохранить свою древнюю и вечно юную самобытность до того благословенного дня, когда Г-сподь будет един и имя Его будет едино на всей земле. Я полагаю, что уничтожение еврейской культуры и еврейской веры было бы неизмеримой трагедией.
Задача
Сегодня в Соединенных Штатах Америки евреи живут как свободные и равноправные граждане: того положения, которое они занимают, и тех благ, которыми они пользуются, они, пожалуй, не имели за всю свою долгую историю. В Израиле евреи ступают по своей земле как свободные люди, и этому зримому чуду до сих пор не перестают поражаться пытливые умы. А там, за железным занавесом, у евреев есть формальное социалистическое равенство, за которое они вынуждены были заплатить потерей своей культуры. Гигантские изменения в жизни общества, свидетелем которых человечество было в течение последнего столетия, способствовали тому, что стала гаснуть еврейская мысль, и евреи стали все хуже и хуже знать свои собственные духовные ценности.
