Илья Муромец и Идолище
Как сильноё могучо-то Иванищо,
Как он, Иванищо, справляется,
Как он-то тут, Иван, да снаряжается
Итти к городу еще Еросолиму,
Как господу там богу помолитися,
Во Ердань там реченки купатися,
В кипарисном деревци сушитися,
Господнёму да гробу приложитися.
А сильнё-то могучо Иванищо,
У ёго лапотци на ножках семи шелков,
Клюша-то у его ведь сорок пуд.
Как ино тут промеж-то лапотци поплетены
Каменья-то были самоцветныи.
Как меженный день, да шол он по красному солнышку,
В осённу ночь он шол по дорогому каменю самоцветному;
Ино тут это сильноё могучеё Иванищо
Сходил к городу еще Еросолиму,
Там господу-то богу он молился есть,
Во Ердань-то реченки купался он,
В кипарисном деревци сушился бы,
Господнему-то гробу приложился да.
Как тут-то он Иван поворот держал,
Назад-то он тут шел мимо Царь-от град.
Как тут было ещё в Цари-гради,
Наехало погано тут Идолищо,
Одолели как поганы вси татарева,
Как скоро тут святыи образа были поколоты,
Да в черны-то грязи были потоптаны,
В божьих-то церквах он начал тут коней кормить.
Как это сильно могуче тут Иванищо
Хватил-то он татарина под пазуху,
Вытащил погана на чисто поле,
А начал у поганаго доспрашивать:
– Ай же ты, татарин, да неверный был!
А ты скажи, татарин, не утай себя:
Какой у вас, погано, есть Идолищо,
Велик ли-то он ростом собой да был?
Говорит татарин таково слово:
– Как есть у нас погано, есть Идолищо,
В долину две сажени печатныих,
А в ширину сажень была печатная,
А головищо что ведь люто лохалищо,
А глазища что пивныи чашища,
А нос-от на роже он с локоть был.–
Как хватил-то он татарина тут за руку,
Бросил он ёго в чисто полё,
А розлетелись у татарина тут косточки.
Пошол-то тут Иванищо вперед опять,
Идет он путем да дорожкою,
На стречу тут ему да стречается
Старый казак Илья Муромец:
– Здравствуй-ко ты, старый казак Илья Муромец!
Как он ёго ведь тут еще здравствует:
– Здравствуй, сильноё могучо ты Иванищо!
Ты откуль идешь, ты откуль бредешь,
А ты откуль еще свой да путь держишь?–
– А я бреду, Илья еще Муромец,
От того я города Еросолима.
Я там был ино господу богу молился там,
Во Ердань-то реченки купался там,
А в кипарисном деревци сушился там,
Во господнем гробу приложился был.
Как скоро я назад тут поворот держал,
Шол-то я назад мимо Царь-от град.–
Как начал тут Ильюшенка доспрашивать,
Как начал тут Ильюшенка доведывать:
– Как все ли-то в Цари-гради по-старому,
Как все ли-то в Цари-гради по-прежному?–
А говорит тут Иван таково слово:
– Как в Цари гради-то нуньчу не по-старому,
В Цари гради-то нуньчу не по-прежному.
Одолели есть поганый татарева,
Наехал есть поганое Идолищо,
Святыи образа были поколоты,
В черный грязи были потоптаны,
Да во божьих церквах там коней кормят.–
– Дурак ты, сильноё могучо есть Иванищо!
Силы у тебя есте с два меня,
Смелости, ухватки половинки нет.
За первыя бы речи тебя жаловал,
За эты бы тебя й наказал
По тому-то телу по нагому.
Зачем же ты не выручил царя-то
Костянтина Боголюбова?
Как ино скоро розувай же с ног,
Лапотци розувай семи шелков,
А обувай мои башмачики сафьяныи.
Сокручуся я каликой перехожею.–
Сокрутился е каликой перехожею,
Дават-то ему тут своего добра коня:
– На-ко, сильноё могучо ты Иванищо,
А на-ко ведь моего ты да добра коня!
Хотя ты езди ль, хоть водком води,
А столько еще, сильноё могучо ты Иванищо,
Живи-то ты на уловном этом местечки,
А живи-тко ты еще, ожидай меня,
Назад-то сюды буду я обратно бы.
Давай сюды клюшу-то мне-ка сорок пуд.–
Не дойдет тут Иван розговаривать,
Скоро подавать ему клюшу свою сорок пуд,
Взимат-то он от ёго тут добра коня.
Пошол тут Ильюшенка скорым-скоро
Той ли-то каликой перехожею.
Как приходил Ильюшенка во Царь-от град,
Хватил он там татарина под пазуху,
Вытащил его он на чисто полё,
Как начал у татарина доспрашивать:
– Ты скажи, татарин, не утай себя,
Какой у вас невежа поганый был,
Поганый был поганое Идолищо?
Как говорит татарин таково слово:
– Есть у нас поганое Идолищо
А росту две сажени печатныих,
В ширину сажень была печатная,
А головищо что ведь лютое лохалищо,
Глазища что ведь пивные чашища,
А нос-от ведь на рожи с локоть был.–
Хватил-то он татарина за руку,
Бросил он ёго во чисто поле,
Розлетелись у ёго тут косточки.
Как тут-то ведь еще Илья Муромец
Заходит Ильюшенка во Царь-от град,
Закрычал Илья тут во всю голову:
– Ах ты, царь да Костянтин Боголюбович!
А дай-ка мне, калики перехожии,
Злато мне, милостину спасеную.–
Как ино царь-он Костянтин-от Боголюбович
Ои-то ведь уж тут зрадовается.
Как тут в Цари-гради от крыку еще каличьяго
Теремы-то ведь тут пошаталися,
Хрустальнии оконнички посыпались,
Как у поганаго сердечко тут ужахнулось.
Как говорит поганой таково слово:
– А царь ты, Костянтин Боголюбов, был!
Какой это калика перехожая?–
Говорит тут Костянтин таково слово:
– Это есте русская калика зде.–
– Возьми-ко ты каликушку к себе его,
Корми-ко ты каликушку да пой его,
Надай-ко ему ты злата-серебра,
Надай-ко ему злата ты долюби.–
Взимал он, царь Костянтин Боголюбович,
Взимал он тут каликушку к себе его
В особой-то покой да в потайныи,
Кормил-поил калику, зрадовается,
И сам-то он ему воспроговорит:
– Да не красное ль то солнышко пороспекло,
Не млад ли зде светел месяц пороссветил?
Как нунечку топеречку аде еще,
Как нам еще сюда показался бы
Как старый казак здесь Илья Муромец.
Как нунь-то есть было топеречку
От тыи беды он нас повыручит,
От тыи от смерти безнапрасныи.–
Как тут это поганое Идолищо
Взимает он калику на допрос к себи:
– Да ай же ты, калика было русская!
Ты скажи, скажи, калика, не утай себя,
Какой-то на Руси у вас богатырь есть,
А старый казак есть Илья Муромец?
Велик ли он ростом, по многу ль хлеба ест,
По многу ль еще пьет зелена вина?–
Как тут эта калика было русская
Начал он, калика, тут высказывать:
– Да ай же ты, поганоё Идолищо!
У нас-то есть во Киеви
Илья-то ведь да Муромец
А волосом да возрастом ровным с меня,
А мы с им были братьица крестовыи,
А хлеба ест как по три-то колачика крупивчатых,
А пьет-то зелена вина на три пятачка на медныих.–
– Да чорт-то ведь во Киеви-то есть, не богатырь был!
А был бы-то ведь зде да богатырь тот,
Как я бы тут его на долонь-ту клал,
Другой рукой опять бы сверху прижал,
А тут бы еще да ведь блин-то стал,
Дунул бы его во чисто поле!
Как я-то еще ведь Идолищо
А росту две сажени печатныих,
А в ширину-то ведь сажень была печатная,
Головище у меня да что люто лохалищо,
Глазища у меня да что пивныи чашища,
Нос-то ведь на рожи с локоть бы.
Как я-то ведь да к выти хлеба ем,
А ведь по три-то печи печоныих,
Пью-то я еще зелена вина
А по три-то ведра я ведь медныих,
Как штей-то я хлебаю – по яловицы есте русскии.–
Говорит Илья тут таково слово:
– У нас как у попа было ростовскаго,
Как была что корова обжориста,
А много она ела, пила, тут и трёснула,
Тебе-то бы, поганому, да так же быть!–
Как этыи тут речи не слюбилися,
Поганому ему не к лицу пришли,
Хватил как он ножищо тут кинжалище
Со того стола со дубова,
Как бросил ён во Илью-то Муромца,
Что в эту калику перехожую.
Как тут-то ведь Ильи не дойдет сидеть,
Как скоро ён от ножика отскакивал,
Колпаком тот ножик приотваживал.
Как пролетел тут ножик да мимо-то,
Ударил он во дверь во дубовую,
Как выскочила дверь тут с ободвериной,
Улетела тая дверь да во сини-ты,
Двенадцать там своих да татаровей
На мертво убило, друго ранило.
Как остальни татара проклинают тут:
– Буди трою проклят, наш татарин ты!–
Как тут опять Ильюше не дойдет сидеть,
Скоро он к поганому подскакивал,
Ударил как клюшой ёго в голову,
Как тут-то он поганый да захамкал есть.
Хватил затым поганого он за ноги,
Как начал он поганым тут помахивать,
Помахиват Ильюша, выговариват:
– Вот мне-ка, братцы, нуньчу оружьё
по плечу пришло–
А бьет-то, сам Ильюша выговариват:
– Крепок-то поганый сам на жилочках,
А тянется поганый, сам не рвется!–
