Диана Орфей
Его маленькое искушение
Глава 1
— Какого хрена?!
Звериный рык сносит меня со стремянки. Шарахаюсь в сторону, налетаю на ведро и, споткнувшись, плюхаюсь на задницу. Рядом шлепается несколько книг с полки, сыплется всякая мелочь, которую я так старательно чистила от пыли.
Подняться не могу — ноги отказывают.
Это ограбление? Захват? Операция по поимке преступников?
— С-сдаюсь, — хриплю, поднимая руки вверх.
Передо мной мужик. Нет, огро-о-омный мужик в военной форме. И с автоматом в руках.
Икаю, рассматривая хищное дуло, направленное в мою сторону.
Ой, мамочки… За что? Я ведь… я просто дом убираю! Я ведь даже не хозяйка!
— Ты кто?! — продолжает рычать ненормальный и, проследив мой взгляд, морщится. Убирает оружие.
Ох, прямо от сердца отлегло. Немножечко.
— У-уборщица. К-клининг…
Зубы выстукивают чечетку. Даже название фирмы произнести не могу — в мозгах замкнуло намертво.
— Где Ядя?
Ядя? Что за… А! Ядвига Геннадьевна!
— Но-гу по-повредила… Гвоздь.
Мужик выгибает бровь, от чего на жестком лице сильнее проступает недовольство.
— Какой, на*уй, гвоздь?
Еще и матершинник. Фу!
— Обычный. Э-э-э… железный. Н-наступила она. Случайно. А я вот… заменяю.
Сегодня меня выдернули с выходного. Щука, то есть Щукин, начальник мой, клялся оплатить по двойному тарифу. Все девушки уже по заказам разъехались, а Ядвига Геннадьевна подвела в этот раз.
Шеф рвал и метал. Этот дом должен быть чист к шести, и точка.
Кошусь на часы. Красивые такие, в деревенском стиле. Времени минут сорок до прихода хозяина. Так кого это принесло?
— Вы охранник? — осторожно спрашиваю примолкшего мужика.
Тот перестает кутить башкой и опять на меня смотрит. Господи… какие глаза! Как два кусочка стали. И сам весь такой… рослый. Статный. Выправка идеальная, плечи мощные — очень красиво на них военная куртка сидит, шея жилистая, грудь широкая… Я перед таким самцом — мелочь невзрачная.
— Чем это воняет? — игнорирует мой вопрос.
Совершенно растерявшись, принюхиваюсь. Он про чистящие средства, что ли? Ну извините — что выдали с тем и работаем.
Не дождавшись вразумительного ответа, бугай разворачивается и топает на кухню. Кое как отскребаю себя от пола и бегу следом.
— Не трогайте! — кричу, понимая, что мужик намеревается попробовать то, что я приготовила. — Нельзя!
Бросаюсь наперерез и, совсем осмелев, хватаю незнакомца за рукав.
Дергаю в сторону, но проще гору с места сдвинуть!
— Ой! — пищу, когда мужик обхватывает лапищей мое запястье и легко отшвыривает в сторону. — Не пущу!
Бросаюсь в новую атаку и закрываю собой плиту.
— Это для хозяина! — обмирая об собственной смелости, тыкаю пальцем в мужика. — А вы… вы…
Голос спотыкается и падает до невнятного сипа, когда мужчина в один шаг оказывается рядом и нависает надо мной всей своей массой.
В ногах моментально слабеет, а по обонянию бьет терпкий мужской запах с капелькой одеколона.
О. Боже. Мой.
Разве можно так обалденно пахнуть? Легкие судорожно сокращаются, и вдруг становится как-то все равно, что я буквально упираюсь носом в мужскую грудь. Выше не достаю — разница в росте у нас внушительная.
— Пошла вон, — задушевно шепчет мужик, отталкивая от плиты.
Невесть откуда взявшееся восхищение лопается, словно мыльный пузырь.
Придурок!
Я набираю воздух, чтобы криком оповестить о незваном госте, но меня затыкают грубым:
— Щукину скажешь, чтобы договор внимательно читал, а не жопой. Никаких замен. И не волнует меня гвоздь там или не гвоздь, усекла?
Без сил опираюсь на столешницу и тру внезапно вспотевший лоб.
Так это что же… сам хозяин? Вот этот матершинник небритый?
— П-поняла, — шепчу омертвевшими губами.
Ой-ой! Если он пожалуется Щуке… Выгонят меня! Прямо без отработки и выходного пособия. И лучше бы домой мне не возвращаться, потому что…
— Свали, — командует мужик, и меня сдувает к выходу.
Последнее, что вижу, как хозяин лезет в сковородку за котлетами.
***
Арс
В животе приятная сытость, тело ломит после отменной тренировки, а спокойствия нет.
Сижу на диване в одном полотенце на бедрах и гипнотизирую черный экран мобилы. Рука сама тянется схватить телефон и набрать номер, рваным шрамом высеченный на подкорке.
Ломает. Жилы выкручивает, но я не двигаюсь.
Силы еще есть. На неделю, может немного меньше. А потом все равно захочу услышать ее голос, и плевать что в очередной раз по сердце пройдутся туфельками на острой шпильке.
Татьяна любит красные. А к ним строгий костюм и чулки под юбкой средней длинны, которую очень удобно задирать на поясницу, выставляя сладкую тварь раком.
Член моментально каменеет.
Запрокидываю голову и тихо стону сквозь прикушенные до крови губы.
Интересно, что она сейчас делает? Спускает тысячи баксов на шопинг или отсасывает своему парню мажорчику за безлимитную карту или новую тачку?
— Бл*дь! — рычу раненым зверем и все-таки хватаюсь за телефон.
Но вместо Таниного номер набираю другой.
Один гудок, второй… А на третий Динара поднимает трубку.
— Арс, милый, — мурлычет кошкой. — А я уж думала…
— Нечем тебе думать, — обрываю девку. — Ноги в руки и через пол часа у меня, ясно?
— О, да! — шепчет в трубку и сбрасывает.
Уже потекла, знаю. Динара обожает пожестче, а я теперь только так и могу.
Шумно выдыхаю и растираю грудь, но боль не проходит. Сука, да сколько можно! Больше года в агонии бьюсь и ни конца этому ни края, хоть стреляйся.
Взгляд скользит по комнате и натыкается на безделушки, которые я Тане дарил. А одна мелкая девка их все на пол вывернула!
Матерюсь сквозь зубы, а в памяти прочно засело бледное личико с огромными потемневшими от испуга глазищами.
Сколько ей, бл*ть, лет? Восемнадцать хоть есть? Совсем пигалица — худая, тонкокостная. Заменяет она, ха! Думал, прибью, когда увидел, что девка вещи скинула.
А она лапки к верху подняла и «сдаюсь» пищит. Дура! У меня в руках автомат для страйкбола был, его на раз два от настоящего отличить можно.
Пока размышлял, что делать, из кухни потянул сквознячок, а вместе с ним обалденный запах еды. И на вкус оказалось очень даже на уровне. Давно я так не жрал — хоть какая-то польза от мелкой.
«Уже в такси» — высвечивается на экране телефона, и я отправляю глазастое недоразумение на задворки памяти.
Сейчас явится Динара во всем своем великолепии. Хоть выпью, что ли… Херовая замена, но так легче представить на ее месте другую. Суку любимую, которая сердце на живую из груди вынула и на куски посекла.
Встаю
