Мэри Джо Патни
Обаятельный плут
Терезе Джемисон — с особой благодарностью за разрешение использовать ее индейское имя Канавиоста
ПРОЛОГ
Дышавшее спокойным величием поместье Вулверхемптоу венчало йоркширскую равнину, как королевская корона. Здание было построено в конце семнадцатого века первым маркизом Вулвертоном, пристрастие которого к величественной архитектуре шло рука об руку с его пристрастием к богатым невестам. За свою долгую жизнь он женился на трех наследницах огромных состояний и всех трех похоронил.
За полтора столетия, истекшие со времени его постройки, Вулверхемптон принимал в своих стенах многих великих и знаменитых людей и в нем сменилось несколько поколений высокородных аристократов. Андервилли считались первым семейством северной Англии и славились порядочностью, безукоризненным благородством и добросовестным отношением к своим обязанностям.
По крайней мере большинство из них.
Было бы разумнее нанять карету, но Робин, столько лет не видевший Англии, предпочел отправиться в Вулверхемптон верхом. Погода была сухой и сравнительно — для начала декабря — теплой, хотя, когда он подъехал к поместью, стояла та грозная тишина, которая предвещает метель.
Старый привратник Вулверхемптона узнал его и радостно бросился открывать ворота. Робин приветливо ему улыбнулся, но в разговор вступать не стал.
Проехав еще полмили по обсаженной платанами подъездной аллее, в конце ее он придержал лошадь и окинул взглядом открывшийся ему гранитный фасад Вулверхемптона. Его нельзя было назвать уютным домом, однако это было родное пепелище, и сюда его повлек усталый дух, когда он покончил с делами в Париже.
Лакей увидел Робина и выбежал ему навстречу. Робин соскочил с лошади, молча передал ему поводья и стал подниматься по ступеням к высокой двойной парадной двери. Конечно, надо было бы предупредить брата о приезде, но Робин не стал этого делать, боясь, что тот откажется принять его под крышей Вулверхемптона.
В холле к нему подошел молодой лакей, который не узнал его, пока не взглянул на визитную карточку. Его глаза расширились, и он с изумлением произнес:
— Лорд Роберт Андервилль?
— Он самый, — мирно отозвался Робин. — Заблудшая овца. Лорд Вулвертон дома?
— Сейчас узнаю, — ответил лакей, поспешно придав лицу бесстрастное выражение. — Провести вас в гостиную, милорд?
— Я сам найду туда дорогу. В конце концов я здесь родился. Обещаю, что не украду столовое серебро.
Лакей вспыхнул, поклонился и исчез в глубине дома.
Робин не спеша прошел в гостиную, несмотря на нарочито небрежный тон, хорошо знавший его человек сразу понял бы, что у него неспокойно на душе. Однако о них со старшим братом уже нельзя было сказать, чти они хорошо знают друг друга.
Робин не знал, как примет его Джайлс. Когда-то, несмотря на разницу в характерах, они были друзьями. Старший брат научил его ездить верхом и стрелять и даже пытался, правда, безуспешно, наладить отношения между своим непреклонным отцом и непослушным младшим братом. Даже когда Робин уехал из Англии, братья изредка переписывались.
Но под одной крышей они не жили уже пятнадцать лет, и с их последней встречи в Лондоне прошло три года. Тогда, поначалу обрадовавшись друг другу, они тут же обнаружили, что между ними возникло напряжение, которое перед самым отъездом Робина вылилось в короткую, но ожесточенную ссору.
Джайлс вообще редко выходил из себя, а с братом был неизменно ровен, поэтому ссора особенно огорчила Робина. Правда, они тут же помирились и расстались по-дружески, но Робин до сих пор вспоминал о ссоре с болью и сожалением.
Он разглядывал убранство гостиной, которая производила на него более приятное впечатление, чем раньше, немного напоминая Версаль, но смягченный английским уютом. Уют, наверное, был привнесен Джайлсом, который ненавидел пышное великолепие. А может быть, гостиную заново отделала женщина, которая краткое время была женой Джайлса. Робин ни разу в жизни ее не видел и даже не мог вспомнить, как ее звали.
Он подумал, что, наверное, надо сесть, но понял, что не сможет расслабиться в комнате, где ему почти явственно слышались отзвуки былых яростных ссор с отцом. Поэтому он мерил шагами гостиную, сжимая и разжимая вдруг занывшую левую руку. Она так толком и не зажила после того, как несколько месяцев тому назад один неприятный джентльмен переломал на ней, один за другим, все пальцы. Как жаль, что Робин к тому же левша.
Суровые и безупречные Андервилли, портреты которых украшали одну из стен, с укором взирали на своего недостойного потомка. Они бы с уважением отнеслись к целям, которые он преследовал, но наверняка не одобрили бы избранных для их достижения средств.
На почетном месте — над украшенным резьбой камином — висел портрет братьев Андервиллей, заказанный художнику за два года до того, как Робин навсегда покинул Вулверхемптон. Он остановился перед портретом. Человек, не знавший Робина и Джайлса, наверное, даже не догадался бы, что на портрете изображены братья, пока не прочитал надпись, выгравированную на бронзовой табличке. Даже глаза у Робина и Джайлса были разного оттенка голубизны. Джайлс высок ростом и широк в плечах, у него были густые каштановые волосы. В двадцать один год он уже производил впечатление серьезного человека, на котором лежит большая ответственность. Робин же был среднего роста худощавый блондин. Художник сумел передать озорную искорку, таившуюся в его лазурно-голубых глазах.
Робин знал, что и сейчас он внешне мало отличается от своего портрета, хотя там ему было шестнадцать лет, а теперь тридцать два. Какая ирония судьбы, что он сохранил облик юноши, хотя чувствовал себя гораздо старше своих лет! Слишком много ему пришлось увидеть и сделать такого, о чем он предпочел бы забыть.
Он подошел к окну и устремил взор на бархатно-зеленые лужайки, не утратившие своей красоты даже поздней осенью, когда падали первые хлопья снега.
Зачем он сюда приехал? Шалопай, которому не было места в Вулверхемптоне. Но лорду Роберту Андервиллю не было места нигде.
Позади Робина распахнулась дверь. Он обернулся и увидел остановившегося на пороге маркиза Вулвертона, озиравшего гостиную с таким видом, словно он не поверил докладу лакея.
При виде старшего брата Робин едва не вздрогнул — так похоже было его суровое красивое лицо на лицо их покойного отца, которого Робин не оплакивал ни минуты. Джайлс всегда был похож на отца, и за те годы, что он был полновластным хозяином поместья, это сходство еще усилилось.
Братья встретились взглядами и секунду настороженные лазурно-голубые глаза испытующе смотрели в сдержанные серо-голубые. Потом Робин сказал легкомысленным тоном:
